— Замечательно, — с улыбкой сказал Дамблдор. — Ты ещё что-нибудь заметил, Гарри?

Парень задумался на мгновение. Как много в действительности хотел знать Дамблдор?

— Ну, слизеринцы, которые были с Малфоем, излучали много ненависти и злости, но я не знаю, из-за того ли это, что я там был, или нет, — неуверенно проговорил он. — Это, вероятно, самая большая проблема. Я ощущаю чувства людей, но не знаю, к чему или кому они их испытывают.

Дамблдор улыбнулся, подавшись вперёд и сцепив пальцы.

— Именно, Гарри, — гордо сказал он. — Может получиться и так, что эти ученики думали о Волдеморте или даже обо мне. Важно не спешить с выводами. Многие люди предположили, что ты «Избранный» из-за статьи в «Ежедневном пророке» и из-за того, что ты выжил. Эти эмоции, которые ты почувствовал, смущают, но не удивляют. Что-нибудь ещё?

Гарри беспомощно пожал плечами.

— Больше ничего и не было, — чувствуя себя неуютно, ответил он. Ничего, что стоило бы упоминания.

К сожалению, его неуверенный тон не прошёл незамеченным для Сириуса и Дамблдора.

— Гарри, — предупреждающе начал Сириус. — Если ты что-то почувствовал, то тебе лучше рассказать нам.

Гарри почувствовал, как зарделось его лицо, и он прикрыл его руками, пытаясь скрыть смущение. Это могло произойти только со мной.

— Просто было несколько групп девушек, от которых шло странное чувство, — сказал он чуть приглушённым из-за рук голосом. Гарри медленно опустил руки, увидев, что глаза Дамблдора мерцают, а Сириус пытается сдержать смех. Смущение быстро сменилось гневом. — Мне это не нравится, ясно?! — защищаясь, воскликнул Гарри. — Что бы это ни было за чувство, из-за него я почувствовал себя... некомфортно...

Сириус всё же не сдержался и разразился смехом. Гарри не мог в это поверить. Его руки сжались в кулаки, а гнев усилился. Как мог Сириус смеяться над этим? Как он мог смеяться над ним? Не желая начинать сору перед Дамблдором, Гарри встал и направился к двери. Он ведь знал, что вообще не должен был ничего говорить.

Смех Сириуса стих, когда он увидел, каким напряжённым стал его крестник.

— Гарри, постой! — позвал он, когда Гарри потянулся к дверной ручке. — Прости. Я не хотел смеяться. Просто...

— Не стоит! — сквозь стиснутые зубы сказал Гарри, поворачиваясь и устремляя сердитый взгляд на Сириуса. — Я знаю, что безнадёжен! Тебе не нужно напоминать мне об этом! Уж прости, что я такой невежа, но позволь напомнить тебе кое о чём: я вырос с Дурслями, которые вдалбливали мне, что я лишь неблагодарный урод! За мной охотится психованный убийца, и это всё из-за какого-то пророчества, которое много лет назад сделала чокнутая женщина! Моя жизнь постоянно в опасности, так что уж прости, что у меня нет времени понимать то, что любой нормальный подросток понял бы! Я лишь говорю тебе, что чувствую из-за этой глупой способности, о которой я не просил и которую уж точно не желал! Если ты считаешь, что мог бы справиться лучше, то вперёд, пробуй!

Не дожидаясь ответа, Гарри развернулся, открыл дверь и вышел. Ему было наплевать на то, что Сириус звал его и просил вернуться. Ему было наплевать на то, что он идёт один, хотя ему и говорили не делать этого. В данный момент Гарри был слишком зол, чтобы думать о чём-то, помимо своего желания убраться подальше от Сириуса. Это была ещё одна из запрещённых тем, которые Сириус отказывался обсуждать, так откуда он мог что-то узнать?

Гарри омыли едва ощутимые волны жалости и сочувствия, из-за чего он даже споткнулся. Поднимаясь по лестнице, Гарри коснулся рукой стены, отчего ощущаемые им чувства стали лишь сильнее. Утешающие волны успокаивали его с каждым шагом. К тому времени, когда Гарри добрался до портрета Полной Дамы, загораживающего вход в башню Гриффиндора, его гнев испарился, хотя боль из-за поведения Сириуса осталась. Он знал, что, возможно, отреагировал слишком остро, но долгий день в дополнение к его раздражению и разочарованию лишь усилили обиду на Сириуса, который не понял, что об этом с ним просто никто не говорил. Какой смысл был изучать отношения, когда тебя пытается убить Волдеморт?

Гарри сказал Полной Даме пароль, и портрет открылся. Закрыв глаза, Гарри мысленно поблагодарил Хогвартс за то, что он его успокоил, и вошёл в башню Гриффиндора. Сегодня он больше не будет думать об этом. Он знал, что Сириус наверняка отловит его завтра, извинится и сведёт всё к шутке, и тогда они забудут об этом. Но это всё равно не меняло того факта, что Гарри было шестнадцать лет и он совершенно не представлял, что он должен и не должен чувствовать от других людей.

Глава 10. Серьёзные разговоры

На следующее утро Гарри покинул башню Гриффиндора очень рано. Прошлым вечером он сразу отправился спать, сославшись на крайнюю усталость. Поверили ли ему Рон и Гермиона, Гарри не знал. Вопросов они не задавали — просто отпустили его. И Гарри был им за это очень благодарен. Вряд ли бы он смог пересказать им то, что произошло в кабинете профессора Дамблдора. Гарри бы просто не вынес, если бы над ним ещё кто-нибудь посмеялся.

В полном отчаянии Гарри поспешил в комнаты Мародёров. Сириус ещё наверняка спал, и у него была куча времени, чтобы поговорить с единственным человеком, который всегда оставался серьёзным, какой бы смущающей ни была тема. Ему нужно было поговорить с Ремусом. Ремус всё объяснит, он всегда это делает.

Вскоре Гарри уже добрался до цели, прошептал пароль и тихо вошёл. Оказавшись в абсолютной темноте, он начал пробираться к комнате Ремуса. Дверь в неё была чуть приоткрыта, что позволило парню просунуть голову внутрь и увидеть, что Ремус мирно спит. Немного солнечного света проникало в комнату через окно в дальнем конце комнаты, и Гарри без труда видел всё. Максимально тихо он вошёл в комнату, пододвинул стул и сел рядом с кроватью Ремуса. Он знал, что у него есть немного времени, чтобы обдумать, как получше обо всём рассказать, не выставив себя идиотом. Всё-таки был шанс, что Сириус ни о чём не упоминал и что Ремус ещё не был в курсе произошедшего.

Наклонившись вперёд, Гарри обхватил голову руками, пытаясь что-нибудь придумать. Как рассказать кому-то, что ты не имеешь ни малейшего понятия, что за чувство испытаывет другой человек, и не показаться идиотом? Чем больше Гарри думал об этом, тем больше он убеждался, что его не особо беспокоит тот факт, что у него были провалы в области взаимоотношений. Что его беспокоило на самом деле, так это непонятные эмоции, которые люди испытывали к нему. Ему не нравилось, что о нём думают в подобном ключе.

Услышав шорох, Гарри быстро перевёл взгляд на Ремуса. Тот медленно открыл глаза, глубоко вздохнул и повернул к нему голову.

— Доброе утро, волчонок, — сказал Ремус чуть хриплым со сна голосом. — Знаешь, ты мог бы и разбудить меня.

Гарри покачал головой.

— Тебе нужен сон, — тихо ответил он. — Мадам Помфри...

— ...становится слишком беспокойной, когда дело касается нас, — с улыбкой сказал Ремус, медленно садясь и проводя рукой по волосам. — Тебе это известно, как никому другому. — Он наградил Гарри долгим взглядом, а потом немного отодвинулся и похлопал по кровати. — Присядь, Гарри. Думаю, нам предстоит долгий разговор.

Гарри сел на край кровати, всё ещё немного волнуясь.

— Вчера вечером я говорилс Сириусом, и, поверь мне, он получил хороший нагоняй, — ухмыльнувшись, сказал Ремус. — Для нас это такая же неизведанная территория, как и для тебя. Одно дело чувствовать свои собственные эмоции, а другое — обращать их в слова, особенно, если ты предпочёл бы эти эмоции не обсуждать... ну, давай я просто скажу, что понимаю, почему ты чувствовал себя так некомфортно.

Гарри потупился, вздыхая. В словах Ремуса была правда. Как описать словами настоящие эмоции?

— Так я не безнадёжен? — тихо спросил он.

— Нет, Гарри, — искренне ответил Ремус. — Ты какой угодной, только не безнадёжный. У меня есть подозрение, что те девушки вчера чувствовали некоторое влечение к тебе. — Гарри спрятал лицо в руках, чтобы скрыть своё смущение. — Но под влечением могут скрываться разные эмоции: обожание, страсть, любовь... похоть...