— Но ведь вы же дали честное слово, что вместе со своим квартирмейстером будете вести себя спокойно, ни во что не вмешиваясь?

— И еще раз даю, за себя и за него.

— Ну, так-то лучше, а теперь — за работу!

— Надеюсь, вы не станете проливать кровь этих несчастных? — крикнул ему вдогонку Боллард.

— Не собираюсь, — ухмыльнулся Мур, — разве что они сами меня к этому вынудят.

Бен Али повторил тем временем китайскому капитану на его родном языке приказ о сдаче, и тот, понимая, должно быть, что спасения ждать неоткуда, велел спускать реи. “Оранг Макан” скользнул бортом по борту китайской джонки, с грохотом спустил свои реи, и в тот же миг на палубе “китайца” стало тесно от смуглых, увешанных оружием парней, перепрыгнувших туда с пиратского судна. Китайские моряки застыли от ужаса, однако абордажная партия не обратила на них ни малейшего внимания, а кинулась с топорами в руках к мачтам. Часть малайцев слегка приподняла реи, чтобы набрать в паруса немного ветра, другие же принялись рубить мачты, через несколько минут рухнувшие под мощными ударами топоров. Джонка, словно лишенная крыльев птица, безвольно закачалась на волнах.

Мур пронзительно свистнул, отзывая своих людей назад, на борт “Оранг Макана”. Те мгновенно повиновались. Сноровистые руки разом перерубили тросы, удерживающие захваченное судно, реи снова взлетели на мачты, и не успели перепуганные китайцы сообразить, что к чему, как страшный враг, только что взявший их на абордаж, бросив свой трофей на произвол судьбы, уже мчался на раздутых парусах вдогонку второй джонке. Однако спасения это им отнюдь не сулило. Мур верно рассчитал, что покалеченное судно никуда не денется, и переключился на новую охоту.

Вторая джонка оказалась более ходкой, чем первая, да к тому же еще и успела значительно удалиться, пока пират занимался своей жертвой. Однако и она со своим тяжелым грузом имела слишком большую осадку и могла лишь оттянуть неизбежный финал, но никак не воспрепятствовать ему.

После двухчасовой погони преследователь висел уже у нее на хвосте и требовал спускать паруса.

Экипаж ли был у этой джонки побольше, вооружена ли она получше или капитан ее был храбрее, — так или иначе, но приказу Мура она следовать не собиралась. Более того, с ее борта по “Оранг Макану” выпалила пушка, и ядро отбило кусок фальшборта и ранило одного из пиратов.

— Молодчик показывает зубы! — рассмеялся Бен Али. — Однако стрелять по нему не надо: нам нужна эта джонка, не будем же мы сами ее калечить.

— Ты прав, Бен Али, — крикнул Мур, хватая свое ружье, — но проучить этого невежу все-таки следует. Держи к нему поближе, чтобы я мог снять рулевого.

Борт опиумной джонки вновь блеснул выстрелом, и ядро задело мачту пирата, отщепив от нее тонкие лучинки.

— Вот, дьявольщина, как они метко стреляют! Так и норовят под конец испортить нам всю обедню. Держи ближе, Бен Али, еще ближе! Как только отберем у них ветер, считай, они наши!

“Китаец” был, должно быть, отменным парусником, но, тяжело нагруженный, сидел в воде почти по самый фальшборт. Легкий и поворотливый “Оранг Макан”, словно стриж, летел за ним по самым гребням волн и был уже не далее чем в половине ружейного выстрела.

— Спускайте паруса! — грозно рявкнул Бен Али, — не то мы перебьем на вашей проклятой джонке все, что ходит и ползает!

В ответ с доведенной до отчаяния джонки прогремел третий выстрел, но наводчик целился по мачтам в надежде уйти все-таки от быстрого “пирата”, и его ядро оторвало только подветренный фордун, не причинив судну других повреждений.

В тот же миг Мур выстрелил по стоявшему у руля китайцу и угодил бедняге прямо в голову. Тот рухнул, как подкошенный, бросив руль. Джонка немедленно развернулась, и обессиленный парус заполоскался на ветру. Подскочивший к рулю капитан помешать этому уже не успел. Еще мгновение, и джонки сошлись бортами. Взметнулись абордажные крючья, и не успели на “Оранг Макане” спустить паруса, как абордажная партия уже перескочила на борт джонки. Но противников, с кем следовало бы сражаться, там не оказалось. До смерти перепуганные бедолаги-китайцы, словно кошки, вскарабкались по вантам в надежде переждать там хотя бы первый натиск грозного врага, а покинутый всеми капитан не мог, разумеется, оказать никакого сопротивления.

Дальнейшие события развивались следующим образом. То ли Мура стесняло присутствие англичан, то ли он и сам не до конца еще утратил понятие о человечности и решил предотвратить кровопролитие, во всяком случае, по властному его приказу малайцы немедленно прекратили дальнейшее преследование.

Приз быстро укомплектовали вооруженной малайской командой, китайских матросов заставили спуститься с вант и загнали в трюмы, не забыв запереть за ними люки. Затем на трофее привели в порядок паруса и пошли в кильватер “Оранг Макану” туда, где оставили приведенную в негодность первую джонку.

Тем временем на борту лишенного мачт судна люди изо всех сил старались поскорее расчистить палубу от обломков дерева и порванных тросов и соорудить аварийную мачту, которая помогла бы им выбраться за пределы досягаемости пиратов. Однако “Оранг Макан” вернулся быстрее, чем они надеялись, и команде самой пришлось перегружать свои наиболее ценные грузы, особенно опиум, в трюмы пиратского судна.

Близился вечер, а работа не прекращалась ни на минуту. Тюки и ящики из нижних помещений китайской джонки непрерывным потоком шли в трюмы пирата, пока Бен Али не крикнул, что больше ничего принять не может. Команду второй джонки решено было пересадить на судно без мачт, и Мур спросил обоих англичан, желают ли они и дальше оставаться у него на борту, или предпочитают перейти на китайскую джонку, чтобы сделать попытку добраться на покалеченном судне до Гонконга.

Оба офицера в один голос заявили, что выбирают второе. Куда милее преодолевать опасности, которыми грозит стихия, чем оставаться еще неизвестно сколько пленниками банды разбойников, за которыми на беззаконном их пути тянется длинный след грабежей и убийств.

Впрочем, пират и не пытался их удерживать: единственной его целью было теперь как можно скорее доставить богатую добычу в надежную гавань и побыстрее реализовать ее.

Пересадка китайской команды не заняла много времени, и еще до наступления сумерек “Оранг Макан” и его приз ушли на раздутых парусах к зюйду, оставив битком набитую людьми покалеченную джонку на произвол волн и судьбы. Мур сам вел свое судно, предоставив Бен Али командовать захваченной джонкой.

Первым делом, он занялся осмотром товаров, выкидывая за борт все, что не представлялось сколько-нибудь ценным, чтобы облегчить по мере возможности свое судно. На закате дня джонки резво бежали тем же курсом, каким следовали накануне — к Маниле.

— Вижу парус! — раздался вдруг крик впередсмотрящего. И в самом деле, круто к ветру, наперерез им шло большое судно, как они вскоре разглядели — бриг, направлявшийся, видимо, в Гонконг. В подзорную трубу Мур увидел, что бриг этот — английский военный корабль, а спустя примерно полчаса не оставалось уже никаких сомнений, что злая звезда свела их с опаснейшим противником.

Бежать было невозможно: чтобы облегчить судно, им пришлось бы выбросить за борт большую часть своего драгоценного груза. Впрочем, и на это времени уже не было. Бриг подходил все ближе, вот уже над водой раскатился выстрел, приказывающий им лечь в дрейф, иначе с ними поступят, как с врагами.

Обе джонки шли совсем рядом, едва не касаясь одна другой длинными реями, и у англичан не возникло ни малейшего подозрения, что одна из джонок — то самое лихое пиратское судно, за которым бриг безуспешно гонялся всю ночь. Умудренный многочисленными делами такого рода, Мур проявил достаточно смекалки, чтобы заранее несколько изменить свой рангоут и завесить кормовую часть палубы матами, так что теперь маленькое суденышко со старыми парусами и пестрыми вымпелами на мачтах ничем не отличалось от обычных, построенных по тому же образцу китайских купеческих джонок. Да и сидело оно сейчас куда глубже, чем тогда, в Гонконге, отчего и выглядело совсем иначе. Капитан брига хотел лишь справиться, не видел ли кто из экипажа джонку сбежавших пиратов, чтобы бриг пошел затем в том направлении, и ему вовсе не показалось странным, что приказу его лечь в дрейф повиновалась лишь одна из джонок, тогда как другая, не желая, видимо, слишком далеко отрываться от товарища, поставила несколько малых парусов и продолжала медленно идти своим курсом.