Литмир - Электронная Библиотека

«Та, даже не оборачиваясь к агенту, сказала:

«– Зинбей-сан, заведующий ночлежным домом, сделал подписной лист и обходит добрых людей. Думаю, сегодня можем похоронить.

«Агент заглянул во внутренность лачуги и не увидел там трупа ребенка, спросил:

«– А где же ребенок, который умер?

«– Разве вы не видите, я ношу его на спине. Вот этот, которого я ношу на спине, – мать ответила ясными, простыми словами, и она закрыла свое лицо передником. – Мне все еще кажется, что он не умер. Он уже не говорит. Вчера я заснула, обнимая его, бедного. Были бы у нас деньги, мы могли бы вылечить его в больнице. Отец работает на рыбалке, на Карафуто. Отец действительно любит своего ребенка. Я телеграфировала, но оттуда нет ни копейки… А нынче ребенок умер, и я вероятно буду брошена мужем…

«Небыстрорассудительный барон стоял молча. Йосио шепотом сказал ему:

«– Надо было бы дать на похоронные расходы.

Добряк-барон немедленно высказал согласие.

«– Да, конечно. Сколько надлежит оставить на похороны? – спросил он, обратившись к агенту. – Муж этой женщины работает на наших промыслах?

«– Да, у всех, здесь живущих, и у этой, и у той, которой нечего надеть. Мужья их работают на наших промыслах, и они кругом задолжали Обществу.

«Соседка, наблюдавшая за господами, подбежала к господам мелкими шагами и заговорила, спеша:

«– От души благодарим вас. Вот и похороны будут по-человечески, и ребенок может теперь попасть в рай…

«Скоро перед домом образовался забор голодных людей. Агент сообразил вывести отсюда господ к автомобилю…»

Исследователь какучо, то есть белых птиц, поехал дальше, на Карафуто. Ехали не дремучими лесами, как предполагалось, а песчаной пустыней обгорелых пней, ибо, как говорилось выше –

«лесорубы занимаются рубкой леса воровски вдвое или даже еще больше того, что им было разрешено. А во избежание суда за воровскую порубку леса, они жгут леса, чтобы не оставлять следов».

«Из-за того, что вырубаются леса и пускаются по рекам вплавь, горбуша и кета перестали заходить в реки. Отсюда, и полное уничтожение рыболовного дела на восточном берегу Карафуто».

Это – второстепенный мотив путешествия, в дополнение к белым птицам.

Второстепенным мотивом следует отзвучать и следующей цитате, хотя аргумент о переселении в Маньчжурию в силу перенаселенности Японии являлся японским козырем на заседаниях Лиги Наций:

«…по северной широте Карафуто расположен почти одинаково с Англией, а площадь Карафуто вам известна. Когда японцы привыкнут к местному земледелию, два или три миллиона их семейств легко могут прокормиться здесь».

Мотивчик начинает крещендировать в дополнение к голым женщинам и к мертвому ребенку за спиной матери следующими цитатами.

Приехали на промысла, на концессии, в колонии.

«– На каком заводе начат конфликт?

«– На заводе Экстор. Переговоры не увенчались мирным исходом. На Карафуто до сего времени мало случаев такого рода конфликтов. Как-то стыдно перед светом, но нам придется примириться, думая, что это – неизбежное зло нашего времени… Так вот, прошу вас исключить Экстор из числа осматриваемых вами предприятий, – он не исключает опасных последствий…»

Стало быть, осматривали предприятия благополучные.

«– … эти рабочие в Уэсиба. Как вам известно по контракту, заключенному с нами, они не получают жалованья, но получают известный процент с улова. Раз, как в нынешнем году, нет никакого улова, то, значит, у них нет средств добраться до места их отправления. Как быть? – к счастью большинство из них – люди из Хакодате. Десять иен вполне хватит им на дорогу. Не лучше ли теперь разойтись с ними? – или найти какой-либо иной способ для их утилизации? – конечно, им даны авансы, которые пропадут для Общества, если отказаться от этих рабочих, – но рыба не ловится. Вопрос о плане действий был по телеграфу передан директору Общества в начале прошлого месяца. Ответа нет…»

«Уэсиба оказалась маленькой деревушкой, стоящей на берегу в самом устье реки Хоронай-гава. Бараки, покрытые оцинкованным железом. Лодку привязали к берегу… Пошли к баракам… зашли в барак…»

«– Тайсио, – ваше превосходительство! – нельзя ли попросить разрешения оставить этого человека здесь на два-три дня? Он мой товарищ, он в прошлом году работал здесь, а в этом году он работает над укреплением берега. Он принужден искать убежища. Как видите, его там били. Он едва спасся. А его товарищ убит из-за того, что он будто бы слишком упорен. Говорят, его посадили в бочку от цемента со вбитыми гвоздями. И эту бочку катили с горы. Так он там был убит. Чудо, что этот, слава Богу, спасен. Пожалуйста, не откажите спасти этого человека!..»

«Начальник завода Абэ обратился с вопросом к рабочим:

«– Сколько человек между вами, которые желают вернуться домой?

«– Конечно все! – громко ответил молодой рабочий».

«…когда Абэ дал полтинник, то остальные с босыми ногами побежали к нему. Начальник завода начал убегать. Тогда все бросились к директору… Очередь дошла до барона, которого схватили за грудь. Сэнбонги струсил: он попал в такое положение первый раз в жизни…»

Завода Экстор барон не осматривал, так как там был «конфликт». На промыслах Уэсиба никаких конфликтов не было.

Свадьба была начата миаи, феодальным обычаем.

Барон Сэнбонги был принят в дом, усыновлен, средневековым образом.

Сын оглы, незаконный Йосио, студент политического факультета, рожден был от гейши, в средневековых традициях.

Сын не носил фамилии отца. Сын не был принят в доме отца. Мики была счастлива и официально ничего не знала о незаконном сыне, как полагалось это во всех странах и у всех народов. Мики считала сына от гейши сыном рабыни.

И следуют отрывки разговора отца с сыном, родившимся в средневековье:

«– Йоу, давно не видались! – сказал отец. – Ну, как? доволен университетом? – Говорят, нынче студенты вообще стали красными, – гарантирован ли ты!? – отец полил холодную воду на голову сына.

«– Но, папа, я думаю, что те студенты, которые принимают красную окраску, они, скорее, более честные. Они имеют точку своего поведения в известной позиции человечества…

Отец, занявший чинно место перед столом, покуривая сигару, был серьезен и слушал внимательно.

«– Но я сейчас только что слушал подробности от министра народного просвещения. Ведь это беда!.. Ведь это простые шпионы русских!.. Можно сколько угодно питать своеобразные симпатии к рабочему и бедному классу, но нельзя приниматься за такие дела, которые могут привести нашу страну – нашу Японию – к гибели!.. Ты причастен к потребительскому обществу студентов? – спросил отец тоном обличения, что с ним бывало редко.

«– Да.

«– А не возникло ли это учреждение по указанию из Москвы?

«– Нет, ничего подобного. Оно не более и не менее, как одна из чистых студенческих организаций.

«– Но, по словам министра, там за кулисами прячется рука левого направления?

«– Не могу отрицать. Но большинство студентов мыслит легально и думает достичь целей легальным образом.

«Отец бросил сигару в пепельницу. Его лицо было неудовлетворенно. Он взял веер, лежавший на столе, обмахнулся им, сказал:

«– Стало быть, короче говоря, потребительский кооператив студентов является агитацией, не признающей идей капитализма?..»

И следующий эпизод.

«Йосио вошел в свою комнату. Там он нашел студента Коокити Томита, центральную фигуру сеттльмента государственного университета, и девушку с остриженной головой.

«– Йоу! Томита-кун! товарищ Томита! – добро пожаловать! – приветствовал Йосио.

«Гость обратился к нему скороговоркой:

«– Кими, друг, мы явились с просьбой. Быть может, вам неудобно, тем не менее прошу держать эту девушку у вас скрытно в продолжение нескольких дней. Ее преследует полиция. Знакомьтесь. Она бросила высшую специальную школу в Коисикава на втором курсе. Ее крутит левое движение с места на место. Она в связи с лидером левой партии Исэ, который ныне проводит тюремную жизнь…»

80
{"b":"241736","o":1}