— Никогда не вставай на моем пути, ты, маленький гадёныш, — кричал он.

По моему лицу беззвучно струились слезы. Я не могла смотреть, как мучился мой брат, он ведь только хотел защитить меня. Он всегда так делал. В какую бы беду я не попадала, он провоцировал отца, чтобы тот делал это с ним, а не со мной.

Я застонала, когда отец уставился на нас двоих, после чего повернулся, взял со стола тарелку и выбежал в гостиную. Он бормотал что-то про «худших детей в мире» и «как он дошел до этой чертовой жизни».

Как только он покинул комнату, я подползла к брату и крепко обхватила ему руками, хватаясь за него так сильно, как будто от него зависела моя жизнь. Он захрипел и заставил себя сесть, обнял меня в ответ и провел ладонью по моей горящей щеке.

— Мне жаль, Джейк. Мне очень жаль, — промямлила я, рыдая ему в плечо.

Он покачал головой:

— Все нормально, Эмбс. Это не твоя вина, — захрипел он, слабо улыбаясь и стараясь встать на ноги.

Я вскочила на ноги, когда он пошатнулся, и обняла его за талию, помогая встать на раненую ногу. Движение справа заставило меня подпрыгнуть, так как я вообразила, будто отец вернулся, чтобы продолжить, но вместо него увидела свою маму. Она судорожно почистила стол бумажным полотенцем, вытерла воду, которую я пролила.

— Возьмите тарелки и доешьте в комнате. Хорошо? — проинструктировала она нас, целую обоих в щеки.

Ей нужно было идти к отцу, он вошел в раж из-за моей ошибки, и ей нужно было успокоить его, чтобы ничего больше не случилось.

— Увидимся завтра с утра. Я люблю вас обоих. Пожалуйста, ведите себя тихо, и чтобы ни случилось, оставайтесь в комнатах, — приказала она, быстро поцеловала нас снова, протянула тарелки с наполовину съеденным ужином и подтолкнула нас в холл.

У нас был замечательный дом, четыре спальни, все на одном этаже. Мой отец хорошо зарабатывал, поэтому у нас были прекрасные условия, но я бы лучше жила в доме поменьше, только бы он не работал на этой работе. Может быть, тогда он бы остался тем отцом, который раньше брал нас на прогулки в парк, покупал мне игрушки и сладости.

Джейк зашел в мою комнату, и мы поели в тишине, сидя на полу возле моей кровати. Он крепче сжал мою руку, когда в гостиной папа начал кричать на маму. Послышался звук удара, я поморщилось, сердце ушло в пятки. Это была полностью моя вина.

Мое тело сотрясалось от рыданий, когда я представляла себе, что он там делает с моей мамой. Джейк провел рукой по моему плечу, привлекая меня к себе. Он всегда вел себя так, как будто был намного старше меня, он был более зрелым.

— Все нормально. Нормально, Эмбс. Не беспокойся, — повторял он и гладил меня по волосам.

Когда я успокоилась, а крики прекратились, мы немного поиграли в карты. На середине игры мы услышали топот в коридоре. Джейк напрягся, уставившись на дверь моей спальни широкими глазами. Но, слава Богу, шаги не прекратились около моей двери, и пару секунд спустя хлопнула дверь спальни родителей. Я выдохнула. Я не поняла, как сползла вниз и села, закрыв глаза. На этот вечер, наконец, все закончилось.

— Я лучше пойду в свою комнату, уже больше семи, — пробормотал Джейк, взглядом указывая на будильник, стоящий на моей прикроватной тумбочке. Запри дверь. Увидимся утром.

Он рывком встал и вышел в дверь. Я тоже поднялась, наблюдая, как он выполз из моей комнаты и пересек холл до своей. Открывая дверь, он повернулся ко мне и слабо улыбнулся.

— Запри дверь, — произнес он.

Я кивнула и вошла обратно в комнату, помахав ему на прощание, закрыла дверь и заперла ее на замок. Я приложила ухо к двери, прислушиваясь к звуку закрывающейся двери комнаты Джейка. Услышав этот звук, говоривший о том, что в эту ночь брат в безопасности, я бросилась на кровать и зарылась лицом в мягкой подушке, слезы все капали и капали. Я снова сглупила сегодня вечером, из-за меня снова пострадал мой брат, а возможно и мама. Беспомощно рыдая, я в сотый раз решила сбежать отсюда. Но я сразу отбросила эту идею, как и всегда, так как я не могла оставить Джейка одного с отцом. В глубине души я понимала, что никогда не смогу уговорить его уйти со мной, потому что он не оставит беспомощную маму одну. Мы все застряли здесь, оставшись на милости холодного, бессердечного человека.

Неожиданно из окна послышался стук. Я дернулась, шокированная тем, что увидела Лайама стоящего снаружи у моего окна. Он был лучшим другом Джейка уже 4 года, с тех пор, как мы переехали в этот дом. Я ахнула и, вскочив, направилась прямо к нему. Паника охватила меня, потому что, если отец поймает его здесь, я даже не уверена, что он может сделать. Я не хотела быть ответственной за то, что еще одному человеку сегодня причинят боль.

Я сжала зубы, отодвинула задвижку и распахнула окно, молясь, чтобы оно не скрипнуло и не издало ни одного звука. Холодный свежий воздух ударил в лицо, я наклонилась, качая головой, все еще не веря в увиденное.

— Лайам, что ты здесь делаешь? Тебе надо уйти, сейчас же! — прошипела я.

Но глупый мальчишка только положил руки мне на плечи, подталкивая меня внутрь, перекинул ноги и забрался в комнату. Мой рот по-прежнему был открыт от удивления, и я, охваченная паникой, посмотрела на дверь. Если отец поймает его здесь, он просто сойдет с ума. Ему не нравилось, когда Лайам приходил к нам домой играть, отец всегда говорил, что тот чересчур шумный. Я снова перевела взгляд на Лайама, недоверчиво качая головой.

Что он здесь делает? Может он думает, что это комната Джейка, а не моя? Может быть, он просто пробрался не в то окно?

Лайам и я не ладили, поэтому я не представляла, что он здесь делает. Он, казалось, тешил свои амбиции всю жизнь, дразня меня. Он постоянно ставил мне подножки, дергал за волосы и имел дурацкую привычку называть меня Ангелом. Он называл меня так с того самого момента, когда мы встретились, это сводило меня с ума, но он отказывался прекратить это.

— Лайам, убирайся! — прошептала я, отчаянно пытаясь подтолкнуть его обратно к окну. Он не сдвинулся с места, просто обнял меня крепко-крепко и прижал к груди. Я лупила его, пытаясь оттолкнуть, но он лишь сильнее прижал меня.

— Все хорошо! — шептал он, гладя по волосам.

Было так приятно от того, что он утешал меня, что слезы полились с удвоенной силой. Лайам знал о моем отце и об издевательствах, через которые мы все проходили. Однажды, когда Джейк был весь в синяках, он не выдержал и рассказал всю правду своему лучшему другу. Джейк и я, вместе, умоляли его ничего никому не говорить, и до этого дня он никогда не нарушал слово.

Я рыдала и злилась на себя за то, что снова плачу, но просто не могла остановиться. Я громко шмыгнула носом и вытерла его рукой. Я подняла взгляд на Лайма и увидела, что в его голубых глазах тоже видны слезы, но он продолжал прижимать меня к себе. Мой подбородок дрожал, я отстранилась, чтобы взглянуть на него.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала я.

Он вздохнул, сел на край кровати, притянул меня к себе, и сидел, нежно покачивая меня.

— Я видел тебя из своего окна. Я просто хотел прийти и убедиться, что ты в порядке, — прошептал он в ответ, все еще крепко обнимая меня.

Я снова посмотрела на окно. Окно комнаты Лайама было прямо напротив моего, я могла видеть его комнату, а значит и он мог видеть мою. Покусывая губы, я кивнула и снова прижалась к нему, ища поддержки.

Пока я снова рыдала на его груди, я заметила, что он был одет в футболку с Пауэр Рейнджерами и такие же шорты. Я нахмурилась, смутившись от того, что он был так одет, хотя на улице было холодно. Я уставилась на будильник, увидев, что уже было почти половина девятого. Я проплакала целый час.

Через некоторое время я немного успокоилась, но слезы по-прежнему текли из глаз.

— Я в порядке. Тебе нужно идти, — прошептала я, снова подталкивая его, пытаясь столкнуть его с кровати.

Он твердо покачал головой:

— Я не уйду, пока ты не прекратишь плакать, — объяснил он.

Его руки обвили меня за талию, и он притянул меня к себе, чтобы я легла вместе с ним на свою кровать. Его руки так крепко сжимали меня, что я не могла отодвинуться ни на дюйм. Но мне было хорошо. В его сильных объятиях я чувствовала себя в безопасности и защищенной. Я прекратила сопротивляться, пододвигаясь еще ближе, прижимаясь к нему всем телом, и рыдала на его груди.