Получив письмо от сына миссис Тьюринг поспешила написать миссис Морком:
17 февраля 1930 года Дорогая миссис Морком,
Наши мальчики были такими хорошими друзьями, что я не могу не сообщить Вам, как я соболезную Вам всем моим материнским сердцем. Вам должно быть сейчас невероятно одиноко и так тяжело не видеть тех успехов, которых мог добиться Кристофер с его исключительным умом и прелестным характером. Алан рассказывал мне, как никто не мог устоять перед очарованием Моркома, и он сам был так предан ему, что я сама прониклась к нему симпатией и восхищением: во время экзаменационной недели он только и говорил об успехах Кристофера. Он чувствовал себя очень опустошенным, когда написал мне с просьбой послать цветы от его имени, и в случае, если он не найдет в себе силы написать Вам самому, я знаю, что ему бы хотелось, чтобы я передала Вам его глубокие соболезнования.
Искренне Ваша, Этель С. Тьюринг
Миссис Морком немедля пригласила Алана погостить в их загородном доме на время пасхальных каникул. Ее сестра Молли Сван выслала Алану фотографию Кристофера. К сожалению, у Моркомов осталось не так много снимков сына, и эта фотография, сделанная машиной-автоматом, была лишь его бледным подобием. Алан написал в ответ:
20 февраля 1930 года
Дорогая миссис Морком,
Большое спасибо за Ваше письмо. Я буду чрезвычайно рад приехать в Ваш дом. Премного Вам благодарен. Занятия заканчиваются первого апреля, но до одиннадцатого числа я буду в Корнуолле вместе с заведующим пансионом мистером О’Хэнлоном, так что я смогу навестить Вас с этого числа и вплоть до начала мая в любое удобное для Вас время. Я наслышан о Вашем доме, кажется, я знаю о нем все: о Руперте, телескопе, козах, лаборатории и обо всем остальном.
Пожалуйста, поблагодарите миссис Сван за чудесную фотографию. Я ее храню на своем столе, она ободряет и вдохновляет меня продолжать работать.
В остальном Алану приходилось сдерживать свои эмоции. Ему не позволялось носить траур по умершему другу, и вскоре он должен был снова выполнять свои обязанности: присутствовать на параде и ходить в часовню, как и все остальные. Семья Моркомов была удивлена, встретив такую преданность памяти их сына. Дома Кристофер был всегда сдержан в разговорах о его школьных друзьях, и зачастую называл их имена, словно никогда раньше не упоминал о них.
«Один мальчик по имени Тьюринг» упоминался им в рассказах о проведенных опытах и не более, а неожиданная встреча родителей с Аланом в декабре была довольно короткой, чтобы что-то судить о завязавшихся отношениях между мальчиками. Они знали Алана только по его письмам. В начале марта они изменили свои планы и решили провести некоторое время в Испании, эта поездка была запланирована еще до смерти Кристофера. Таким образом, они выразили свою признательность Алану, пригласив его шестого марта совершить совместную поездку в Испанию вместо их загородного дома. На следующий день Алан написал матери:
… Мне все же жаль, что я не смогу приехать в «Клок Хаус», ведь мне так хотелось там побывать и увидеть все, о чем мне рассказывал Морком, своими глазами, но при этом я не могу отказаться от такой исключительной возможности увидеть Гибралтар.
Семья Моркомов нанесла прощальный визит в Шерборн двадцать первого марта, и Алану позволили навестить их вечером в «доме» Росса. Учебный семестр заканчивался только через неделю, и Алану предстояло отправиться в приморский городок Рок в графстве Корнуолл в компании О’Хэнлона, доходы которого позволяли ему совершать подобные поездки с группой учеников. Вместе с ними отправились Бен Дэвис и еще три ученика из Уэскотт Хаус – Хогг, Беннет и Карс. Позже Алан написал Блэми о том, что «очень хорошо провёл там время – кормили вкусно, а после изнурительной работы ставили пинту пива».
Пока он был в отъезде, миссис Тьюринг нанесла визит миссис Морком в ее квартире в Лондоне. Миссис Морком отметила этот разговор в своем дневнике (запись от шестого апреля):
Сегодня меня навестила миссис Тьюринг, с которой раньше мы не были знакомы. Почти все время мы говорили о Крисе. Она рассказала мне, какое влияние он оказал на Алана и как он до сих пор считает, что работает вместе со своим другом и помогает ему. Мы никак не могли наговориться, и только ближе к одиннадцати часам миссис Тьюринг сказала, что ей пора возвращаться в Гилдфорд. До этого она слушала концерт Баха в концертном зале Куинс-холл.
Спустя десять дней, проведенных в Корнуолле, Алан ненадолго остановился в Гилдфорде, где миссис Тьюринг торопливо пыталась привести в порядок внешний вид сына (достать все использованные носовые платки из подкладки его пальто), и одиннадцатого апреля он уже был в Тильбюри, где встретил Моркомов на теплоходе Кайзар-и-Хинд. Кроме полковника, миссис Морком и их сына Руперта, вместе с ними в поездку отправились директор «Ллойдс банк» и мистер Эван Уильямс, председатель валлийской горнодобывающей компании «Пауэл Дафрин». Миссис Морком сделала запись в своем дневнике в день встречи:
…Отправились в путь около полудня. Стояла чудесная погода, яркое солнце до 3.30, после начался туман, и мы замедлили ход. Перед чаем мы бросили якорь и до полуночи оставались неподалеку от устья Темзы. Со стороны окружавших нас кораблей слышались сигналы сирены и бой колоколов, оповещающие об опасности тумана… Руперт и Алан очень взволнованы ситуацией, которая действительно представлялась повод для тревоги.
Мальчики жили в одной каюте, но, несмотря на все старания Руперта вывести Алана на разговор о работах Эддингтона или Джинса, Алан не мог преодолеть свою застенчивость. Каждую ночь, перед тем как лечь спать, Алан долгое время разглядывал фотографию. На первое утро же их совместного путешествия он заговорил с миссис Морком о Кристофере, впервые выплеснув накопившиеся за долгое время эмоции и потаенные чувства. На следующий день, после партии в теннис на палубе с Рупертом, Алан снова пустился в воспоминания о Кристофере, рассказывая миссис Морком, как он был очарован Крисом еще до знакомства, о своем предчувствии беды и о странном положении луны в тот роковой день («Всему есть разумное объяснение, но все сложилось самым удивительным способом!»). В понедельник, когда они обогнули мыс Сент-Винсент, Алан показал ей последние письма от Кристофера.
Руперт уже был впечатлен оригинальностью мышления Алана, но он не мог представить его среди остальных математиков и ученых Тринити, с которыми ему довелось общаться. Будущее Алана оставалось туманным. Следует ли ему изучать естественно-научные дисциплины или математику в Кембриджском университете? Был ли он уверен в своих силах получить стипендию? Отчасти в качестве последнего средства он обсудил с Эваном Уильямсом возможность развития научной карьеры в промышленности. Уильямс рассказал о проблемах угольной промышленности, например, о необходимости анализа каменноугольной пыли на токсичность. Но Алан с подозрением отнесся к такой инициативе и в беседе с Рупертом заметил, что это может быть очередная уловка успокоить шахтеров целым ворохом научных свидетельств.
Поездка оказалась роскошной, путешественники останавливались в лучших отелях и ни в чем себе не отказывали, но у Алана оставалась одна мечта – навестить «Клок Хаус». Миссис Морком уловила это желание в его словах и попросила его «помочь» просмотреть работы Кристофера и привести их в порядок. Таким образом в среду Алан отправился в ее квартиру в Лондоне, а затем после посещения Британского музея, отправился вместе с ней на поезде до Бромсгроува. За два дня он успел осмотреть лабораторию, незаконченный телескоп, коз и все остальное, о чем ему успел поведать Кристофер.
Семья Моркомов учредила новую награду в Шерборне, которая давалась за исследования и работы учащихся в области научных открытий. Долгое время Алан усердно работал над своим экспериментом с йодом, и теперь он мог написать научную работу и подать ее на общий конкурс. Именно покинувший его Кристофер до сих пор вселял в Алана соревновательный дух и желание продолжать заниматься наукой. Алан поделился своими мыслями в письме матери:
