– Сядьте, – без лишних церемоний повернулся к надзирателю Эдгар и указал на складной стул.

Дмитрий удивился: почти все Старшие, кого он узнал, стояли. Однако не подчиниться приказу надзиратель не мог. Очень скоро, впрочем, он узнал, зачем ему отвели столь почетное место.

– Максим? – Эдгар посмотрел на заместителя.

– Никакого движения, – с готовностью ответил Максим и кивнул на один из магических шаров. – Ждут наставника Дреера.

– Меня? – вырвалось у Дмитрия.

– Школу захватили три часа назад. – Инквизитор в драных рыцарских одеждах встал над Дмитрием, как живой укор. – Они сами вышли на связь. Позвонили на «горячую линию» в Праге… – Эдгар усмехнулся. Выглядело это на его сумеречном лице весьма неприятно. – Оперативная группа, разумеется, немедленно вышла сюда. Все подтвердилось. Проникнуть в здание группе не удалось. Надзиратель Лихарев на вызовы не отозвался. Потом с нами связались повторно. Сказали, школа под их контролем. И что вести переговоры согласны только через надзирателя Дреера. Не позднее чем через… – Эдгар взглянул на часы, – семнадцать минут вы должны явиться в школу. Один. Вас пропустят с той стороны.

– Кто это? – спросил Дмитрий. – Они назвали себя?

– Нет. Голос принадлежал подростку. Мы, разумеется, записали и проанализировали. Звонил некий Вадим Смеляков, родом из Петербурга. Вы его знаете?

– Как же не знать? – удивился Дреер. – Чтобы я, надзиратель, кого-то там не знал?!

Когда Смеляков появился в интернате, Дмитрий как раз учился в Праге на Инквизитора. Вадик был у них первым и пока что единственным петербуржцем. Самоинициированный ведьмак. Как большинство Иных – местных уроженцев, порожден аномалией Сумрака, которую разбудил один колдун. К счастью, колдуна года три назад арестовали и осудили на Трибунале. Смеляков же занялся «черной археологией», связавшись с местной командой более взрослых «следопытов». Способности Иного позволили ему сойти за своего. Понятное дело, Вадик не интересовался немецкими автоматами или смертными жетонами. Он выкачивал остатки Силы, что в прямом смысле слова намертво прилипли к вещам убитых, а потом отдавал уже разряженные предметы товарищам. Собирал же мальчик всякие невинные на первый взгляд безделушки. От семейных талисманов – их забирали с собой рядовые, отправленные на Восточный фронт – до опытных эсэсовских образцов.

Когда его накрыл спецотдел питерского Ночного Дозора, Смеляков применил одну из своих находок, которой научился пользоваться методом тыка. Дозорные отделались легко, но брать юного гробокопателя пришлось уже Инквизиции.

В школе Смеляков присмирел. Распорядок нарушал не больше других. Хулиганил, как все, по мелочи, только получал все время подозрительное «отлично» по Иной истории и магии вещества (в нее давным-давно переименовали морально устаревшую алхимию). Дружил, как водится, с начинающими Темными магами, недолюбливал Светлых, но не так, чтобы до драки, и в грош не ставил оборотней и вампиров.

– Я спрошу для порядка. – Эдгар наклонился к Дмитрию. – Вы заметили что-то подозрительное, когда уезжали из школы, Дреер?

– Никак нет, – ответил Дмитрий, глядя исподлобья. Он искренне старался перебрать в голове события последних дней.

– Я так и думал, – проговорил Эдгар с нотками раздражения. – Ситуация требует сканирования памяти.

– Раз так… – Дмитрий не договорил, потому что его уже не слушали.

Первое, что он увидел над собой, было лицо Ивы. В таких случаях обыкновенно шепчут разные банальности вроде «если это сон, не хочу просыпаться». Однако вмешался знакомый мужской голос, и весьма неромантично:

– Прочухался наконец-то?

– Да. – Ива теперь смотрела мимо Дреера.

– Восстановите его. И быстро!

Ива опять наклонилась над Дмитрием и принялась аккуратно и сильно надавливать активные точки на его голове и шее, одновременно вливая туда Силу. Они как будто поменялись местами: точно так же сам надзиратель год назад приводил Иву в чувство, когда девушка по его вине лишилась способностей Иной. Только Ива сейчас не била его по щекам. Лечебной магии ее наверняка обучил Майлгун.

В голове прояснилось. Дмитрий уже легко мог подняться, однако разрешил себе еще несколько секунд лежать и ощущать, как пальцы Ивы касаются его лица. Но потом все же сел.

Девушка тут же отстранилась, вид у нее стал настолько официально-холодный, что еще чуть-чуть – и складки инквизиторского плаща покрылись бы снежными хлопьями. Под плащом мелькнула кобура, блеснула черная рукоятка.

Дмитрий огляделся, не вставая, и почувствовал себя маленьким мальчиком, что мешается у взрослых под ногами. Он сидел на туристическом коврике, а вокруг деловито передвигались серобалахонники. Ведущий аналитик Бюро, в Сумраке похожий на снежного человека, вместе с напарником синхронно отбивали дробь на клавиатуре. Между ними светился магический шар, и Дмитрий узрел в нем знакомые картинки, например, вечно опущенное из-за птоза левое веко Лихарева – за эту особенность начальник школьного Надзора и удостоился прозвища Одноглазое Лихо.

Картинки были смутными и как-то необычно меняли друг друга. Ясное дело, Инквизиторы копались в информационных снимках памяти Дреера.

– Ничего, – приговаривал сумеречный йети. – Пока ничего…

– Некогда ждать! – недовольно сказал Эдгар. – Поднимите его кто-нибудь!

Ива сделала было шаг к Дмитрию, но тот вскинул руку:

– Не надо. Я сам.

Глубокое чтение памяти – неприятная штука и требует времени, чтобы после этого прийти в себя. Экспресс-меры, конечно, помогли, но все же Дреер, поднявшись на ноги, пошатнулся.

Вокруг, оттеснив Машкову, захлопотали трое Инквизиторов, как будто снимали с Дмитрия мерку: то ли для гроба, то ли для парадного костюма. Впрочем, словесник прекрасно знал, что на самом деле ушлые серые молодцы обвешивают его всеми мыслимыми следящими заклинаниями.

– Слушайте меня, Дреер. – Эдгар сидел перед ним на раскладном стуле, наблюдая за манипуляциями, точно режиссер на съемочной площадке. – Вы пойдете до школы один. Сопровождать вас никто не будет. Через Сумрак на связь не выходите. У вас микронаушник, мы все и так записываем. А насколько они контролируют окрестности, пока не ясно…

Как раз в этот момент Дмитрию что-то бесцеремонно всунули в ухо.

– …Будем надеяться, они станут полагаться только на магию. А мы – на их легкое головокружение от успехов. Ваша задача – собрать информацию, и только! Вы меня поняли, Дреер? Соглашайтесь, обещайте всё. А еще учтите… Один раз вам уже удалось предать Инквизицию и отделаться легким испугом. Если бы не Дункель, ваша тень уже навечно была бы в Сумраке. Второго раза не будет!

– Так точно, – спокойно ответил Дреер. – Разрешите идти, Старший?

– Дайте ему фонарь. – Эдгар повернулся к Инквизиторам, как будто нашел свежее сценическое решение. – Да не Сумеречный!

К Дмитрию подошел француз Клод – один из тех, с кем словесник вместе учился на курсах в Праге, но не сдружился настолько, как с Машковой и Люэллином. Галл кивнул, улыбнулся и протянул фонарик – черную металлическую коробку с круглым отражателем.

Дмитрий помнил, тот слыл большим старьевщиком, завсегдатаем парижских блошиных рынков. Там он заодно периодически находил и волшебные предметы. Как всякий уважающий себя молодой Инквизитор, Клод не распространялся, почему вдруг променял Тьму на серый плащ. Однако можно было не особо сомневаться, что история, толкнувшая его на это, была связана с одной из подобных игрушек. Возможно, он разыскал нечто, способное дать настолько сильное преимущество Дневному Дозору, что насмерть перепугался. А ведь французский Ночной Дозор считается сильнейшим в Европе, если не в мире…

Но в этом фонарике, похожем на табакерку с лампочкой, ничего сверхъестественного не было. В нем даже проводков никаких не имелось: Дмитрий вспомнил, что брал такой в детстве у отчима. С мальчишками из соседских домов они тогда любили в темное время поиграть в захват планеты инопланетянами, стреляя лучами фонариков, будто лазерами.