В то утро в небе над посёлком появился американский истребитель. Жители Виллальбы следили за ним скорее с любопытством, чем со страхом. Немцы и дивизии чернорубашечников быстро отступали; всем было ясно, что Сицилию оккупируют скоро и без особого труда.

Самолёт неторопливо кружил над домами. Вот он снизился настолько, что стал заметен странный жёлтый флажок. Скорее, большой платок, привязанный к кабине пилота. В центре этого платка отчётливо виднелась чёрная буква «Л».

Самолёт спустился ещё ниже, и, когда он, едва не задевая колёсами крыш, пролетал над домом Джованни Виццини — брата дона Кало, лётчик выбросил из кабины большой пластиковый конверт, который, покружившись в воздухе, медленно опустился на землю. Пакет поднял новобранец Нуццолезе. На нём была надпись: «Для дона Кало».

Пакет незамедлительно доставили адресату. В нём оказался всё тот же жёлтый шёлковый платок с вышитой на нём буквой «Л». Однако для босса сицилийской мафии этого оказалось вполне достаточно. Он сразу понял, что хотел сообщить ему таинственный адресат.

В тот же день из Виллальбы в клубах пыли вылетел всадник и во весь опор поскакал в соседний городок Муссомелли. Это был надёжный «пичотто»[10] дона Кало по прозвищу Манджапане (Обжора). Под рубашкой посланец вёз записку своего босса, которую в случае «неприятной встречи» следовало проглотить. Письмо было адресовано главарю другой «семьи» сицилийской мафии — Джузеппе Дженко Руссо.

«Кум Тури, — гласило написанное на сицилийском диалекте послание, — погонит скот на ярмарку в Черда во вторник 20 июля. А я в тот же день вместе с коровами, телегами и быком тоже отправляюсь в путь. Подготовь местечко, где можно накормить и укрыть овец».

Вряд ли эту записку стоило проглатывать. Непосвящённый всё равно бы в ней ничего не понял. Записка была шифрованной; на языке мафии в ней сообщалось, что 20 июля некто по имени Тури проведёт моторизованные дивизии союзников до Черды, в то время как дон Кало с основной частью войск (с коровами), с танками (телегами) и с главнокомандующим (быком) отправится в тот же день. Получатель записки должен подготовить всё необходимое для размещения войск.

Манджапане доставил письмо дона Кало по назначению. 20 июля, поднимая тучи пыли, к Виллальбе с грохотом подкатили три американских танка. На башне одного из них развевался всё тот же жёлтый платок с загадочной буквой «Л».

Танки остановились на площади возле фонтана. Люк одной из машин медленно открылся, и на землю спрыгнул американский офицер. Война ещё не кончилась, но никто из местных фашистов и не подумал в него стрелять. Между тем офицер, к немалому изумлению собравшейся вокруг толпы, на чистейшем сицилийском диалекте попросил разыскать дона Кало.

Главарь мафии уже ждал посланца. Сдвинув на глаза шляпу и не выпуская изо рта толстой сигары, дон Кало не спеша подошёл к американцу и достал из кармана такой же жёлтый платок, как тот, что развевался на башне танка. Офицер с довольным видом кивнул и помог тучному дону Кало залезть в люк стальной машины. Моторы взревели, танки развернулись и так же быстро укатили, как и появились.

Через несколько дней союзные войска начали наступление и, практически не встречая сопротивления, быстро оккупировали контролируемые мафией районы. Немалую роль сыграл в этом и тот факт, что накануне две трети солдат местных гарнизонов разбежались. Среди них провели «разъяснительную работу» люди мафии, которые обеспечивали дезертиров гражданской одеждой.

Через неделю дон Калоджеро Виццини вернулся и родной город ещё более надутым и важным, чем обычно. И не один, а в сопровождении офицеров американской армии. По приказу командования оккупационных войск главарь мафии за «особые заслуги» был назначен мэром Виллальбы. На церемонии вступления дона Кало в новую должность охваченные энтузиазмом местные мафиози во всю глотку кричали: «Да здравствует мафия! Да здравствует дон Кало!» Во всех соседних городках по указанию Калоджеро Виццини мэрами были назначены «верные люди». Для местного населения, конечно, мало что изменилось. Кроме того, что из тайной власть мафии стала явной.

За кулисами этой операции, в ходе которой мафия оказала содействие англо-американским войскам в Сицилии, стоял главарь американской «Коза ностры» Лаки Лючано (Счастливчик Лючано). Именно его инициалы означала буква «Л», вышитая на сброшенном с самолёта жёлтом платке. Передача платков с условным шифрованным знаком — излюбленный способ корреспонденции между мафиози. В 1943 году, незадолго до открытия второго фронта, американские спецслужбы освободили Лаки Лючано из тюрьмы в США, где он отбывал очередной срок за многочисленные преступления — от убийств до торговли наркотиками — и перебросили его на Сицилию для организации связи с местными главарями мафии. «Почтенное общество»[11], тесно, хотя и тайно, сотрудничавшее с режимом Муссолини, вовремя поняло, что крах фашизма неизбежен, и переориентировалось на будущих хозяев Италии — американцев. Кстати, сделать это ему было нетрудно, поскольку его главари всегда поддерживали самые тесные связи не только с американскими «коллегами», но и со спецслужбами США. Эти связи сохранились и после окончания войны, а за Лючано ещё прочнее утвердилась кличка Счастливчик. Хотя не исключено, что после выполнения этой операции он был занесён в списки американских спецслужб, под другой кличкой.

«Между секретной службой США, американскими гангстерами и итальянской мафией, — пишет Микеле Панталеоне в книге «Мафия и политика», — установились особые тесные связи, которые позволили после войны обеспечить перестройку «почтенного общества» и укрепить его влияние на Сицилии. Отношения, сложившиеся между главарями американских гангстерских синдикатов и мафиози, позволили сицилийской мафии обновить методы своей деятельности, открыли новые горизонты для преступной активности».

И действительно, в оккупированной союзными войсками Сицилии бурно процветают спекуляция, «чёрный рынок», контрабанда, торговля наркотиками, на которых мафиози наживают огромные капиталы. Именно в это время гангстер Лаки Лючано (а теперь и агент американской разведки) заприметил расторопного парня из сицилийского городка Патти, бойко торговавшего зерном на «чёрном рынке». Звали этого парня Микеле Синдона. Ему было суждено сделать такую головокружительную карьеру, которой мог бы позавидовать и сам Счастливчик Лючано.

Но не будем забегать вперёд. Всё это случилось гораздо позднее. А началось всё с того, что Лаки Лючано поручил, «верному пичотто» Микеле ответственную миссию — очистку «грязных» долларов мафии, полученных от торговли наркотиками, игорного бизнеса, а позднее и похищения людей.

Сколотив состояние, Синдона стал приобщаться к «большой политике». Мафии были нужны политическая обстановка, которая позволила бы ей безнаказанно обогащаться, и сговорчивое правительство. В послевоенные годы на Сицилии активизируется сепаратистское движение, выступающее за отделение острова от Италии. Этого требуют могущественные сицилийские землевладельцы, опасающиеся роста влияния левых партий и потери своих полуфеодальных латифундий. Мафия тоже поддерживала сепаратистов, рассчитывая на укрепление своего влияния на острове. Ещё больше были заинтересованы в «Операции Сицилия» спецслужбы США и Пентагон, рассматривавшие остров как важный стратегический плацдарм в Средиземноморье.

В Палермо 9 декабря 1943 года состоялось первое собрание сепаратистов, в котором приняли участие 28 человек — представители реакционной буржуазии и главари мафии. Собрание было тайным, и его участники приняли решение «приступить к активному созданию групп «друзей Сицилии» любым путём, в том числе и насилием, препятствовать митингам национальных итальянских партий».

После собрания в ресторане «Олимпия» состоялся приём. На него среди прочих были приглашены дон Кало, а также американский, полковник Полетти — глава АМГОТ (военное союзное правительство на оккупированной территории).