— Страховка! — подсказал Серёжа.
— Ага, — кивнул Шурка. — А почему мы себя предложили?.. Вы, наверно, заметили: мы и так с Серёжей в разведку играем… каждый день… Но если вы нам не доверяете…
— Доверяю, — сказала Лайне Антсовна.
Инженер Слава Малиновский сидел на ящике возле «пиратского дома», где был назначен лагерный военный совет. В руке он держал какие-то листки.
Рядом стоял второй ящик, закрытый крышкой.
— От какого отряда? Кто старший?
Петя выступил вперёд:
— От второго отряда! Пётр Павлов! — непривычно отрывисто доложил он, в тон Малиновскому.
Из веера продолговатых листков Малиновский выдернул один. На нём были отпечатаны рядом две одинаковые картинки.
— В рисунках пять различий. Обвести их кружками! Засекаю время! — Малиновский щёлкнул секундомером.
Петя присел на корточки у закрытого ящика, тоже щёлкнул — кнопкой от шариковой ручки.
Делегаты заулыбались. Петя совершенно не замечал, как убраны в палате постели… но ребусы! кроссворды! загадочные картинки! Поищите другого такого очкарика!
— Как?! Уже?! Хм… Пока что — лучшее время… — проворчал Малиновский с недовольным видом.
Это была его манера. Если уж он хвалил, что случалось о-о-очень редко, то лишь таким образом, через силу выговаривая похвалу.
Малиновский записал показание секундомера, вернул листок Пете. Сбросил крышку со второго ящика. Там грудой лежали новенькие малышовые пистолеты с бумажной лентой вместо пистонов.
— Подходить по одному! Каждый пистолет заряжен на десять выстрелов! Быть в полной готовности и действовать в соответствии с обстановкой!
С замиранием сердца, гуськом делегаты приближались ко входу в инженерское жилище. И едва Петя отодвинул брезентовый полог, раздалась команда:
— Стать вдоль стола! Продвигайтесь, быстро, быстро!
По свободному пространству комнаты расхаживал «главный пират» — Володя Битенгов, с таким же, как у ребят, малышовым пистолетиком в руке. Третий — Ваня Забелин, по прозвищу Ус, сидел в секретарской позе у дальнего конца стола. В полумраке, у противоположной стены, на скамейках теснились ранее прибывшие делегации.
Всё внимание приковывал Битенков Он напоминал лицом этакого «Деда-Мороза-Высший-Сорт», который снял грим и оказался молодым весёлым детиной.
— Приготовиться! — зычно сказал он. — По моему выстрелу — стрелять как можно быстрее! Кончилась лента — пистолет на стол Зачёт по предпоследнему, последний выбывает!
Он бабахнул, в другой руке у него блеснул секундомер.
Ну и треск поднялся! Последними бросили пистолеты сразу трое: Вовка Углов, Саша-хитрый и Петропавлыч.
Володя Битенков прищурился, поднял один из пистолетов и, взглянув на секундомер, сказал Ване:
— Шесть и две десятых… Прилично, а с поправкой на возраст — совсем хорошо.
— А кто же выбывает?
Битенков разжал ладонь, и все увидели, что в пистолете, поднятом со стола, осталось ещё ленты на три выстрела.
— Это не я! — быстро сказал Саша-хитрый.
— А я разве говорю, что ты? — удивился Володя. — Кто это сделал, пусть скажет!
Ребята, ни слова не говоря, поворачивались справа и слева к Хитрому. Ему показалось, будто воздух вокруг него кончился, и он выдохнул:
— Это я…
— До свидания! — кивнул ему Володя.
Но не знал он ещё Сашу-хитрого! И началось!..
— А за что выгоняют? За военную хитрость! Я бросил… успел… и всё шито-крыто!
— Слушай, да ты, хитрый! — сказал Володя. — Тебя проводить или сам выйдешь?
— Я сам! Я сам! — захихикал Саша, будто его щекотали. Проворно вылез из-за стола и выскочил за дверь.
Отстрелялись последние делегаты, явился Малиновский. Под Володиным руководством все дружно ухватились за стол, оттащили его от стены, развернули по диагонали. Окружили скамейками, уселись.
Вступительная речь была подкупающе-краткой:
— Уважаемые члены военного совета!
Это Битенков сказал торжественным тоном.
— Наверное, почти все вы участвовали в больших лагерных играх и знаете, как там бывает…
Это он сказал обычным голосом.
— Так что валяйте предлагайте, кого что успело осенить!
Тут он улыбнулся своей знаменитой улыбкой; и все ответно заулыбались. Улыбки улыбками, а первые слова, как водится, хоть клещами вытягивай!
И, как это всегда бывает, плотину взорвал крик души:
— Скучно, когда очки считают!.. — закричало сразу человек десять:
— Верно! Верно!
— Я тоже хотел сказать!
— Начисляют очки, а за что — непонятно!
— Другой раз понятно, только за трудное мало очков дают, а за лёгкое — много. Никакой справедливости!
— Посредники эти… Ходят с синими повязками и друг с другом спорят… Им интересно, а нам скучно…
Ваня Забелин должен был записывать все предложения. Он закричал:
— Ребята, так невозможно! Давайте по очереди!
Малиновский усмехнулся и возразил:
— Надо сразу все каналы слушать! По очереди — опять на них молчанка нападёт!
«Ус» развёл руками: не успеваю!
Шурка подумал: а правда, почему так? Ведь когда все сидят, слова не выжмешь, хотя в каждом прямо кипят разные мысли! Но если уж заговорили — держись!
Девчонки напомнили:
— Только чтоб без драки! А то, как погоны прицепят — сами не свои подраться!
Кто-то беспокоился:
— Пускай техника будет! Что-нибудь по радио передавать! Или автоматическое!
Шурка вдруг понял, что сейчас самый подходящий момент узнать насчёт домика. Он подошёл к Битенкову:
— Хорошо бы по два человека от каждого отряда — и пойти в обход, вдоль берега, до самой горы. Там такая гора — она как стена поднимается.
Володя махнул рукой Забелину: «Это не записывай». А Шурке объяснил:
— Ты понимаешь… Ведь если вы одни пойдёте — обязательно в воду полезете. Ну, ты, скажем, не полезешь, а старшие уж точно ринутся! Выходит, няньку с вами посылать? Так это уже не интересно, какой это дозор… с нянькой?! Сам видишь — не получается!
Наконец Володя потребовал тишины.
— Вот что, ребята! Ну, тише, тише… Вот на этом листке записано, что предлагаем мы — Ваня, Слава и я. А на этом — то, что предложили вы. Всё это будет в игре. Совет окончен. Спасибо, до свидания!
Шурка выходил одним из последних. Вдруг Битенков поманил его рукой:
— Слушай, если не спешишь, минуты на три задержись, пожалуйста!
У Шурки ёкнуло сердце.
Володя усадил Шурку рядом с собой.
— Да ты не дуйся! Серьёзный какой! Я тебя приметил, когда ты про обход спрашивал. Мне, понимаешь, нужен надёжный человек для одного дела…
— Сделаю! — сказал Шурка.
— Вот какое поручение, — Володя понизил голос. — Перед самой игрой на участке старших надо будет спрятать какую-нибудь небольшую вещицу. Я, правда, ещё не решил, какую… Компас? Записку в спичечном коробке?..
— А я знаю! — Шурка даже привстал. — Есть такие коробочки пластмассовые, их вместе с плёнкой в фотоаппарат засовывают…
— Кассету? Слушай… Слушай, да это здорово! Тогда мы двух зайцев убьём сразу! С плёнкой такую историю можно развести… экстра-люкс-прима! Теперь послушай: найти её они должны обязательно! Но публика там… ядовитая, недоверчивая. И с ленцой. Когда они выйдут на полосу — ты сбегай ещё раз, приметь, кто возле тайника оказался, и предупреди его особо, но потуманнее, чтоб только забеспокоился. Чтоб не загорал. Скажешь — из штаба!
Володя записал в блокнот Шуркину фамилию, задержал его пальцы в своих, испытующе посмотрел в глаза:
— Ну?..
Вместо долгих заверений, Шурка сказал одно слово:
— Могила!
Он, правда, не уточнил, что Серёже-то, конечно, расскажет. Но это — как самому себе. Больше — никто не узнает.
…Утром того дня, который был назначен штабом для пограничной игры, далёкая Арктика преподнесла начальнику лагеря Дмитрию Игнатьевичу неожиданный подарок.
Налетел туман. В разгаре лета — небывалый, немыслимый для этих мест — какого, по присловью, и старожилы не упомнят.
