- В том-то и дело, что нет, товарищ маршал авиации. Можно сказать, новичок.
В разговор вмешался Лебедев.
- Фамилия летчика Баталин?
- Совершенно верно, товарищ генерал-лейтенант авиации.
- Должен вам сказать, товарищ подполковник, - произнес Лебедев, - Баталин - один из лучших выпускников.
- Так, - сказал маршал, - но вернемся к нашему разговору. Если силовая установка разобрана и осмотрена, почему простаивает машина?
- Разрешите ответить, товарищ маршал авиации? - попросил Сердюков. - Чтобы окончательно убедиться в исправности двигателя, я дал задание изготовить шлиф и направить его в лабораторию вместе с одной из лопаток турбины.
- Заключение лаборатории есть?
- Шлиф и лопатка отправлены только сегодня, товарищ маршал авиации.
- Ясно, что ничего не ясно, - произнес маршал. - Зачем же обвинять летчика в предпосылке раньше времени?
С высоты своего роста он взглянул сначала на Сердюкова, потом на Крушилина.
- Побыстрей улаживайте с машиной. Если летчику надо учиться, то машина не должна гулять. Кстати, ее номер?
- Одиннадцатый.
- Хорошо, не двадцать первый, - сказал маршал.
Лебедев загадочно улыбнулся.
- Видимо, связано с неприятностями, товарищ генерал-лейтенант авиации? - тихо спросил Сердюков.
- Да, был у нас в полку штурмовик с таким номером. Так часто ломался, что ни разу не был сбит до самого конца войны. Стоит сейчас памятником у завода.
По пути в штаб гости зашли на КП первой эскадрильи. Попов, его заместитель, командиры звеньев составляли план полетов. При появлении маршала все встали.
- Как дела, как работается, товарищи? Предпосылки есть?
- Есть за последнюю декаду, - ответил Попов. - Одна - лейтенант Баталин.
- Вот как! Получается, недоученный?
- Напротив, товарищ маршал авиации. - Попов смело взглянул в глаза собеседнику. - Считаю Баталина талантливым летчиком.
- Так, так! Попрошу подробнее.
Выслушав командира эскадрильи, маршал снял фуражку и поискал глазами стул, чтобы сесть.
- Интересная фигура ваш лейтенант. Вижу, вы с ним не скучаете. Ну а как он в училище, Анатолий Васильевич?
Лебедев задумался.
- Человек он интересный. Летает смело - любит летать. Но сам создает себе сложности: отступает от наставлений, идет на риск. И вот бесшабашность эту мы, к сожалению, из него не вытравили!
- Та-ак! - произнес маршал и, вставая, обратился к Сердюкову: - Распорядитесь всю документацию по анализу полета и формуляр двигателя доставить завтра в штаб.
- Есть, товарищ маршал авиации.
- С утра запросите лабораторию о результатах исследований. Заключение пусть пришлют телефонограммой.
- Будет исполнено.
- Продолжайте, товарищи, - обратился маршал к летчикам. - Спасибо за сегодняшнюю демонстрацию готовности. Летаете отлично.
* * *
Маршал и сопровождающие ушли. Лебедев задержался.
- Юра, завтра улетаем, а хотелось бы поговорить. Когда освободишься?
- Анатолий Васильевич, прошу ко мне после ужина!
- Так и сделаем.
- Может, ребят пригласить?
- Ты хозяин, ты и распоряжайся.
Лебедев вышел. На улице он увидел трех друзей-лейтенантов. Они решительно шагали к мастерским.
- Далеко собрались? - окликнул их Лебедев.
- Ругаться, - ответил Баталин. - С инженером эскадрильи.
- Поздновато, раньше надо было. Теперь без вас все образуется. Советую зайти на КП к Попову.
* * *
Утром Алексей прибежал к реке на зарядку. На берегу стояли двое мужчин в спортивных трико. В одном из них по росту и сложению Баталин признал маршала, второй был Лебедев. Гости распутывали рыболовецкую снасть.
Взмахом руки Лебедев подозвал Алексея. Маршал, забросив спиннинг, ничего не замечал вокруг.
Лебедев попросил Алексея:
- Помоги, а то я в этой паутине завяз.
Баталин стал помогать распутывать лесу.
- Поймали что-нибудь?
- Ничего, а Владимир Церенович вон каких подцепил.
Он кивнул на россыпь камней: там лежали три форели, одна еще не уснула и била хвостом.
- Ух ты-ы! - восхитился Баталин. - У нас далее Логинов и Шевченко за раз больше двух не приносят.
Маршал сделал подсечку и принялся быстро вертеть катушку. Показалось изогнутое тело рыбины, у самого берега она отчаянно забилась. Маршал ловко взметнул удилищем, и рыбина будто сама прыгнула к нему в ладонь.
- Та-ак! - пробасил маршал, увидев Баталина. - Доброе утро, юноша.
- Это Баталин, - представил Лебедев.
- Тот самый? А он никого не напоминает вам, Анатолий Васильевич?
- Алексея Шаравина. Еще в училище я спросил: не родственники они случайно? Оказалось, нет. А сходство потрясающее.
- Только Шаравин, помнится, никогда в воздухе двигатель не останавливал!
- Я тоже не останавливал, товарищ маршал авиации.
- В таком виде я не маршал, а Владимир Церенович. А где же ваша снасть?
- Я тут просто так. - Баталин смутился. - А вы маринку поймали.
Маршал нахмурился.
- Разве это не форель?
- Бросьте ее назад в речку, она ядовитая.
- Не может быть! Такая красавица? Надо же! Спасибо, Алексей Дмитриевич, выходит, я вам жизнью обязан!
Маршал швырнул рыбину в середину потока.
* * *
На аэродроме маршал первым делом спросил Сердюкова и Кострицына:
- Документация готова?
- Готова, товарищ маршал авиации.
На некоторых страницах маршал задержался.
- Гм… Выходит, в свое время двигатель был переконсервирован? Кто еще, кроме прапорщика Шевченко, обнаружил, что двигатель прошел переконсервацию?
Ответа не последовало.
- Где инженер эскадрильи? Справьтесь у него.
Крушилин по телефону поговорил со Сливкиным и доложил:
- Инженер эскадрильи знал о переконсервации, но забыл.
Маршал смотрел на Кострицына долго, тяжело. Квадратная челюсть выдвинулась, лицо окаменело. Лебедев знал, что это означает приступ гнева.
- Запамятовать такое!… - произнес маршал.
Отложив формуляр, он потребовал анализы полетов. Капитан Омелин торопливо расстелил на столе график и красным карандашом подчеркнул букву «а» у излома линии оборотов двигателя.
Маршал попросил Сердюкова вызвать командира первой эскадрильи. Попов явился немедленно.
Водрузив очки, маршал принялся разглядывать линии графика.
- Ну, допустим… - проворчал он, как бы соглашаясь с тем, что график составлен по всем правилам. - Где записи КЗА?
Записи контрольно-записывающей аппаратуры лежали на столе.
- Принесите лупу, - приказал Омелину маршал.
Изучая записи, маршал вдруг взглянул на Лебедева и попросил его подойти.
- У тебя как со зрением, Толя? - спросил он.
- Пока не жалуюсь.
- Взгляни-ка. - И он указал на одну из линий.
- По-моему, нормально, - ответил генерал-лейтенант.
- А теперь через лупу!
Лебедев взглянул и уставился на маршала.
- Неужели заброс?
- А что еще может быть, если обороты превысили сотню процентов?
Но Лебедев постарался быть объективным до конца.
- Возможно, это предусмотрено техническими условиями.
- Не предусмотрено! В формуляре оговорена «сотка». Дайте-ка мне записи прежних полетов Баталина.
Омелин вышел и вернулся с плечистым сержантом, оба несли папки с записями. Разглядывая через лупу ленты, которые регистрировали обороты двигателя, гости некоторые из них откладывали в сторону. Таких набралось четыре.
Маршал снял очки и поднял голову.
- Вам необыкновенно повезло, товарищи. К вам в полк пришел талантливейший летчик. Это летчик «от бога».
Он помолчал.
- Я у вас гость. Я не инспектирую, только интересуюсь состоянием дел. Поэтому все останется, как есть. Но хочу предупредить: если не придет конец вашему благодушию, беды вам не миновать. - Он поднял отложенные ленты и тряхнул ими. - С этим разберетесь без нас, мы вам не няньки. Но прошу разобраться и сделать выводы.
