Служебные принципы и личные привязанности. Обожает промышленное строительство. Считает, что жильем может заниматься любая девочка, только что окончившая институт. Убежден, что нет плохих рабочих, есть плохие руководители. Главные командиры любой стройки — бригадир и мастер. Если это деловые и добросовестные люди, то от них зависит все. Начальники самого высокого ранга не смогут решить на самом высоком уровне то, что могут сделать мастер и бригадир… Когда сдавали третью очередь комбината, на строительной площадке постоянно находились десятки начальников, которые наивно полагали, что своим присутствием помогают двигать дело. Но истинными двигателями, обеспечившими успех, были бригадиры, мастера, прорабы. К человеческим слабостям относится терпимо, но презирает ложь. Вранье прощает только один раз. «Ты соврал мне, я соврал выше, и так далее… В результате— сплошная цепь вранья. Всю жизнь можно ничего не делать, выкручиваться и всегда находить оправдания. У нас так дело не пойдет. Я больше тебе не верю. А без взаимного доверия работать невозможно…» За время работы главным инженером Евгений Алексеевич вырастил в тресте прекрасную плеяду специалистов, которым безгранично верит. Эти люди занимают руководящие посты — от начальников отделов до прорабов, мастеров, бригадиров…
Один из важнейших служебных принципов Зарумы — стремление к творческой самостоятельности на всех структурных уровнях треста. Он говорит: «Если жить по инструкции, то надо сидеть сложа руки и ждать указаний. Это не метод работы для уважающего себя инженера. Находит тот, кто ищет…» Результаты такого принципа: трест не смог бы успешно работать, построить комбинат, поселок и десятки других крупных объектов, не будь у него базы строительной индустрии. Она спроектирована и возведена, естественно, своими силами. По вопросам проектирования собственного строительства руководители треста никогда не обращаются в главк и соответствующие институты. В техническом отделе имеется группа из четырех толковых проектировщиков и двух сметчиц. Эти люди работают под шефским оком главного инженера и оперативно удовлетворяют все нужды собственного проектирования. «Попробуй, достучись в какой-нибудь институт — годы угробишь», — говорит Зарума. Между тем он создает редкостно доброжелательную и деловую атмосферу между трестом, проектными институтами, заказчиками и субподрядными организациями. Когда готовили к сдаче третью очередь комбината, в работе одновременно находилось 260 объектов. По каждому из них Евгений Алексеевич досконально знал проектную документацию. Он считает, что строительный инженер любого ранга (а главный инженер особенно), должен назубок знать проект. Только при этом условии можно технически грамотно и экономично строить, предметно разговаривать с субподрядчиками и заказчиками. Один из коронных лозунгов Зарумы — «Надо постоянно изучать заказчика». Благодаря этому трест никогда не срывает пусковых сроков по своей вине… Одновременно на четырех крупнейших целлюлозно-бумажных комбинатах страны возводились третьи очереди. Только трест № 6 Главархангельскстроя уложился в установленные правительством сроки. Предтечей любого успеха Евгений Алексеевич считает незыблемую традиционную дисциплину. Он любит напоминать о том, что Михаил Ефимович Сафьян создал трест, руководил им десять лет, наладил прочную производственную и технологическую дисциплину, заложил основу добрых традиций коллектива. Пятнадцать лет Сафьян уже не руководит трестом, но запущенное им колесо не знает сбоев. За этот период сменилась значительная часть работников треста, но добрые традиции живут и множатся. Евгений Алексеевич глубоко убежден, что у каждого человека должна быть своя рабочая Гренада. Одна на всю жизнь! Многократно его приглашали в главк, сулили высокие должности в Архангельске. Наотрез отказывался: «Я не смогу там работать. Мне надо ежедневно бывать на строительных площадках, общаться с рабочими. Кабинет — это собрания и совещания. А я хочу строить!» Обожает кадровых рабочих, которые трудятся в тресте по 20–25 лет. Ему безгранично дороги люди, с которыми начинал возводить комбинат и поселок, которые выросли, повзрослели и состарились на его глазах…
Особые приметы. Член Коммунистической партии Советского Союза. Орденоносец. Заслуженный строитель РСФСР. Человек большой душевной красоты и редкостного обаяния…
— Ну вот, — тяжело вздохнула Нина Васильевна и захлопнула свою толстую тетрадь. — Я дала вам материал на целый роман. Остальное дополните сами.
— Дополню, если поможете встретиться…
— Помогу, — твердо пообещала Ремизова. — Мы с Евгением Алексеевичем в хороших отношениях. Он любит газетчиков. Очень интересно и много рассказывает приезжим о тресте, о людях, о перспективе строительства четвертой очереди комбината, но ничего — о себе. Кто знает, может быть, вам и удастся что-нибудь выудить. Записи я делала в течение многих лет. А теперь, видит бог, отдаю задаром. Только пишите! А славой как-ни-будь сочтемся… Если он появится в конце недели, то постараюсь договориться о встрече и позвоню вам в гостиницу…
Нине Васильевне не удалось выполнить своего обещания: Зарума не появился в Коряжме ни в субботу, ни в воскресенье. Он продлил командировку и прямо из Коноши отбыл на сельские объекты.
Встреча состоялась только в середине апреля, в сложную для треста пору весенней распутицы. Главный инженер был очень занят, но Ремизова все же договорилась о часовой аудиенции.
Я вошел в просторный кабинет и увидел за большим столом человека с усталым лицом и очень добрыми глазами, изучающе смотревшими на меня из-под густых бровей. Внешний портрет Зарумы, подаренный мне Ремизовой, полностью совпадал. На полированной крышке стола играли электрические блики. Ни одной бумажки. Только чернильный прибор, часы и пепельница. Позже мне рассказывали, что это традиционное состояние рабочего места главного инженера. Когда ему приносят почту или документы на подпись, он все просматривает и тут же возвращает. Если Зарума остается в кабинете один, он сидит за пустым столом и думает. Настоящему инженеру необходимо для раздумий время…
Евгений Алексеевич поднялся навстречу, но его отвлек телефонный звонок.
— Снова любимая Коноша, — извинительно сказал он, беря трубку. — Третий раз добиваются… ужасная связь…
Связь была действительно ужасной. Кто-то обращался к главному инженеру за помощью, а он в течение десяти минут не мог понять, чего же от него хотят. Наконец догадался и столько же времени повторял одно и то же, поскольку человек на другом конце провода не мог расслышать указания главного инженера.
— А что вы строите в Коноше? — спросил я, чтобы завязать деловую беседу, так как был заранее предупрежден: для Зарумы разговоры о строительно-монтажных работах, планах, объектах — лучшая музыка.
— Много строим, — ответил он, положив на стол смуглые костистые руки. — Мощный элеватор, комбикормовой завод производительностью 630 тонн в сутки, базу строительной индустрии стоимостью в три с половиной миллиона рублей, крупнейший свинарник, молокозавод, Сельхозтехнику… За пятилетку в Коноше должны освоить сорок миллионов. Вообще, надо сказать, за последние годы восемьдесят процентов всех работ ведем на селе. В Сольвычегодске сдали животноводческий комплекс на восемьсот голов и стопятнадцатиквартирный дом для тружеников совхоза. Сейчас такой же дом заканчиваем в совхозе «Песчанский», где будет сооружен крупнейший по северным масштабам комплекс на десять тысяч голов крупного рогатого скота. Короче говоря, претворяем в жизнь решения партии по Нечерноземью. Задача, сами понимаете, огромной государственной важности и сложности. Строим в радиусе пятисот километров. Конечно, когда основные объемы годовых планов мы осваивали по ЦБК или в Котласе, все было стабильно и просто. В тресте — свыше шести тысяч человек, до тридцати подрядных организаций. Попробуйте управлять таким коллективом при нынешней разбросанности, а главное — при отсутствии в течение большей части года проезжих дорог. Кадры у нас прекрасные. И задача в том, чтобы в этих сложных условиях сохранить коллектив. Рано или поздно начнем строить четвертую очередь комбината. Люди с пониманием относятся к трудностям. Но если, скажем, женщине ежедневно приходится затрачивать на проезд до пяти часов к месту работы и обратно, а дома семья, дети, все традиционные нагрузки и заботы, то здесь, знаете, могут не выдержать даже самые сознательные и преданные…
