— Лучше определённость.

Кендалл какое-то время молчал, но потом заговорил:

— Доктор Гетти сказал, что… — Кендалл замолчал на полуслове и виновато выдохнул: — Прости, что обманул тебя.

— Не хотел расстраивать? — Эйдан повернулся к мужу и посмотрел на него неожиданно спокойно, словно был внутренне готов. Он, наверное, и был готов, свойственным только омегам чутьём угадывая правду.

Кендалл взял его за руку, и в этот момент Эйдан вдруг впервые почувствовал свою связь с ребёнком. Он ведь даже и не хотел его по-настоящему — это было, скорее, необходимостью и знаком любви к Кендаллу. Но теперь он вдруг подумал, что безотчётно любит зревшую внутри него беззащитную жизнь и не может без содрогания представить, что ждёт в будущем этого ребёнка.

— Я не отдам им его, — сказал он. — Не отдам.

Кендалл обнял его и крепко прижал к себе:

— Я не хотел, чтоб ты знал. Тебе вредно расстраиваться…

Эйдан отстранился, глядя на Кендалла недоумённо и даже раздражённо: не любил, когда его начинали успокаивать, словно пятилетнего малыша.

— У нас есть ещё три года, Кендалл, — твёрдо произнёс он. — За три года можно многое изменить.