Оба они пришли в органы госбезопасности за год до начала войны. Товарищи любили этих комсомольцев за их веселый нрав, юношескую порывистость и отзывчивость, а главное, за неистребимое желание узнать как можно больше, поскорее стать полноценными работниками для нашего общего дела. Несмотря на молодость, на счету каждого из них была уже не одна хорошо проведенная операция.

…В Волноваху Паша Загоруйко прибыл 28 декабря, но на след Гелены Ягодзинской напал лишь в самый последний день 1941 г. Ему удалось узнать, что со своим любовником Вальтером Вольфом она собирается ехать в Мариуполь к друзьям Вальтера для встречи нового, 1942 г. Хотя это несколько осложняло обстановку, у Загоруйко появилась возможность провести операцию немедленно, не откладывая её в долгий ящик.

Лично убедившись в том, что машина с Вольфом и Геленой, выехав из расположения курсов зондеркоманды, направилась в сторону Мариуполя, чекист приступил к осуществлению операции.

Подпольный партком Волновахи выделил ему в помощь трех человек из формируемого здесь партизанского отряда. Знакомясь с людьми и ставя перед ними боевую задачу, Павел, несмотря на то что времени было в обрез, делал это обстоятельно. Ведь в конце концов, от этого зависел успех операции. Ребята же были молодые и, судя по всему, необстрелянные. Двое из них – Петр и Сергей – в 1941 г. окончили среднюю школу, и только Прохор был «в годах»: до войны он несколько лет проработал токарем в железнодорожном депо станции Волноваха.

От Волновахи до Мариуполя около 80 километров. Дорога большей частью степная, открытая с обеих сторон. И только в одном месте, километрах в трех от города, у железнодорожного переезда, к ней примыкает широкая и довольно густая лесопосадка. Переезд постоянно перекрыт шлагбаумами, и на нем круглосуточно дежурит сторож – свой, по словам Прохора, человек. На обратном пути Вальтер и Гелена обязательно окажутся здесь: другой дороги из Мариуполя до Волновахи нет. Кроме того, на переезде можно без выстрела остановить машину и бесшумно захватить гитлеровского офицера и его даму. В других же местах захват затруднен. Можно лишь уничтожить машину и пассажиров.

Загоруйко, поставивший перед собой задачу захвата, полностью согласился с этими доводами Прохора. Учитывал он и то, что при отсутствии транспорта вряд ли сможет в оставшиеся часы организовать засаду в другом месте. Знакомство с переездным сторожем дядей Колей ещё более утвердило чекиста в правильности принятого решения. Проработав на транспорте более пятидесяти лет, старик был, что называется, рабочей косточкой. Когда Загоруйко стал объяснять ему цель их прихода сюда, дядя Коля даже не счел нужным тратить лишних слов и только молча кивнул головой – надо так надо.

Теперь, когда все участники операции были в сборе, Загоруйко строго распределил роли. После полуночи сторож должен был надежно запереть шлагбаум и «спать» беспробудным сном у себя в будке. На автомобильные сигналы у переезда не реагировать до тех пор, пока Загоруйко не подаст ему знак. Сам же он с партизанами заляжет в придорожных кустах. Как только нужная им машина остановится у шлагбаума, все четверо стремительно выскакивают из засады и обезоруживают Вольфа, Гелену и шофера-гестаповца. Все детали захвата были отрепетированы несколько раз, пока Загоруйко не добился полной слаженности.

Пожелав дяде Коле хорошо встретить Новый год, Загоруйко отпустил Сергея и Петра в город, а сам с Прохором отправился к будке обходчика Крищенко, находившейся километрах в двух от переезда. По плану сюда нужно было привести Гелену, переодеть её в сельскую одежду и немедленно уходить на северо-восток, используя для маскировки балки и овраги Донецкого кряжа. Обходчик хорошо подготовился к приему гостей. Кроме одежды для предательницы он побеспокоился и о десятидневном запасе продуктов для группы захвата. Подпольщики Волновахи сделали всё возможное и даже невозможное для обеспечения операции.

Убедившись в этом, Загоруйко почувствовал горячую признательность к этим самоотверженным и мужественным людям.

В полночь вся группа собралась на квартире у Прохора. Ещё раз уточнили детали, проверили оружие. С этой стороны всё было в порядке – два автомата, четыре пистолета ТТ, десятка полтора гранат. Благополучно миновав гитлеровские патрули, они через сорок минут добрались до придорожной посадки.

И Загоруйко и Прохор ясно отдавали себе отчет, что выбранное ими место имеет свои и положительные, и отрицательные стороны. С одной стороны, лесозащитные полосы были хорошим прикрытием для засады и для отхода группы. С другой – до ближайшего фашистского поста было меньше трех километров, и один-единственный выстрел мог вызвать тревогу в городском гарнизоне. Ставка, конечно, делалась на бесшумность.

Но Загоруйко хорошо знал, что при проведении операции случаются иногда и неожиданности и поэтому нужно быть готовым ко всему. С первой такой неожиданностью нашим товарищам пришлось столкнуться буквально через несколько минут.

…К полуночи мороз достиг двадцати градусов и всё крепчал. Будка дяди Коли гостеприимно подмаргивала желтым глазом крохотного оконца, из трубы белым столбом поднимался дым. Шлагбаумы были опущены и заперты наглухо. Но вдруг шедший впереди Загоруйко резко остановился и подал знак товарищам. Из будки ясно слышались голоса. Осторожно приблизившись к окну, Павел увидел необычную картину. За небольшим дощатым столиком, касаясь друг друга коленями, над чугунком с кашей склонились дядя Коля и гитлеровский солдат в шинели и с автоматом на шее. Ужин протекал мирно.

Покончив с кашей, дядя Коля жестами показал, что собирается ложиться спать. Гитлеровец сказал «найн» и выразительно показал на автомат. Видимо, он был человеком общительным и его не радовала перспектива провести новогоднюю ночь в одиночестве.

Появление в будке вооруженного гитлеровца очень усложняло дело. Детально разработанный план был под угрозой срыва. Можно было предположить, что гитлеровское командование, желая обеспечить себе спокойную встречу Нового года, решило в эту ночь усилить караулы и выставило часовых даже за городом, чего раньше не делало.

Нужно было срочно решать: или убрать часового, или всё же найти способ хоть на несколько минут вызвать сторожа из будки. От первого варианта отказались сразу же. Это могло ещё больше осложнить обстановку: смена часовому могла прибыть в любую минуту и тогда разводящий, обнаружив пропажу, обязательно поднял бы тревогу. Выход подсказал Прохор. Он предложил направить кого-нибудь из хлопцев к обходчику Крищенко и попросить, чтобы он послал к дяде Коле с праздничным ужином и поздравлением от родителей свою пятнадцатилетнюю дочь Настю. Уходя, девочка попросит сторожа проводить её через посадку, и таким образом цель будет достигнута. На этом и порешили. К обходчику послали Сергея, а сами продолжали наблюдение. Не прошло и получаса, как к переезду подкатил мотоцикл с двумя гитлеровцами. Загоруйко сообразил, что прибыла смена. И действительно, через несколько минут из будки вышли водитель мотоцикла и тот часовой, который ужинал с дядей Колей. Взревел мотор, и всё стихло – новый часовой, как видно, общительностью не отличался. Но в подозрительности ему отказать было трудно. Когда скрипнула дверь и дядя Коля вышел, следом за ним вышел и гитлеровец. Он не очень любезно заставил его возвратиться в будку. Загоруйко и его товарищам оставалось только ждать.

Часа через полтора возвратился Сергей. С ним вместе пришла Настя, худенькая девчушка, которой при всём желании нельзя было дать её пятнадцати лет. Но нехватка роста полностью компенсировалась сообразительностью. Когда Загоруйко инструктировал девочку, как она должна вести себя в будке, та схватывала его слова буквально на лету.

Настя сыграла свою роль как нельзя лучше, но часовой запретил дяде Коле выходить из будки. Забрав узелок с гостинцами, он грубо вытолкал девочку на улицу и захлопнул дверь. Этим самым фашист подписал себе смертный приговор.

Проводив девочку до полевой тропинки и попросив передать отцу, чтобы он по-прежнему ждал гостей, Прохор возвратился к товарищам, которые уже со всех сторон окружили будку. Медлить было нельзя – с минуты на минуту могла подойти машина с Геленой и её спутниками.