54

лометра можно идти только по колено в воде, а затем постепенно начинаются глубины. Это, без сомнения, и спасло десантников, которые приземлялись на воду.

Через два часа снова доклад: все нормально, все живы, травм нет. Повеселели наши лица, я по радио передал командиру полка: «Спасибо, Анатолий Андреевич, тебе за выучку твоих орлов, продолжайте выполнять поставленную задачу».

Во второй половине дня маршал Москаленко дал отбой учению. Полк начал сосредоточиваться у аэродрома Южно-Сахалинска. На следующий день десантники самолетами были возвращены к своему месту дислокации в Белогорск. Так мы выдержали этот серьезнейший этап проверки нашей боеспособности.

В Хабаровске состоялся разбор итоговой проверки войск округа, проведенной Главной инспекцией. Доклад сделал Маршал Советского Союза К. С. Москаленко.

Когда речь в докладе шла об итогах боевой подготовки, среди других, но с лучшей стороны, отмечалась почти по всем показателям наша дивизия. Я при каждом таком тезисе вскакивал и стоял, пока маршал не говорил мне «садитесь». Хотя можно было и не вставать, я опять вскакивал, когда говорилось хорошо о дивизии.

Затем маршал перешел к анализу состояния дисциплины. Много было по этому вопросу сказано нелицеприятного в адрес 98-й дивизии наряду с другими. Тут я уже не вставал, пока маршал не спросил, а где комдив? Пришлось встать, и долго я ждал его разрешения «садитесь». Бывает и так!

По итогам проверки был издан приказ министра обороны. В приказе отмечалась высокая выучка десантников 98-й дивизии и неполная готовность военно-транспортной авиации к проведению десантирования ночью.

Мне как командиру дивизии была объявлена благодарность министра обороны. Не все задачи боевой готовности, подготовки частей и особенно поддержания воинской дисциплины решались так, как

55

нам хотелось бы, много было просчетов, ошибок в нашей работе. Мы понимали это, но мы знали что и как надо делать.

Большую работу проводил среди личного состава политотдел дивизии, возглавляемый полковником В. М. Крутько и подполковником М. И. Гоголевым, заместителями командиров по политчасти. У меня с ними было полное взаимопонимание, каждый из нас занимался своим делом, ощущая всю полноту ответственности, которая ложилась на наши плечи. Политорганы мне не мешали, напротив, от них шла реальная поддержка. Может быть, мне просто везло на порядочных людей, за исключением одного, но об этом позже.

Высокая оценка, данная дивизии, - это заслуга и результат напряженной работы всего личного состава, особенно управления дивизии, командиров и штабов частей, солдат, сержантов и офицеров. Я это понимал и ценил. Люди знали, что я, как командир, ценю их труд, они отвечали тем же.

Этой проверкой фактически и заканчивалось мое командование дивизией. Прощай, ВДВ. Мне тогда казалось, что на этом заканчивалась моя служба в Воздушно-десантных войсках, но в жизни получилось иначе.

Было грустно расставаться с замечательным коллективом. Но нас не спрашивали, где нам служить, и мы не выбирали место службы.

VII

Остров Сахалин

(1966- 1969)

В 1966 году я был назначен командиром 2-го армейского корпуса, дислоцированного на острове Сахалин, где прослужил до конца 1969 года. Перед этим я окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба. Это была полезная и необходимая учеба.

Все, кому довелось служить на Дальнем Востоке, и особенно на острове Сахалин, всегда, как мне кажется, будут вспоминать эти свои годы, изумительный край и неповторимую его природу.

Зимой, особенно в конце января-феврале, часто бывают вьюги с обильным снегопадом. За сутки-двое снега выпадало столько, что сугробы доходили до окон вторых этажей зданий, можно было прямо из окна становиться на лыжи и выезжать из дома. На помощь Южно-Сахалинску приходили военные. На ГТС (гусеничные высокопроходимые транспортеры) развозили по магазинам продукты, оказывали помощь населению, расчищали дороги. Как только утихала пурга, заканчивался снегопад и выглядывало солнце, ослепительно сверкал снег и все становились на лыжи.

Недалеко от дома, где мы жили, находился трамплин на горе под названием «Горный воздух». Сотни жителей, сняв верхнюю одежду, голые по пояс, катались на лыжах - Швейцария!

Летом, в июне, погода могла также преподнести сюрприз - шли обильные дожди или снова сыпал на землю снег. В июле приходило резкое потепление, в Анивском заливе начиналось купание. Этот период был коротким, в лучшем случае - пара недель.

Всегда поражала красота осени. Кроны деревьев переливались разноцветными красками. Листья от-

57

дельных растений достигали громадных размеров, одним листом лопуха или папоротника можно было укрыть небольшую машину.

В сентябре начинался ход рыбы на нерест. Это захватывающее зрелище. На острове было несколько рыборазводных питомников. В чанах с проточной водой из искусственно оплодотворенных икринок вырастали мальки. Когда они достигали необходимых размеров, их выпускали в речку, и они уходили в море. Особенность горбуши и кеты в том, что рыба через три года возвращается для икрометания в ту речку, где ее выпустили или где взрослые особи отметали икру.

Рыболовецкие бригады в это время выходили море.

Рыба шла сплошным потоком. В небольших речках, особенно в устьях, вода кишела рыбой. Упорно она пробивалась вверх по рекам, где, отметав икру, выбрасывалась на берег и гибла.

Воинские части закупали лицензии, создавали бригады и вели отлов рыбы. В солдатских столовых стояли бочки с кусками малосольной кеты или горбуши. В магазинах города красную икру продавали на вес. Так было до глубокой осени.

Японцы часто перехватывали идущие к нашим берегам косяки рыб, ставили проволочные сети на путях их движения. Была даже нота протеста нашего правительства правительству Японии по этому вопросу. Как известно, браконьерство со стороны японских рыбаков продолжается и сейчас. По-прежнему пограничники задерживают японские шхуны в наших территориальных водах.

Надо сказать, что японцы после захвата в 1905 году южной части Сахалина нанесли за время своего пребывания на острове значительный ущерб природе. Вокруг Южно-Сахалинска варварски вырублены леса, пни от деревьев оставлены высотой около метра, создается впечатление, что Сахалин служил для них местом, откуда природные богатства интенсивно вывозились в Японию. Японские войска в южной части Сахалина находились только

58

летом. На зиму оставались военные комендатуры для охраны военных городков и подготовки к приему войск с наступлением тепла.

В конце августа 1945 года в результате блестяще проведенной Южно-Сахалинской операции войсками 16-й армии 2-го Дальневосточного фронта и Северо-Тихоокеанской флотилией был освобожден Южный Сахалин и Курильские острова.

В южной части острова располагались соединения и части 2-го армейского корпуса, а также части истребительной авиации ПВО и небольшая база флота. Семьи наших офицеров в маленьких гарнизонах жили в японских домиках. Это были домики на одну-две семьи. Стены их сооружены из досок, между внешней и внутренней стеной засыпаны опилки или проложен мох. Внутри печь, но труба сразу снизу почему-то выводилась наружу и поднималась вверх вдоль стены. Мы так и не поняли, в чем суть этой архитектуры. А горели эти домики, как бумага. К сожалению, были случаи и гибели в них людей.

От японцев осталась и действовала узкоколейная железная дорога Южно-Сахалинск - Поронайск. Нам часто приходилось ездить по ней. Маленький паровозик, маленькие низкие вагоны, где можно было стоять только согнувшись. Дорога шла вдоль моря, затем петляла между сопок, вагоны качало из стороны в сторону, а зимой, случалось, поезд останавливался где-нибудь на перегоне из-за снежных заносов. В этих случаях вызывался вертолет и командира корпуса вызволяли из снежного плена.