События показали, что буржуазно-демократический режим за короткий период существования укрепил свои основы, что он пользуется поддержкой широких слоёв испанской общественности. И вместе с тем травма, вызванная путчем 23 февраля, несомненно, оказалась сильной и болезненной.

Демоны испанской реакции, демоны насилия и тирании, долгое время в прошлом терзавшие страну, потерпели 23 февраля поражение. Но последующие события в Испании показывают, что они тогда отступили, скрылись в темноте, чтобы перегруппировать силы, оправиться от поражения. Поэтому так важно было разоблачить участников заговора полностью, довести до логического конца борьбу против последышей франкизма. Поэтому приобрели такое важное значение и расследование всех ответвлений заговора 23 февраля, и судебный процесс по делу путчистов, начавшийся 19 февраля 1982 года в Мадриде, почти ровно год спустя после памятных событий, о которых мы рассказывали.

Тайна мятежа стала постепенно рассеиваться, по мере того как становилось известно всё больше фактов о заговоре 23 февраля. Захват испанского парламента отрядом Техеро и выступление войск под командованием Миланса дель Боска в Валенсии вовсе не были изолированными акциями «экзальтированных поклонников прошлого режима», как это пытались утверждать заступники ультраправых военных. Во время мятежа 23 февраля, как признавали наблюдатели и в Испании и за рубежом, показалась лишь «верхушка реакционного айсберга», основание которого охватывает многочисленные военные и гражданские слои с консервативными, а то и ультраправыми взглядами, сохранившимися со времён франкистской диктатуры. Из материалов следствия, показаний обвиняемых и свидетелей на судебном процессе по делу путчистов можно сделать вывод, что нити заговора тянутся гораздо дальше, чем это представлялось вначале.

Ключевая роль отводилась заместителю начальника штаба сухопутных войск Армада, получившему это назначение всего лишь за три недели до событий 23 февраля. При его участии в ряды заговорщиков было привлечено по меньшей мере до полутора сотен правых и крайне правых гражданских и военных деятелей. На суде было установлено, что сам генерал Армада в случае успеха переворота должен был возглавить военную хунту.

Самые тревожные из ставших известными фактов относятся всё же не столько к внутренним связям путчистов (об этом мы позднее расскажем подробнее), сколько к внешним контактам заговорщиков на политическом уровне. Обо всём этом рассказала впоследствии испанская печать. «Наибольшее беспокойство, — писал мадридский еженедельник «Камбио-16» в середине марта 1981 года, — вызывает то обстоятельство, что, судя по всем признакам, ЦРУ уже в январе располагало сведениями о подготовке в Испании «чего-то необычного», но ничего не сообщило об этом местным властям». Мадридская резидентура ЦРУ якобы «не придала значения» этим сведениям, считая их «маловажными», и «понадеялась» на то, что испанские секретные службы находились в курсе происходившего.

Сведения насчёт подготовки переворота попали в ЦРУ через американских военных, которые проходят службу на военных базах США в Испании. Именно американские военные и информировали сотрудников ЦРУ в Мадриде. Сами они приняли эти данные всерьёз: за несколько дней до переворота, как утверждает «Камбио-16», американское командование приказало усилить охрану военных объектов США на территории Испании; не были упущены даже детали: детям американских сотрудников в Мадриде, обучавшимся в испанских учебных заведениях, было «рекомендовано» не возвращаться домой «слишком поздно» как раз накануне попытки переворота 23 февраля. Словом, были приняты необходимые меры предосторожности.

Больше того: в середине марта мадридская газета «Пайс» опубликовала статью, из которой явствует, что ещё в ноябре 1980 года представители военных и гражданских заговорщиков имели встречу с одним из советников только что избранного президентом США Рейгана. Они получили двусмысленный, дипломатичный ответ: им не обещали конкретной помощи путчистам, но в то же время не исключали возможности сотрудничества, если военный переворот увенчается успехом. Из показаний на судебном процессе одного из главных обвиняемых — подполковника Техеро — следует, что эти контакты не прошли без следа. Ничем иным нельзя объяснить слова Техеро о том, что ему было приказано открыто «демонстрировать» при занятии зала заседаний конгресса депутатов, что «вся операция проводится от имени короля и во имя демократии». Мне сказали, заявил Техеро, что в этом случае за границей, особенно в Соединённых Штатах, перемены в Испании будут восприняты благожелательно…

Вскоре генеральный секретарь ИСРП Фелипе Гонсалес заявил, что партии располагает информацией о контактах путчистов с представителями американской администрации. Позднее Ф. Гонсалес подчеркнул, что организаторы провалившегося путча в Испании хотели «воспользоваться психологическим климатом международной напряжённости, вызванным пресловутой жёсткой политикой «с позиции силы», которую проводит новое американское правительство».

В испанской печати с беспокойством констатировали, что в первые часы, когда ехало известно о событиях 23 февраля, тогдашний государственный секретарь США Хейг, беседуя с журналистами, фактически уклонился от осуждения путчистов, заявив, что захват испанского парламента отрядом Техеро — «это внутреннее дело испанцев». Эти высказывания Хейга расценивали в Мадриде как косвенную поддержку заговорщиков. Последующие «разъяснения» американской стороны не помогли в Испании избавиться от горького осадка заявления Хейга.

К маю 1981 года почти все арестованные в связи с попыткой путча военные и гражданские лица были, уже на свободе. Под арестом оставалась лишь небольшая группа лиц, слишком явно скомпрометировавших себя в ходе событий 23 февраля. Когда в феврале 1982 года начался долгожданный процесс, к суду были привлечены всего 33 человека (из них только один не являлся» военным — Хуан Рарсиа Каррес, бывший руководитель франкистских профсоюзов, активный ультраправый деятель). Среди обвиняемых генерал Армада Комин, бывший заместитель начальника штаба сухопутных войск, Милане дель Боск, бывший командующий военным округом в Валенсии, другие офицеры, в том числе командир отряда гражданских гвардейцев подполковник Техеро Молина.

Судебный процесс по делу о попытке государственного переворота 23 февраля завершился в начале лета 1982 года. 3 июня был объявлен приговор: лишь двое из путчистов — генерал Милане дель Боск и подполковник Техеро Молина, признанные главарями военного мятежа, — получили по 30 лет тюремного заключения, остальные заговорщики отделались чрезвычайно мягкими наказаниями (от 3 до 6 лет тюрьмы), а 11 обвиняемых были вовсе оправданы.

Дело дошло до того, что один из главных заговорщиков — Техеро Молина, — воспользовавшись подготовкой к внеочередным парламентским выборам, назначенным на 28 октября 1982 года, захотел было выставить свою кандидатуру в депутаты кортесов, ссылаясь на то, что до утверждения приговора он «обладает всеми гражданскими правами».

Подобная выходка неудивительна: судебный процесс проходил в обстановке неприкрытого давления со стороны реакционеров, стремящихся спасти мятежников от кары, обелить путчистов, доказать, что они руководствовались чуть ли не «патриотическими мотивами»; с другой стороны, реакционные круги призывали учесть их «беспорочную военную карьеру», угрожали «непредсказуемыми последствиями», если заговорщики будут сурово осуждены. Всё это повлияло на судей военного трибунала. Недаром многие органы печати, прогрессивная общественность охарактеризовали приговор как «пощёчину демократии».

В апреле 1983 года состоялось последнее заседание Верховного суда, на котором выступил генеральный прокурор Луис Бурон Барбу. Он убедительно доказал, что при вынесении приговора Высший совет военной юстиции допустил ряд серьёзных ошибок, неправильно квалифицировав мотивы действий подсудимых. Генеральный прокурор опроверг также утверждения защиты, пытавшейся доказать, что путчисты «действовали из патриотических чувств», и привёл убедительные данные, свидетельствующие о намерении свержения законного правительства.