— Круто! — сказал Чудо-Юдо, но осмыслив сказанное, быстро попятился. — Погоди-ка, а ты не боишься, что они нейтрализует магическое заклинание, удерживающее Эйрстрим в нынешнем виде или меня в моем?

Она рассмеялась.

— Не паникуй. Они не действуют на естественную магию, на такую, что используем мы с тобой. Магия Баб Яг врожденная — их можно научить ее использовать, но все же она должна быть дана от рождения, так нас выбирают для работы. И вся магия, с которой работает Баба Яга, в том числе создание зачарованной избушки и затем превращение ее в зачарованный трейлер, основывается на ее собственной внутренней силе. То же самое с драконами. Бич Мага не имеет никакого влияния на этот вид магии.

— Тогда что в них хорошего? — поинтересовался Чудо-Юдо, нарочито возмущенно, пытаясь замаскировать свое недавнее беспокойство.

— Они названы Бич Мага, потому что нейтрализуют магию, которой пользуются волшебники, маги и колдуны. Все они черпают магию извне — через заклинания или амулеты. Многие из них учатся на протяжении всей своей жизни и могут быть очень могущественными, но все же их магия исходит не изнутри. Бич Мага нейтрализует эти заклинания, делая их бесполезными и мгновенно ликвидирует их последствия, отсюда и название.

— И ты полагаешь, что медальон Джонатана Беллингвуда был создан магами Шелки или Меров, и поэтому эти цветы смогут его нейтрализовать, — оскалил собачью пасть Чудо-Юдо, сверкая белыми зубами. — Превосходно.

— Могу предположить, что мистер Беллингвуд с тобой не согласится, — ухмыльнулась в ответ Барбара, вертя безобидно выглядящие цветы в сильных пальцах. — Особенно с учетом того, что цветы должны быть активированы с помощью крови применяющего магию.

— Мило, — Чудо-Юдо по-птичьи склонил голову набок, вопросительно посмотрев на Барбару. — Если эти штуки такие редкие, как ты узнала, где их найти?

Иноземье имело склонность постоянно меняться в мгновение ока. Только дворец Королевы и прилегающие в нему земли оставались неизменными, удерживаемые на месте ее могучей силой воли и ее правом долговременного правителя (наряду с Королем-консортом (супруг правящей королевы, который сам не имеет никакой власти, не имеет статуса короля и не имеет права наследовать трон — это приоритет только их общих, совместно нажитых детей — прим. пер.)).

— А это не я, — призналась Барбара, — Иноземье вывело меня к Белле, а она привела меня к цветам. Правда в том, что до сегодняшнего дня я никогда их не видела.

Она пожала плечами, выражая лицом нечто среднее между облегчением и самодовольством.

— Ты же знаешь, что такое Иноземье. Может и помочь, а может и по лбу дать. Мне просто повезло.

Чудо-Юдо покачал головой.

— Я думаю, Иноземье неравнодушно к Бабам Ягам. Это не везение — это результат всех тех лет, пока твои предшественницы в нужном сочетании то подлизывались к нему, то периодически запугивали.

— Ну, что бы это ни было, я нашла, что искала и мне этого достаточно.

Пока они разговаривали, Барбара переоделась обратно в одежду старушки, пришпилив слегка увядший букетик цветов к сшитому на заказ жакету бриллиантовой булавкой, которую она одолжила у одной из фрейлин королевского двора. Драгоценных камней там было в избытке, и они ценились только за свою сверкающую красоту. Придворные дамы были падки на все блестящее.

— Мне надо найти таксофон и позвонить Ивану. Потом, думается, я прикину, смогу ли внести изменения в приглашение к ужину на ранчо. Я подозреваю, что для моей задумки наиболее эффективно будет собрать всех в одной комнате.

Барбара хищно улыбнулась Чуду-Юду.

— Не жди меня. Я не знаю, сколько времени это займет.

Дверь за ней захлопнулась, а Чудо-Юдо с самодовольной ухмылкой взгромоздился на любимое кресло Барбары и сказал маленькой ящерице на ковре:

— Угадай, кто придет к нам на ужин?

***

Джонатан Беллингвуд встал с довольной улыбкой, приветствуя Барбару, когда она в сопровождении Хьюго вошла в большую столовую. По правую руку от него было свободное место, явно приготовленное для нее, а слева сидела обворожительная Грейс. За столом собралось около двадцати пяти взрослых, в основном, красивые молодые девушки, но присутствовало и несколько пар, в том числе и пожилых, расположившихся в конце длинного прямоугольного стола в рустикальном стиле (рустикальный стиль — это грубо обтесанный камень, толстые доски, холстина, фаянс, минимум декора — прим. пер.). За столом меньшего размера сидели десять детей, включая Елену и Катю.

Над столом висела резная люстра, явно новое приобретение, так как совершенно выбивалась из общего простенького интерьера, а потертые половицы закрывал дорогой турецкий ковер ручной работы. В камине даже в столь теплый летний вечер весело потрескивал огонек, придавая всей картине ощущение уюта.

Барбара почти расстроилась, что она скоро уничтожит все это. Почти.

В своей личине пожилой леди она величественно прошествовала к стулу, который вежливый хозяин уже держал наготове.

— Я так рад, что Вы решили присоединиться к нам за ужином, мисс Волкова, — сказал он. — Вы не нашли бы времени лучше, чтобы увидеть всех нас вместе, ту большую счастливую семью, что я Вам и обещал.

— Действительно, — произнесла Барбара, стараясь говорить тоньше и выше, чем обычно. — Я надеялась увидеть всех вместе.

Она держалась чопорно, пока Джонатан представлял ее окружающим. На заднем плане несколько женщин внесли сервировочные блюда, нагроможденные едой, и затем заняли свои места.

Как только они приступили к еде, Джонатан налил ей бокал красного вина и одарил своей лучшей очаровательной улыбкой профессионального торговца.

— Смею ли я надеяться, что этот ответный визит означает, что Вы рассматриваете возможность присоединиться к нам на более постоянной основе? — спросил он. — Я уверен, Вы были бы здесь очень счастливы.

Барбара издала неопределенный звук и подвинулась так, чтобы свет от люстры упал на драгоценные камни булавки на жакете, заставляя их блестеть еще ярче. Как она и ожидала, это вызвало ответный блеск в глазах Джонатана.

— Боже мой, — расширились его зрачки. — Какая милая булавка! Это настоящие бриллианты?

— О, да, — ответила Барбара дребезжащим голосом. — Мой отец преподнес эту вещицу моей матери на их двадцатилетнюю годовщину. Хотите взглянуть поближе? — Она отколола украшение от жакета и протянула его мужчине, держась за букетик цветов.

— Какая прелесть! — воскликнула Грейс, наклонившись поближе. Она жадно смотрела на вещицу, вцепившись в руку Джонатана. — Если Вы присоединитесь к нам, мисс Волкова, может быть, Вы как-нибудь дадите мне ее поносить.

Барбара одарила ее молчаливой улыбкой.

— Вполне возможно. Но будьте осторожны. Булавка достаточно острая.

С этими словами она вытащила ее из пальцев Джонатана и воткнула острие в мякоть его большого пальца, цепко удерживая его на месте достаточно долго, чтоб вытащить медальон из-под его рубашки. Держа цветы в другой руке, она плотно прижимала их к центру талисмана, пока они не опали наземь потоком излохмаченных лепестков и пыльцы.

— Ой, — беспечно произнесла она. — Мне очень жаль.

— Что, черт возьми, Вы делаете? — закричал на нее Джонатан, крепко сжимая медальон в раненой руке. — Вы с ума сошли? — Он ясно решил, что никакая сумма денег не стоила того, чтобы подвергаться нападению сумасшедшей женщины за его собственным столом. — Хьюго, выведи ее отсюда!

Хьюго начал подниматься, а Барбара просто смотрела на него.

— Правда, Хьюго? Что ты собираешься делать? Вышвырнешь старушку?

Придя в замешательство, Хьюго сел на место.

Джонатан заорал на него, брызгая слюной.

— Хьюго! Вставай! Делай, что я говорю! — Он спрятал медальон обратно за пазуху, не обращая внимания на бегущую по руке кровь, посильнее прижимая его к коже. — Хьюго, ты знаешь, что хочешь, чтобы эта женщина ушла. Заставь ее убраться отсюда!