— Приглашаю вас в ресторан «Корюшка». Поплавочек такой симпатичный невдалеке. Шампанского выпьем за наше случайное знакомство. А чего? Или такое только в кинокартинах дозволяется?
Молодая особа руку Почечуева из-под локтя культурненько так выпихнула и речь повела совсем не такую, какая Ивану Лукичу грезилась, можно сказать, обидную речь повела.
— Ничего у вас не получится, папаша, — это она Почечуеву преподносит. — Я думала, что вы гораздо умнее, тоньше... А вы, извините, попрыгунчик. Такое не про меня. От шампанского я, пожалуй, не откажусь. Потому что я простыла малость. И нервничаю. А вот остальное — отменяется.
Почечуев, как ни взбудоражен был коленками, но, если честно, ни о чем таком «остальном» даже не помышлял, а потому и вытаращил обиженно серенькие свои глазенапы на высокомерную спутницу. И тут же решил, дабы достоинства не ронять, дать ей, так оказать, оборотку, то есть по ее же методу действовать и что-нибудь вздорное преподнести.
— Стало быть, за ухажера приняли?.. Смотрите-ка. А я уж и не надеялся подобные впечатления производить. Нет, миленькая, ошибаетесь. И спасибо за откровенность. За то, что человека... живого, заслуженного... цените ниже бутылки шампанского. А насчет выпить — почему бы и не согрешить? Кстати, по части способностей денежных... Располагаете? Или на меня одного рассчитываете?
— Располагаю! — прыснула дамочка в ладошку. — Не переживайте.
— Я от вас, уважаемая, большего ожидал. Думал, пожалею, успокою. Сидит, пригорюнилась. Люди-то, случается, в двух шагах от нас погибают... В соседнем, можно сказать, кресле. А за помощью обратиться к соседу — куда там! Самолюбие не позволяет. Напрасно, выходит, беспокоился. Вон вы какая самостоятельная... Да и слава богу!
— Спасибо, конечно. Значит, вы — добрый? Жалеть можете? Не вздумайте отпираться! У меня неприятности. Небольшие, правда... Но все же. Знаете, мне собеседник необходим. И непременно добрый... Не нейтральный, а именно который других понимать способен.
— Не шибко-то я добрый. Как все.
— А мы сейчас проверим. Предлагаю вам тест. Такой вопрос наводящий. Вот вы... Этакий солидный и добрый. С японским зонтиком. Смогли бы вы слабую... симпатичную женщину, более того — жену свою законную, смогли бы вы ее в два часа ночи из дома выгнать? Отвечайте мгновенно, не задумываясь!
— Лично я никого не выгонял... Сами ушли.
— Ну, сами — это сами, добровольно. А Витя меня... силой вытолкал! То есть я тогда поздно пришла, и он меня домой не впустил. В щель со мной разговаривал, так как цепочки не снял. И ногами на меня затопал, как истеричка. А ведь он — мастер спорта по бобслею!
— Небось изменили ему, Витику-то?
— Витю я люблю. Но Витя стал портиться на глазах. Кричать, дергаться начал. Деньги наши общие пересчитывать манеру взял. Нахохлился, насторожился весь. Обеды сам готовит. Начал с мяса. Мясо, дескать, мужской продукт. А затем и супы принялся варить. Передник завел. Я ему: Витя, опомнись! Давай лучше в бассейн ходить. Или на секцию каратэ. Если тебе твоего бобслея мало. Ноль внимания! Сама я гимнастикой по системе йогов занимаюсь. А Витя заупрямился. Варит себе и варит. Каши, пудинги, даже блины несколько раз испек. Животик у него наметился. Мускулы одрябли. Бобслеем-то он, то есть на санках с горы, в основном в зимнее время занят. Вот и возникли у нас разногласия. Встретил он меня с одним мальчиком... йогом. Мальчик один такой задумчивый, целеустремленный появился. С характером, жилистый, цепкий. И на пальцах рук ходить может. То есть передвигаться таким образом. Вниз головой... .
— Изменили, стало быть...
— Отвлеклась. А не изменила. От Витика отвлеклась, а на этого мальчика внимание обратила. Вот и вся измена. Жить-то мне с Витей выпало. А не с мальчиком, который на десять лет меня моложе. И не то что блинов — пельменей самостоятельно не отварит. Потому что другим занят. Устремления у мальчика другие. Более эфемерные, туманные... »
— Вот видите, шибздик какой... А вы на него законного Витю променяли...
— Променяла! Да типун вам на язык... Русских слов не понимаете: отвлеклась! Извините... Я волнуюсь. Отвлеклась, чтобы не уснуть, как на дежурстве ночном... Любовь поддерживать нужно, как костерок. Все время туда чего-нибудь подбрасывать. Чтобы огонь сохранялся, жар... И обязательно с двух сторон подкидывать. Одной-то разве справиться?
Почечуев за разговорами подтолкнул женщину к двери ближайшего кафе. Сели за столик. Женщина по сторонам оглядываться стала. Не до шампанского ей было, сразу видно.
— За вас с Витей... — поднял фужер Иван Лукич.
— Спасибо. И за вас. — Незнакомка смущенно улыбнулась. Затем, как бы очнувшись: — Давно за нас с Витей не пили... С самой свадьбы, можно сказать...
— Ну, хорошо, ладно. Отвлеклись вы на этого... и-ёга. Который на пальцах. Но ведь не только небось на и-ёга? У женщин это в природе — отвлекаться... Вон как со мной-то у вас легко и складно получилось. А коли так — и не жалуйтесь!
— Да на вас-то я что... На вас я безбоязненно. Вы хороший, добрый. Разве не так?
— И на пальцах стоять не могу. Это вы хотели сказать?
— Не обижайтесь. Я действительно с вами как... с отцом. Вот прежде на исповедь к попу ходили. А сейчас — куда? В кассу взаимопомощи? Мне освободиться нужно... От боли! Подружки-то покивают, внешне посочувствуют, а сами потом хихикать надо мной будут. Уж я знаю... Сама не далеко ушла. Простите, а вы, конечно, женатый?
— Почему — «конечно»?
— Ну, такой... ухоженный, модный, я бы сказала. Добротный.
— Женатый, женатый... Как же.
— И дети есть?
— Дети? А знаете что? Давайте-ка я вас отведу!
— Куда, собственно?
— А к Витику... Домой. Нечего вам по кинотеатрам ошиваться. Только сначала ответьте мне откровенно: там, в кинотеатре.. ну, стало быть, коленкой меня — случайно? Или — специально, озорничали?
— Сперва случайно. А во второй раз — нарочно. Поняла, что с вами поговорить можно... Что вы добрый... Вот и решила в этом убедиться.
— Да почему, елки-палки, добрый обязательно? С какой такой стати? Ангела, понимаешь ли, нашли...
— Думаете, наивная? Понятия о жизни не имею? Ясно, что у людей хорошее с плохим вперемежку. Но чего-то обязательно чуточку больше. Или того, или другого. Вот мне и показалось, что того...
— Показалось! И это — в темноте зала. А если не «того», а «этого» больше? Мы, знаете ли, не в аптеке, мы на улице находимся. Тут можно и... промахнуться.
— Как вам будет угодно, только я при своем мнении останусь. Позволяете? При хорошем, добром мнении. Мне так сподручнее. А теперь... Ведите! К законному.
Покидали кафе успокоенные. Дождя на улице давно уже не было. Основательно парило, хотя и намечался послеобеденный спад жары.
Теперь молодая особа сама взяла Почечуева под локоть и вела его к своему дому. Несмотря на теплую погоду, голова женщины оставалась наглухо закутанной.
— Сняли бы платок. Духота такая...
— Я неудачно покрасила волосы. А перекрасить не успела: начался конфликт, то есть — Витя озверел. К тому же так уютнее, когда... без Вити: одиночество переносить удобнее в такой упаковке. Будто в гнездышке сидишь...
В Почечуеве тем временем, обратная волне энтузиазма, волна сомнения к сердцу подступила. «Ввязался, — размышлял он. — Домой вот теперь дамочку сопровождаю, которая мужу изменила... А муж, хоть и с брюшком, а мастер спорта. Возьмет да шваброй и перекрестит! И правильно сделает. Не лезь, со своим кувшинным рылом в наш огород! То есть не в свое дело не суйся».
— Живете в коммуналке или в отдельной?
— В отдельной
— А дети?
— А детей нет... Шестой год отношения выясняем. Откуда им взяться?
— Значит, однокомнатная.
— Она самая. Мужу от института дали.
— Тоща понятно, почему... и-ёги...
— Что вы сказали?
— Теперь, говорю, понятно, почему и-ёги разные, а не семья. Деток нету... Вот причина. А не потому, что муж блины печет. Деток вам необходимо завести. Сразу все образуется. По себе знаю...
