«Многоуважаемая Редакция! Не может ли одно из моих стихотворений, прилагаемых ниже, быть помещено в „Весах“. Буду очень благодарен за ответ. В. Жирмунский С.-Петербург. Казанская 33, кв. 4» [1959] Одно из отправленных в «Весы» стихотворений открывалось эпиграфом из блоковской «Сольвейг», однако не было откровенно подражательным; на торжествующий мажор знаменитого первоисточника Жирмунский откликается более приглушенными лирическими интонациями: И пою Про весеннюю Сольвейг мою. А. Блок Ты для меня моя Сольвейг, моя дорогая,— Сказке твоей я молюсь, и в душе моей вера твоя. Имя твое повторяю, и тихо дрожа и сверкая, Льется река золотая, несказанное счастье тая. Ты для меня моя Сольвейг, невеста святая, Друг мой близкий, родной — ласка и нежность моя. Имя твое повторяю, и тихо дрожа и сверкая, Льется река золотая, несказанное счастье тая. Литературными ассоциациями вдохновлено еще одно стихотворение Жирмунского, представленное в «Весы»; к ним отсылает эпиграф из «Благословенной подруги» Данте Габриэля Россетти, английского поэта и художника-прерафаэлита: «All this is when he comes»… Dante G. Rossetti «The Blessed Damosel». Расплела я косу, как снопы золотистую, Высоко, высоко у окна. И рассыпались, точно огни золотистые, Мои длинные волосы, детские, чистые — Высоко, высоко у окна. Убегают на небе полоски янтарные В тишине предрассветной тоски… — Королевна, ты ждешь ли, моя лучезарная? Убегают на небе полоски янтарные В тишине предрассветной тоски. Если милый придет, я сплету ожерелия Для него из прозрачных волос. Если милый придет — из душистого хмеля я Принесу тишину моего ожерелия Из прозрачных и тонких волос. Если милый придет — поцелуи горячие Будут жечь… если милый придет… — Королевна, тебя никогда не утрачу я… Если милый придет, поцелуи горячие Будут жечь… если милый придет… Ни одно из стихотворений Жирмунского в «Весах» не появилось. В редакции этого журнала была принята установка на строгий отбор авторов и произведений: в поэтическом разделе преобладали имена, уже завоевавшие прочную литературную репутацию, начинающие авторы допускались, как правило, лишь в тех случаях, когда обнаруживали яркую, своеобычную поэтическую индивидуальность, — каковая за строками представленных стихотворений едва ли угадывалась. Поэтический дебют Жирмунского в широкой печати состоялся в мае 1909 г. на страницах менее элитарного и взыскательного издания — в «Новом Журнале для всех»: Моя рука лежит в твоей руке Так радостно и так небоязливо. О, этот день — конец твоей тоске! О, в этот день на голубой реке Огни зажгутся к ночи торопливо… Но не для нас безумство суеты — Любви конец — у нового рассвета. И пусть горят лазурные цветы У ног твоих лучами красоты, Моя царица на пути завета. И пусть огни на голубой реке. Колокола, звените торопливо!.. О, этот день — конец твоей тоске… Твоя рука лежит в моей руке Так радостно и так небоязливо [1960]. Когда это стихотворение увидело свет, Жирмунский уже был студентом (с 1908 г.) историко-филологического факультета Петербургского университета по Отделению романо-германской филологии. Одновременно он приобщается к столичному литературному миру: в 1909–1910 гг. начинает посещать заседания Общества ревнителей художественного слова, собиравшегося в редакции журнала «Аполлон»; 1 апреля 1910 г. выступает в прениях по докладу Вяч. Иванова «Заветы символизма», прочитанному на заседании Общества[1961]. С Вяч. Ивановым связывает Жирмунский и попытки выразить себя на поэтическом поприще; он представляет на суд мэтра русских символистов подборку из восьми своих стихотворений со следующим сопроводительным письмом:
«СПб. 21-го ноября 1910 г. Многоуважаемый Вячеслав Иванович! Простите, что я позволяю себе обратиться к Вам, будучи с Вами едва знаком (в поэтической Академии я возражал на Ваш доклад о судьбах русского символизма). Я бы хотел услышать отзыв о своих стихах от человека, которому я так верю и которого так уважаю, как я Вам верю и уважаю Вас, после того как я читал статьи Ваши „По звездам“ и слушал слова Ваши в Академии. Я не решился бы обеспокоить Вас, если бы не было порой слишком тяжело думать о себе только своими мыслями. Я был бы Вам очень благодарен за письменный ответ. Мой адрес: СПБ. Казанская 33, кв. 4. Еще раз извиняюсь, что побеспокоил Вас. Уважающий Вас В. Жирмунский» [1962]. Все стихотворения, посланные Иванову, свидетельствуют об упорном стремлении их автора освоить характерно символистские образно-стилевые приемы, приобщиться к тому поэтическому мироощущению, которое отличало представителей «нового» искусства. Среди них встречаются и сугубо лирические мотивы, как в стихотворении, датированном августом 1909 г.: Есть светлые и чистые слова — Живой воды прозрачные озера. По берегам растет зеленая трава И на рассвете шепчется едва… Твои слова — прозрачные озера. Есть светлые и чистые слова — Родная ночь над ними покрывало. В душе лампада светлая жива, Она дрожит и теплится едва, И ночь твоя над нею покрывало… Другие стихотворения примечательны типично символистским сочетанием эстетско-декоративной образности с мистическими устремлениями; такова, например, «Молитва о свете» (июнь 1908 г.): О, если молиться… Я буду молиться о том,— О том, чтобы Бог поцелуем наполнил мне грудь, Чтобы небо открылось, и месяц, и звезды на нем, Чтобы понял я тайну и знал бы по звездам мой путь. И я бы пришел и сказал королевне моей: «Пойдем, дорогая… нас парус изогнутый ждет. Вот правда и сказка — молитвы бессонных ночей, Вот море, и волны, и крылья того, кто ведет!» И тихо читая в глазах дорогих о мечте, Я знал бы про берег далекой, родимой страны, Где нет ничего, что не пело бы в каждом листе О Боге великом, которым во тьме мы больны. О, если молиться… Я буду молиться о том, Чтобы мог я вести королевну мою по цветам, И чтоб пели цветы, что хочу, но не знаю о чем, И чтоб молча мы шли, и чтоб тайну мы поняли там. вернуться ИМЛИ. Ф. 76. Оп. 3. Ед. хр. 76. Точную датировку этого письма установить не представляется возможным; очевидно, что оно отослано не ранее 1907 г. (время выхода в свет книги А. Блока «Нечаянная Радость», из которой взят эпиграф к одному из стихотворений) и не позднее 1909 г, — последнего года издания «Весов». вернуться Новый Журнал для всех. 1909. № 7, май. Стб. 47. Возможно, что эта публикация состоялась благодаря посредничеству другого начинающего поэта и впоследствии известного литературоведа, Василия Гиппиуса, друга Жирмунского с гимназических лет и его товарища по историко-филологическому факультету Петербургского университета; стихотворения Вас. Гиппиуса были опубликованы в № 2 «Нового Журнала для всех» за 1908 г., его же стихотворение «Ипполит» было помещено в изданном «Новым Журналом для всех» «Альманахе Смерть» (СПб., 1910) следом за стихотворением В. Жирмунского (С. 19), начинающимся строками: Святая надо мною в короне златотканой, Я плачу у лампады над розой бездыханной! Перед тобой склонился я робко на колени, Целую трепет синий, целую эти тени. вернуться См.:Осповат А. Л., Тименчик Р. Д. «Печальну повесть сохранить…» С. 186–187. Конспективные записи Вяч. Иванова, отражающие содержание выступления Жирмунского, приведены в статье: Кузнецова О. А. Дискуссия о состоянии русского символизма в «Обществе ревнителей художественного слова» (обсуждение доклада Вяч. Иванова) // Русская литература. 1990. № 1. С. 206. вернуться РГБ. Ф. 109. Карт. 18. Ед. хр. 49. В библиотеке В. М. Жирмунского сохранился экземпляр (приобретенный им в 1909 г.) книги Вяч. Иванова «По звездам. Статьи и афоризмы» (СПб., 1909) с его многочисленными пометами и записями на полях, в ряде случаев весьма развернутыми, которые свидетельствуют о тщательной аналитической проработке им ивановских статей (Библиотека ИРЛИ, шифр 115 5/141). |
