«И всё же я не понимаю, - сказал на экране Л’йарса. Голос его звучал на рыке, яркие глаза сузились. – Как люди могли покориться? Почему война шла так долго? Я услышал, чтохманки меняются. Но почему их не разбили и не уничтожили до того, как они успели эволюционировать?»

Р’йенра выглядел измученным – и телом, и разумом. М’рхайра косился на Л’йарсу со злостью. Он тревожился за «лезвие».

«Было много попыток уничтожить хманков», - ответил Р’йенра устало. Гнев Л’йарсы словно бы проскальзывал мимо него, не задевая, уходил в пустоту и рассеивался... Н’йирраотметил это и одобрительно кивнул. Ещё один дар; ещё компенсация за утраченное. Скорость разума восполнила потерю скорости тела, гибкость сменила силу, и стоит задуматься, кто на самом деле останется победителем. А подобного спокойствия и неуязвимости духа во времена Н’йирры достигали лишь величайшие бойцы. Их называли воинами Х’йарны, Вечного Учителя. Разумеется, к вершине они подходили совершенно другим путём – через опыт сотен убийств и отстранённый взгляд на собственную ярость. Как это удалосьР’йенре? Н’йирра намерен был изучить вопрос. Вот ещё хорошее дело, которым ему стоит заняться. Придётся отложить старость! Н’йирра улыбнулся.

«Было много попыток уничтожить хманков. Знаешь, чем они закончились?»

Л’йарса бессловесно оскалился.

«Нами, - сухо сказал Р’йенра. – Посмотри на нас, Л’йарса».

Ацарши молчала. Н’йирра поймал себя на мысли: он не верит, что сын найдёт достойный ответ. Странно! Спроси его кто впрямую, какого он мнения о Р’йенре, он ответил бы разве: «Для него ещё не всё потеряно». А теперь, выходит, он оценивает его настолько высоко?

Да, так и есть. Дело в К’хирилле. Хманк оказался поразительным существом. Слабый и заурядный не мог бы стать его другом. «Всё меняется, - подумал Н’йирра. – И нам тоже предстоит измениться. Мы возвратим Кадаре душу, но косность отринем. В конце концов, мы должны угнаться за этими существами».

Ацарши не оборачивалась, но Н’йирра ощутил её улыбку в запахе. Л’йарса не посрамил отца. Что там – всю Тираи. Н’йирра ощутил гордость за него, когда сын ответил.

«Я чую в тебе силу, - сказал Л’йарса. – Это странная сила. Она мне незнакома и неприятна. Но это сила».

«Отец моего отца – Л’тхарна аи Р’харта», - ответил Р’йенра со сдержанной гордостью.

«Помню имя твоего прадеда. Не знаю имени твоего деда».

«Л’тхарна был верховным вождём. Люди говорят: более великим, чем его отец. Говорят, что Л’тхарна сохранил Кадару и всё человечество. Он не вёл войн. Он заключал союзы и устанавливал мир».

«Вот как», - сказал Л’йарса, и Н’йирра повторил вслед за ним.

Ацарши выключила запись. Некоторое время старейшины молчали. Потом Н’йирра спросил:

- Ты видела запись с К’хириллом?

- Да.

- Я задам странный вопрос.

- Нет. Я не удивлюсь никакому.

Н’йирра улыбнулся.

- Как учёная, Ацарши. Как биолог. Скажи мне, что за зверем был его предок?

Та подумала.

- Разумный смотрит на мир так, как его животный предок смотрел на свою пищу. Для человека мир – добыча, жертва. Хманк – падальщик. На всё вокруг он смотрит как на падаль.

- Что ты скажешь об этом?

Ацарши вздохнула и поднялась. Помолчала. Взгляд её блуждал по стенам рубки, задерживаясь на расписных панелях и мерцающих огоньках индикаторов. Н’йирра чувствовал, сколь много в ней мыслей. Как и он, Ацарши затевала новые дела, готовилась для новых исследований и свершений. Во тьме её лицо казалось молодым. Н’йирра смотрел, и радость касалась его сердец.

- Я могла бы сказать многое, Н’йирра, - ответила наконец Ацарши. - Но скажу: все компоненты системы взаимосвязаны.

12.06.12