Капли замёрзшего света
Тают в кипенье весны.
Забарабанят с рассвета,
Сбросив оковы зимы.
Солнечный ветер щекочет
Душу весенним теплом.
Землю продрогшую хочет
Снова раскрасить. Мазком
Бурно-шершавой вначале
Кисти разбрызгать капель.
Небу назначить свиданье,
Ввиться в ветров карусель.
Свет обновлённо-прогретой,
Помолодевшей земли,
Солнечным всплеском одетой –
Высверк в иные миры!
Так и идёт обновленье
С каждою ранней весной,
Песней сплетённых мелодий.
Жизнь вся звенит новизной!
Света вытерла мокрое лицо. Было совсем не холодно. В правой руке вдруг что-то шевельнулось; крохотные капельки горели пригоршней расплавленного золота в пробравшемся между пальцами лучике солнца. Она с силой взмахнула рукой и подбросила их вверх. Будто золотистые семена весны.
И вместо того, чтобы рассыпаться брызгами, они соединились наверху в круг и пролились на землю солнечными струями, растущими сталактитами солнечного света.
Света набросила на голову капюшон и, напевая, двинулась дальше.
В весну.
Этюд скошенных трав
Кто бы что ни говорил, но лето есть лето: и звёзды ярче, и солнце больше, и жизнь вкуснее. В жарком гудении запахов и красок, переплетении звуков очень хочется окунуться и раствориться полностью в его ласковых объятиях. Почувствовать его всем телом, всей душой. И прочувствовать.
Света сняла босоножки и шла босиком. Голые ступни щекотали-покалывали короткие травинки, и она непроизвольно поджимала пальцы, боясь наткнуться на какой-нибудь камешек или сучок. Но не обувалась: идти было приятно. В небе, не спеша, плыли высокие, редкие облака, и за ними, чуть в стороне, светило солнце. Гудели пчёлы, и оглушающе пахло скошенной травой.
Света улыбнулась и зажмурилась. Как же хорошо. Было бы ещё не так жарко! Хоть какой бы ветерок.
Воздух, напоенный вкусом цветов,
Тихо дрожит на жаре.
Лето полями зелёных лугов
Катится по земле.
Мягкой прохладой струится вдаль
Просинь глубоких рек.
И над озёрами утром спираль –
Зыбких туманов снег.
Тучи построятся, как на парад,
Громом на землю упав.
Ветер как будто вплетён в аромат
Сладости скошенных трав.
Солнечный ливень пронижет день
Летней голубизны,
Нотой неслышной музыки,
Рухнувшей с вышины.
Она открыла глаза. Перед лицом, чуть не садясь на нос, махала красными крылышками большая бабочка. Света тихонько подула на неё. Бабочка ухнула вниз, как в воздушную яму, и унеслась куда-то по своим делам. Обиделась, наверное.
А сама Света стояла посреди небольшой круглой лужайки, отгороженной рядком ровно постриженных высоких кустов от остального парка. Повсюду валялись длинные спутанные стебли, срезанные совсем недавно. Она подняла один и потёрла между пальцев – ладошка выкрасилась тёмным. Вообще вся полянка выглядела какой-то взъерошенной и неприбранной после сенокоса.
Света недовольно сощурилась, вздохнула и, поставив босоножки, нагнулась и принялась расправлять и вытягивать травяные пряди. Следовало бы, конечно, собирать их в стожки. Но это после, когда высохнут. Коровам на завтрак. А может, лошадям.
С чего Света решила, что уложенные в маленькие копёнки зелёные пряди пойдут на корм скоту, она и сама не понимала. Хотя… А куда их ещё девать?
«Эх, раззудись плечо, разойдись толпа! – напевала она про себя. – То есть…э-э…разбегайтесь все, размахнись рука…как правильно?»
Всё! Света прислонилась спиной к кусту, огляделась.
Показалось, что из разобранных прядей сложилось лицо с лохматыми бровями, зелёным ртом, длинным серым чубом и жёлтыми глазами – это в двух местах лежали кучками яркие одуванчики. Наверное, стой она повыше, было бы лучше видно.
Она подпрыгнула. Толку – никакого.
Света закусила губу и упрямо подпрыгнула снова. С тем же результатом.
Может быть, под порывом внезапного ветерка или ещё отчего, но уголки зелёных губ поджались – скривились шаловливой усмешкой. Куст, возле которого стояла Света, шевельнулся под тем же ветерком, пропуская между листиками солнечные лучи и бросая их под ноги сверху вниз жёлтыми полосками. Словно скакалка.
Света неуверенно переступила через полоску, потом ещё раз и ещё.
Пару минут спустя она, хохоча во всё горло, прыгала через солнечные лучики. И с каждым разом всё выше.
Разгорячённую шею обдавало прохладой; волосы копной поднимались и падали на плечи. Будто она сделалась лёгкой, как шарик, и порывы ветерка с каждым её прыжком на солнечной скакалке подкидывают чуть ли не до небес.
На какой-то миг она застыла в небе, а снизу ей добродушно подмигнуло желтоглазое лицо с торчащим чубом. Приоткрылся в улыбке рот, подул прохладной струйкой, поднимая Свету ещё выше. Ветерком подержал, покачал в вышине и плавно опустил вниз. Пробежался по лужайке, разрушая наведённый порядок, взвихрил срезанные пряди травы и, подхватив одну, опустил её Свете на макушку, прокатился по ней, словно погладил, и исчез.
Изумрудным цветом
В жаркой синеве
Разыгралось где-то
Лето на дворе.
Поросло травою,
Шелестит листвой.
По макушку может
Искупать грозой.
Прядями покосов
Сохнет на земле.
Запахом медвяным
Пахнет издревле.
Колосом пшеницы,
С солнцем наравне,
Урожаем зреет
В гулкой тишине.
Света сняла прядь с головы. Она была длинная – метра два, где только такую скосили? И ещё сухая и лёгкая, словно срезана была давным-давно. И она вдруг шевельнулась в руках, желая вырваться.
Света испуганно вздрогнула и отпустила нежданный подарок. Прядь скользнула по плечу, будто прощаясь. Мягко шурша, она согнулась, распрямилась. Снова изогнулась наподобие гибкого воздушного змея и мало-по-малу поднялась вверх.
Света зачарованно смотрела вслед, запрокинув голову, пока изящный силуэт не растворился в синеве неба. Может быть, полетел на солнце?
Света подняла руку и помахала вслед.
