Определенный интерес представляет судьба этого Говоркова. Еще в молодости Савелий проник в какую-то тайную каратистскую секту, где некий Учитель окрестил его железным ромбом по голове. И после того, как Говорков очнулся, у него стали проявляться удивительные лечебные способности: он научился высасывать пули из ран; мог приращивать к телу оторванные конечности; а самое главное, Савелий мог, полизав женские гениталии, восстанавливать барышням девственность. (Ух-ты! Вот этой крутизне Во-ва неимоверно завидовал.)
Этому Говоркову-Бэшэнному людей бы лечить, да всякие там пилюли изобретать… А вот фигушки! Пошел он работать суперменом. И теперь ломает хребты иностранным разведкам и доморощенным мафиозам.
А зато Ле-Нин овладел приемами зомбирования. И самыми крутыми его зомби считались: матрос Железняк и Человек-с-Ружьем.
Ну вот, ты постиг уже все, — наконец-то сказали старцы — Но имя «Во-Ва сын Иль-И» звучит, как кличка гурона. Тебе необходимо выбрать такой псевдоним, от которого будет трепетать вся наша планета…
Еще целый год Во-Ва медитировал по углам пещеры в поисках партийной клички. Он поставил себе не простую задачу, ведь погремуха должна быть суровой к своим, но справедливой к врагам. Поначалу он было придумал себе звонкое имя — капитан Немо, но старцы Су отвергли его (правда не объяснив причины).
Во-Ва продолжал медитировать. И вот, во время одного из сеансов, он впотьмах ударился об камень и, в сердцах, воскликнул: Блин!
Сонные старцы встрепенулись и хором воскликнули: Ле-Нин! Ле-Нин! Вот и есть тебе Вован псевдоним!
И вот вернулся Ле-Нин на Родину, подошел к терему Императора и гневно крикнул: Колян выходи! Новые понятия тебе втолковывать буду!
Затем, три дня он бился с Императором и победил его.
Разрушив старое, Ле-Нин создал новое государство и стал так знаменит, что даже в забитой Африке племена черных негритосов исполняли популярный рок-н-ролл: Я хинди бы выучил только за то, что им матюгается Ле-Нин!
Остается добавить, что за роль Ле-Нина известный турецкий актер Клин Иствуд получил из рук Сталинса Нобелевскую премию и звание Народного артиста Индийской ССР.
* * *
Если мы всё-таки затронули вопросы искусства, то следует так же обратить пристальное внимание на литературное нутро молодой советской республики.
Дабы не отлавливать писателей по притонам, мудрый Сталинс согнал их всех одну организацию. Там они исправно платили членские взносы и ещё больше ненавидили друг друга.
Йосип ласково называл этот прирученный Союз писателей, не иначе как: Моя конюшня! Моя отара! И чабаном (то бишь, председателем!) над ними он назначил Макса Горького. Перед авторитетом, этого маститого писателя, сгибалась вся литературная братия Индийской ССР… кроме одного панк-поэта М. Сладкого. Он прославился тем, что на любое сочинение Горького, всегда писал колкие и ядовитые пародии. Выглядели они так:
Минимум Сладкий.
ПЕСНЯ О БЭТМЭНЕ.
Над Гудзоновым заливом ветер тучи собирает.
Между тучами и морем гордо реет смелый Бэтмэн, на летучу мышь похожий.
То крылом воды касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в этом смелом крике.
Он парит меж небоскрёбов, как советский истребитель. Реет смело и свободно — черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, ищет наслажденья в битвах.
Помогает Бэтмэн слабым, бабушек через дорогу
регулярно переводит, ненавидит наркоманов, алкоголиков изводит…
Хитрый Пнгвин робко прячет тело жирное в утёсах. В сущности, являясь птицей, Пнгвин плавать лишь умеет. А ему летать хотелось — сверху гадить, хулюганить.
Заикаясь от обиды, мерзкий Пнгвин достаёт
стингер, спрятанный в утёсах.
Вот прицел объятьем крепким цель знакомую хватает. Пнгвин нажимает кнопку и ракету запускает. Взрыв!!! С размаху на утёсы, что-то падает, взрываясь.
Не такой крутой ты Бэтмэн, как в кино тебя снимают! — окрылённый этой мыслью, Пнгвин сладко засыпает…
Утром, тело жирное в утёсах долго били сапогами генералы Пентагона: Чем тебе мешал, о Пнгвин, СТЕЛС, летающий ночами?
Не могу не рассказать о ещё одном поэте диктаторского периода — Михаиле Сергееве. Он не был таким оголтелым панком, как его друг-собутыльник М. Сладкий; не принадлежал он и к официозному бомонду империи; и не якшался с арьергардно-мазохисткими прозаиками. Сергеев писал о жизни про жизнь, без всяких украшений её сути гирляндами от победных транспарантов.
МИХАИЛ СЕРГЕЕВ
ФРАЕР СТЁПА.
Кто не знает дядю Стёпу?
С дядей Стёпой всяк знаком!
Скажут все, что дядя Стёпа
С зоны только что пришёл.
Да, с блатным такого роста
Спорить запросто не просто!
От ворот и до ворот
Знал в районе весь народ:
Не работает Степанов!
Не прописан,
Водку жрёт.
Потому что всех быстрее,
Без особенных трудов,
Медные снимал троллеи
С телеграфных проводов.
Он через любой забор
С мостовой глядел во двор.
Лай собаки поднимали, —
Чуяли, что лезет вор.
В склад, под низенький навес,
Дядя Стёпа еле влез.
Но зато две длинных рельсы
Уволок с собою в лес.
Потому что с детства он
Обожал металлолом.
Возле площади затор —
Поломался светофор.
Это наш Степан Степаныч
У прибора лампы спёр…
И сейчас средь уркаганов,
Тех, что знает вся страна,
Жив-здоров Степан Степанов
По кликухе — Каланча…
Вот за эту поэму М. Сергеев был репрессирован в 37-м году, а его литературного героя взял на поруки Сергей Михалков. Он Степана перевоспитал и тот пошёл работать в НКВД.
* * *
И на старуху бывает проруха! Так, однажды и со Штирлиц-Сингхом случился пролёт.
Как-то, на 1 апреля, в Центре пошутили и отправили Максимычу шифровку, в которой поздравили его с награждением орденом. Штирлиц ошалел. Бросив на произвол судьбы всю свою агентуру и позабыв все правила конспирации, наш агент на следующий день тайком пробрался в Дели и пришел в покои Сталинса за наградой. Тихонько зайдя в апартаменты Иосипа Виссарионыча, разведчик благоговейно притулился в сторонке и стал слушать, как вождь с кем-то разговаривал по телефону.
— …А вы их кирпичом по морде, кирпичом! — научал кого-то в трубку Сталинс, — Как нет кирпича?! Не понимаю, каким же образом вы руководите людьми, если у вас в кабинете нет кирпича? Непорядок! В общем, никуда не уходите, я вам сейчас один из своих кирпичей занесу.
И вот тут-то Иосип Виссарионыч заметил жавшегося в темном углу Штирлица.
— Тебе чего надо, соколик? — отечески поинтересовался он.
— Мне бы орденок, — засмущался Штирлиц-Сингх, и скромно добавил, — За подвиги!
— А ты что Хитлеру обрезание сделал? Или еще чего выдающегося совершил?
— Я, тов. Сталинс, его главную жену Браун-хатун в разные интимные места пользую и с этого много нужных секретов для нашей страны достал. И за это мне, как сообщили надежные аксакалы из разведцентра, вы хотите вручить награду.
