Йока Тигемюлла
Принцип револьвера
Часть вторая
Бывший охотничий зал сейчас напоминает цыганский табор, или даже стоянку древнего человека. Куча народу толпится в относительно тесном помещении.
"Толстые перекрытия... руины дворца сверху... надежная защита..." - кого они хотели успокоить, если даже я девчонка помню, что существуют на свете планирующие бомбы, фугасные снаряды...
Или как там они называются правильно? Нас просто загнали в полуподвал, как крыс! Наверное, сейчас решают, как лучше нас травить... Или ждут когда сами подохнем, но это вряд ли. Потеплее закутываюсь в бушлат, воротник пахнет чьим-то потом и неожиданно - хорошим трубочным табаком, запах из прошлого... Док Бентон курил трубку, и так пахло у нас, когда они с папой играли в шахматы... Трясу головой, чтобы отбросить ненужные и болезненные воспоминания - сейчас память о прошлом лишняя - и без того больно... И страшно. Чтобы не уйти в безумные грезы о мире которого нет (вернее он где-то рядом, вот тут, за ближайшим углом мироздания), оглядываюсь.
Народ вповалку лежит на засыпанном остатками штукатурки и мусором полу. Кто-то спит, укрывшись бушлатом или плащ-палаткой. Умильно: два паренька, чьи перемазанные копотью лица во сне неуловимо напоминаю лики на закопченных лампадами иконах восточных храмов, используют вместо подушки чучело горного леопарда... И этот же белоснежный красавец гордо скалится с шевронов на их куцых курточках. Мальчишки-кадеты... будущие горные стрелки, кажется... Ох, нет... Будущего ведь больше нет... да и настоящего почти не осталась.
За шикарным дубовым столом, трое незнакомых, заросших бородами офицеров пьют чай. Тот чья борода совсем седа ловит мой взгляд и, не обращая внимания на мои гримаски отрицания, плескает в огромную алюминиевую кружку кипятка из закопченного бидона. Сыпет туда чай и сахар из белых пакетиков. Осторожно ступая между лежащих, идет ко мне протягивает исходящую паром кружку и пластинку галеты. Хлеба нет, но есть армейские рационы - картонные коробки, по иронии судьбы снабженные надписями "Миротворческие силы Лиги Наций". Те самые "силы", что ударили нам в тыл, высадили морской и воздушный десанты и сейчас "помогали" вымотанным боями мятежникам уничтожать очаги сопротивления... Запиваю хрустящую галету, намазанную апельсиновым джемом, чаем со вкусом распаренного веника... Размышляю сонно, почему в рационах такой вкусный джем и в тоже время такой ужасный чай... И гоню тревогу за Мику, его позвал к себе герцог и вот... Его все еще нет.
Элинка, что пригрелась у меня на плече, вздрагивает, - ну вот дочаевничала я, - подругу разбудила. Мы с Элькой сидим вместе со всеми на полу, правда, на толстом куске брезента, и бушлатов нам ребята натащили кучу. Элинку любят и берегут, как умеют.
--Глотни, Эль! - протягиваю ей полупустую кружку.
Элинка жадно пьет и тихо вздыхает, возвращая мне кружку:
--Есть хочется...
--Подожди, я сейчас! - поднимаюсь, слегка затекшая спина отдается болью.
Внимательно глядя под ноги, скольжу между телами, к небольшой походной печке, на ней постоянно кипит котел.
--Мне бы поесть? - бросаю сгорбленному старичку, что сидит рядом на маленькой скамеечке, среди потрошенных картонных коробок с рационами.
--Сейчас дочка, - старичок встает и я с оторопью узнаю Брэнд-а-Мора, мажордома Блюмов.
Некогда роскошные бакенбарды свалялись и растворились в жидкой бороденке, глаза потускнели и слезились, лишь осанка и достоинство остались со стариком. Невольно любуюсь его грацией. А он орудуя какими-то непонятными щипами он достает из кипятка плоский судок из фольги и прищурив один глаз читает:
--Рис-сот-то. Пойдет? - это уже мне.
--Слишком остро, - извиняюсь я, - Элинке не надо бы...
--Сейчас, - величаво кивает старик.
--Держи, - отдает он разогретые консервы подошедшему вслед за мной бойцу.
--Картошка с беконом? - зачитывает он очередную надпись на судке из пайка.
Я киваю и несу горячую коробочку к Элинке. Пальцы прижигает даже сквозь перчатки. Поэтому плюхаюсь рядом с подругой, испытываю облегчение. Элинка протягивает мне мою ложку (совсем забыла, что сунула наши ложки ей в карман), я аккуратно черенком прорезаю фольгу сверху, аппетитный запах, вкуснющая картошка с крупными кусочками мяса... Лига хорошо кормит своих солдат.
--Поели можно и поспать, - утомленно вздыхает Элинка и вновь приваливается к моему боку.
Сколько мы не пытались убедить Элинку, что в ее положении, ей нужен покой и удобство, так и не вышло, хорошо еще ночами Блюм уводит ее к себе - походная койка лучше, чем жесткий пол.
Сердце что-то побаливать начинает, жмет вся эта атмосфера тревожности и безысходности. Надеяться нам остается разве что на чудо. Но чудес не бывает... Когда Лига подтянет артиллерию, мы умрем. А может это случится раньше... Улучшится погода, прекратится снег с дождем и... Наверное, мы успеем услышать рев штурмовиков Лиги... Конечно тех "штурмовиков", что с крыльями, а не тех вооруженных до зубов головорезов, слухи о чьих похождениях доходят иногда до нас...
--Арт!.. Арт вернулся, - шорохом проносится по залу. Сердце на мгновение замирает, когда я узнаю в устало ввалившемся в зал парне Артура. Узнаю, когда он сдирает с лица мохнатую белую маску. Спокойные глаза на заросшем щетиной лице. Вздрагиваю, замечая в неверном свете плошек бурые пятна на белом маскхалате...
"Господи, пусть это будет не его кровь!" - глупая молитва.
"На войне нет Бога, кроме Случая, а Удача пророк Его!" - эту глумливую поговорку я услышала только здесь, от этого Артура страшного и равнодушного...
Такого вот, как сейчас, который устало сбрасывает с плеча перемотанную грязными бинтами винтовку с уродливо-толстым стволом и проводит по лбу рукой в перчатке с обрезанными пальцами. Поймав мой встревоженный взгляд, по-детски подмигивает мне. Дверь в кабинет распахивается и оттуда появляется Ивонн. Интересно, как ему удается поддерживать себя в таком виде? Гладко выбрит, мундир отутюжен, лишь лицо выдает напряжение и усталость - похудевшие осунувшееся лицо...
--Молино не придет, - говорит Артур, - их встретили у шоссе М-10, там танки и... - Артур жадно пьет воду из пластиковой бутылки.
--Жаль, - голос Ива звучит спокойно.
Только тот, кто знает герцога достаточно хорошо, может уловить, что его голос меняет интонацию...
--Командиров боевых групп ко мне! - короткая команда заставляет зашевелиться людей, с пола поднимаются несколько фигур и бредут к тяжелой дубовой двери.
Артур пробирается к нам и целует мне руку. Теряюсь от удивления.
--Как же я рад тебя видеть, Каролинка! - говорит Артур, и добавляет, обращаясь к Элинке, - Привет, Принцесса, украду у тебя подругу ненадолго?
--Кради... - сонно соглашается Элинка.
--Дай тулуп! - бросает Артур куда-то мне за спину и тут же мне на плечи обрушивается теплая тяжесть, - Спасибо, Рон, вернем через полчаса.
--Дарю, - весело говорит кто-то в ответ, тот самый Рон, наверное, - мы сейчас уходим, тулупчик уже ни к чему, хе-хе...
Мы выходим с Артуром в тесный стылый тамбур - здесь кисло пахнет сыростью и чем-то еще, поганым таким... Интересно, смерть имеет запах? Сверху еле-еле сочится свет... молочно белый... вязкий, как жирные сливки. Боже, что за дурацкие мысли приходят в голову? Если подняться по лестнице, то можно оказаться в разбитой галерее, где-то там я обронила свой жакетик... Когда бежала вместе с Микой, повинуясь воплю смутно знакомого бородача высунувшегося из какого-то подпола:
--Растудыть вас рачком, экстремалы - бегом!!! Гниды минометы подтащили, млин! Бегоооом!!!
--Просто так помолчим ни о чем? - спрашивает Артур строчкой из какого-то полузабытого стихотворения и память отключается, оставляя меня в не менее страшной реальности.
--Всё понятно, зачем же слова? - отвечаю автоматически, такими же полузабытыми строчками.
