Пришел черед прощаться.

  - Я желаю тебе, чтобы твоя практика прошла успешно и тот эксперимент непременно удался! - я знала, что это важно для него. Теперь пришло время и его мечте исполняться.

  - А я тебе желаю хороших баллов и повеселиться там в академии. Тебя ждут интересные деньки, - он по-доброму улыбнулся и подошел ближе.

  Атон опять же словно знал, что я безумно хочу его обнять на прощание, но стесняюсь это сделать. Когда он заключил меня в свои теплые объятия, я вдохнула такой знакомый запах мяты и солнца и попыталась отпечатать это мгновение в памяти. Если бы я могла пожелать чего-то в этот момент, я бы хотела, чтобы это объятие никогда не кончалось. В нем было нечто настолько родное и близкое, и так безопасно мне не было ещё никогда.

  - До свидания, Атон, - пробормотала я в его плечо. - Мы ведь ещё увидимся?

  - Конечно, увидимся, малышка, - он ласково погладил мою макушку и разомкнул руки. - Пока, Мири.

  - Пока, - улыбнулась я, и не отводила глаз от его фигуры до тех пор, пока махина ангара не поглотила его.

  Начиналась новая страница моей жизни. Но именно Атон был тем, что я бы хотела в ней сохранить. Может, мы ещё увидимся как-нибудь в Академии? Это глупая надежда, ведь он её уже окончил и теперь будет покорять неизведанные просторы, редко бывая на Земле.

  Я стояла и смотрела на дверь ангара и чувствовала, что, несмотря на исполнение мечты, по сердцу разливается ощущение потери. Он важен, так важен для меня, как я буду жить, не видя по утрам его глаза цвета неба? Не слыша этого голоса? Не согреваясь теплом от улыбки? Это чувство было мне совершенно незнакомо, и я не находила ему названия. Почему на смену радости внезапно пришла боль?

  Я повернулась спиной к двери ангара и побрела прочь, не разбирая дороги, полностью погрузившись в свои собственные мысли и краем глаза замечая оживление на улице. Постепенно здесь появлялись настоящие космические работники, которым и принадлежит этот лагерь. Мне же нужно скоротать последние полчаса, пытаясь убежать от страшного чувства в груди. Больше всего на свете мне хотелось сесть на лавочку и позорно разреветься, не понимая, почему и зачем, но осознавая, что это единственный способ избавиться от комка в горле.

  - С вами всё в порядке? - пожилой мужчина в форме исследователя остановился возле меня и тревожно вглядывался в моё лицо. - Вы не прошли? Ничего страшного, это всего лишь один отбор, есть масса других полезных...

  - Я прошла, - отрезала я, и ответ мог бы выглядеть грубым, если в конце фразы голос не сорвался на плач.

  - Это же прекрасно! Почему же вы плачете? - улыбнулся исследователь и покачал головой, дескать, кто этих подростков разберет. - Сходите лекцию послушайте что ли, успокоитесь.

  Добродушный мужчина махнул рукой на дом прямо возле нас, и я, пробормотав "спасибо", последовала по движению его руки. Мне было совершенно всё равно, куда идти в данный момент.

  Это был такой же домик, как у нас, и постепенно он наполнялся космическими работниками, которые приезжали провести время в кругу себе подобных. В холле были расставлены стулья, а стены стояла сухопарая женщина и что-то рассказывала на фоне картинок, возникающих из галопроектора. Ей внимало всего около пяти человек, и лекция походила на какой-то междусобойчик.

  Я села на самый дальний стул возле входа, и при моем появлении женщина приветливо улыбнулась. Я попыталась принять самый доброжелательный вид, но чувство горечи внутри меня не покидало и словно разъедало все внутренности, не давая даже сделать вдох. Да что же со мной происходит?

  Я хорошо сдружилась за эти два дня с Шотой и даже с Мариной и Иваном, но при расставании с ними ничего подобного не чувствовала. И мне не хотелось никого из них обнять и не отпускать. И я не представляла их золотые волосы, закрывая глаза, и мне не хотелось плакать, думая, что я больше не увижу их улыбки. Почему же Атон стал каким-то особенным другом, разлука с которым так болезненна?

  Я бездумно смотрела на сменяющиеся картинки, не вникая в смысл слов и не пытаясь понять, что же объединяет все образы, но очередная картина, пришедшая на смену невнятной предыдущей, заставила меня похолодеть. Ногти впились в ладони до боли, я так и застыла с раскрытым ртом и выражением полнейшего шока на лице.

  Лектор замолчала и странно на меня посмотрела. Остальные же проследили за её взглядом и обернулись на меня, но я всё это подмечала лишь боковым зрением, не в силах отвести взгляд от совершенно невозможной картины.

  Этого просто не могло быть. Практически всё пространство холста занимало пшеничное поле, и в этом не было бы ничего удивительного, если бы оно не располагалось на равнине среди гор и если бы с самого края картины, я могла поклясться всей своей семьей, не торчала климатическая вышла. Но даже это не было самым странным. Посреди поля замерла мужская фигура в синем костюме со смазанным лицом. Человек поднял лицо к солнцу, и то золотило его пшеничные волосы, а ветер не смог удержаться и внес свою лепту, добавив ещё больший беспорядок в эту россыпь волнистых прядей.

  Я знала этого парня. Я узнала бы силуэт Атона из миллиарда фигур. Но я никак не могла понять, как событие из моей жизни попало на картину? Кто влез в мою голову и нарисовал моё воспоминание?

  - С вами всё в порядке? - спросила женщина-лектор. Второй раз за день мне задают этот вопрос, и опять же всё совсем, совсем не в порядке.

  - А... - голосовые связки вместо слов выдали невнятный хрип, я откашлялась и повторила: - А что это?

  - Перед вами картина "Сын Солнца", написанная в 2018 году Светланой Аркадьевой, холст, масло...

  Лектор намерилась продолжить, но я самым наглым образом её прервала:

  - А какая тема лекции? Простите, пожалуйста, я пропустила начало.

  - Лекция посвящена пророческим возможностям мозга, которые чаще всего появляются у людей искусства и страдающих психическими заболеваниями, - охотно пояснила женщина, а я сразу поняла, почему на её лекции так мало человек. В ясновидение мало кто верил из серьезных ученых, хотя я не могла отвергать такой возможности, зная, что мозг нашего вида использует не все свои функции. - Эта картина привлекает внимание наличием на ней климатической вышки. Можно было бы предположить, что это электрический столб, но в то время электричество передавалось по проводам, а проводов здесь нет. Но больше меня интересует ваше удивление... У вас есть какие-то мысль по этому поводу, курсант?

  - Да, - кивнула головой я. Эта загадка сразу отвлекла меня от печальных мыслей, загнав боль в дальний закоулок сердца. - Наверное, это покажется странным... но я узнаю эту вышку и пшеничное поле. И горы. Это же местный пейзаж! А мужская фигура в синей форме напоминает какого-то исследователя, который... решил погулять.

  - А и правда, - хмыкнул мужчина слева от меня. - Я же тоже так гулял.

  Повсюду стало раздаваться согласное хмыканье и шепотки, а лектор смотрела на меня чуть ли не со священным ужасом. Видимо, она тоже гуляла по этому полю.

  - Только вот волосы у мужчины какие-то странные. Вроде бы сейчас такие почти не встречаются, - скептически попытался опровергнуть наше озарение средних лет исследователь, который за всё это время не вымолвил и слова, а лишь недоверчиво качал головой.

  - Почему же? Да хоть Стингрея возьмите, этого неугомонного курсанта. Может, это он и есть на картине! - резко ответила лектор, стремясь защитить свою теорию. Знала бы она, как близка к истине!

  В кармане завибрировал свернутый планшет, значит, флаер уже подлетел. Я попросила прощения у читающей лекцию и ушла, объяснив, что мне пора отправляться домой. Аудитория неожиданно дружелюбно пожелала мне успехов в учебе, а женщина, узнав, что я буду биологом, пообещала скорую встречу на занятиях по основам нейробиологии, которые она ведет на втором году обучения у курсантов биологического направления.

  Путь до Белена, где сейчас находились родители, предстоял неблизкий. Пять часов на маленьком флаере по пятому межгосудаственному сектору - это не такая уж большая цена за встречу с родными, тем более что теперь мне было чем заняться.