Я поселился в ближайшей лачуге местного рыбака. Бедным он был. Семья вечно голодала и жалко мне его стало. Стал ему помогать, как мог. То хозяин спину потянет, я ему ее ночью и вылечу, то ребенка в жар бросит, я и ему помогу. Так и жили мы с ними рядом. Он стал догадываться, что помощник есть у него и иногда кланялся во все углы и мне спасибо говорил.  Нравилась мне его семья, тихие,  добрые и участливые люди. Жена на базаре рыбой торговала, только в отличии от других торговок, спокойной была. Не было в ней этой крикливости  и грубости. Вот однажды не вернулся мужик с моря. Как жена его горевала и причитала, я смотреть не мог, ну что я мог сделать? Как я мог им помочь? Поплакала она, собрала детей и в город подалась в господские дома на заработки устраиваться. Остался я один. Тоскливо было мне одному в брошенной лачуге. Ночью морской ветер так жалобно выл, что и мне выть от одиночества хотелось. Решил и я в город податься. Новых хозяев себе найти. Так я и оказался в вашем дому у купца Федюшина. После вынужденного одиночества, мне было интересно слушать рассказы его постояльцев. Каждый день появлялись новые люди, с новыми историями. Решил, что буду здесь жить, море не далеко, когда захочу можно пойти. Вот и потекла моя жизнь в новом доме. Днем рисовал, а вечерами рассказы постояльцев слушал. Хорошо было. А тут революция, власть поменялась, и заселили постоялый двор купца, семьями на постоянной основе. Сначала власть, сделала коммунальные квартиры, а после войны – отдельные. Ой а как страшно было, когда война шла. Я все переживал, что - бы дом не разбомбило. Старался щит энергетический над домом во время бомбежки сделать, но сил хватало ненадолго его удерживать, поэтому больше переживал, чем мог его обезопасить. Но, слава Богу, все обошлось. – Здесь дед Семен замолчал, и я поняла, что он окунулся в воспоминания. Я нарушила это молчание вопросом:

-дедушка, а ты скучаешь по прошлому?

- И да, и нет. Хотелось бы отца и мать увидеть, но что я им скажу? Да и поймут ли они меня? Нет лучше так.

- Покажешь мне свои рисунки?

- Можно и показать, если хочешь, только завтра. Спать тебе пора. Сказал и исчез.

Я еще долго лежала без сна, думая о жизни Семена. Глаза сами собой закрылись и я уснула.

Утром,  проснувшись, первое, что я увидела, стопку листиков лежащих у меня на кровати. Я села и принялась рассматривать рисунки. Здесь я нашла портрет рыбака. Худое, изможденное лицо мужчины не определенного возраста и холеное лицо купца Федюшина и много других портретов людей, которые оставили след в жизни впечатлительного домового, но больше всего меня поразило море. Дед Семен  рисовал море  такое количество раз, что можно было восстановить сейсмологическую картину погоды на черноморском побережье, за последние 100 лет,  точно! С интересом рассматривая  рисунки, я с удивлением обнаружила сидящим его рядом на кровати и внимательно следящим за моим выражением лица. Я заверила старичка, что мне действительно они очень понравились и сказав что надо устроить  персональную выставку его работ, я не кривила душей. Работы были интересные и необычайно живые. Он скромно потупил глаза и покраснел. От смущения, он забыл, что находиться в образе человека и пере до мной опять предстал, смешной мохнатый шарик. Когда я засмеялась, дед Семен спохватился и опять стал старичком.

Сегодня была суббота, и у меня был договор с мамой пойти на базар за продуктами. А потом уборка своей комнаты и наверняка комнаты брата, так как сам он наврядле соизволит. Поделившись планами на сегодня с домовым, я ушла умываться и завтракать.

Мама приготовила с утра чудесные блинчики, и я с удовольствием уплетала их за обе щеки с вишневым вареньем.

Принеся тарелку с блинами в свою комнату, я ахнула, в комнате все блестело. Похвалив, и поблагодарив, заслуженно домового я поставила тарелку на стол и принялась одеваться на базар.

 Идя на базар с мамой, я думала о домовенке. Слушая мамин рассказ о том, что у нее последнее время делалось на работе, я резко перебила ее и сказала:

-  мам, я тебя хочу кое с кем познакомить.

- Ты познакомилась с парнем, - мама  остановилась посреди дороги и внимательно посмотрела на меня. – Как его зовут?

- Дед Семен, - хихикнула я, наблюдая за реакцией мамы.

Она  остолбенела.

- Как дед Семен, что по - моложе найти не могла? Ее разочарование было столь велико, что мне стало ее жалко.

- Мамуля, это не мой парень – это домовой.

- Тьфу ты напугала меня. Твои шутки меня добьют. Когда сказки читать перестанешь? Взрослая уже ведь. – С облегчением вздохнула мама. И опять начала прерванный разговор, полностью переключившись на свои проблемы.

Я решила пока больше ей ничего не говорить и подождать удобного момента для их знакомства. Я твердо верила, что дед Семен должен быть представлен моей маме, потому что я ее любила и боялась ее обидеть своим не доверием.

Вечером,  закрывшись в своей комнате, я позвала домового по имени. Он тут же появился и присел рядом со мной на диван. Я ему  рассказала о том, что хочу сделать. Он без особого энтузиазма меня выслушал и помолчав сказал:

- если ты считаешь нужным, это сделать, я перечить не буду, но я не уверен, что твоей матери я понравлюсь.

Не дослушав его до конца, я уже бежала на кухню.

Мама месила тесто и напевала себе, что - то под нос. Я знала, что на ужин будут пироги с грибами и решила, что лучшего момента найти нельзя. Когда в доме пироги – значит настроение у мамы хорошее. Еще моя бабушка говорила: «если у хозяйки плохое настроение, то работать с тестом нельзя – оно не взойдет. И только в хорошем настроении ты можешь вмесить в тесто здоровье и счастье всей семье». Помня наставления бабушки, мама ни когда не месила тесто, будучи не в духе.

Я поцеловала маму в щеку и сказала, что к ужину у нас будут гости. Она заулыбалась и стала еще старательнее месить тесто. Мамуля  любила гостей.

Вечером мы, с ней накрывая на стол, поставили  2 лишних прибора, в ожидании гостей. Почему 2, да потому что она думала про Ваську с его девушкой. Я же не стала ее разочаровывать.

Мама возле зеркала поправила волосы, подкрасила губы и села за стол с чистой накрахмаленной скатертью. Посреди стола возвышалась горка вкусно пахнувших пирогов таких румяных и восхитительных, что я сама еле сдерживалась, что бы, не наброситься на них.

Я подождала, когда мама нальет себе чай и побежала в свою спальню. Дед  Семен сидел на диване и ждал меня. Вбежав в комнату, я  схватила его за руку и потянула за собой. Он молча подчинился. Когда мы вошли, мама спокойно пила чай и смотрела телевизор. Посмотрев на нас, она  удивленно подняла брови. Я представила своего спутника:

- мам, познакомься -  дед  Семен.

Мама, молча, хлопала непонимающе ресницами. Дед Семен растерянно смотрел на нее и тоже молчал. Говорить стала – я. Скомандовав, что бы гость сел, я  налила ему чай и подвинула тарелку с пирогами.  Дед Семен смутился и не решался притронуться к пирогам. Мама взяла себя в руки и вежливо пригласила его с нами поужинать. Обстановка начала постепенно разряжаться. Дед Семен отхлебнул глоток чая и откусил пирог. Домовой широко улыбнулся и сказал, что таких вкусных пирогов ему еще нигде не приходилось есть. Мама растаяла и тоже заулыбалась. Беседа стала легкой и не принужденной. Мама спросила, откуда он родом и очень обрадовалась, что имеет честь принимать зарубежного гостя. Она уже была в предвкушении, как будет хвастаться перед тетей Зоей и в нашем старом дворе, что иностранец хвалил ее стряпню, как прозвенел звонок в прихожей. Мы услышали радостные возгласы Васьки и мамы и увидели в прихожей Оксану. Вечер удался на славу. Дед Семен очаровал всех веселыми рассказами об Одессе и одесситах. Все ели, шутили, смеялись. Вася был лапочкой, такой чистенький, ухоженный и вежливый. Мы с мамой не могли нарадоваться. Они с Оксаной сияли. Когда вечер закончился Вася пошел провожать Оксану, я стала помогать маме, убирать со стола, она вдруг спросила: