Знамя Азовского полка было установлено в Троицком соборе у первой колонны с левой стороны[155]. Рядом располагалась овальная металлическая дощечка с нанесенной желтой краской памятной надписью: «Его Величество Государь Император Александр Николаевич, снисходя на просьбу Калужского Градского Общества Высочайше повелеть соизволил, чтобы хранящееся в Санкт–Петербургском арсенале знамя Азовского пехотного полка поставлено было в Калужский Кафедральный Собор, во уважение геройского подвига Калужского гражданина унтер–офицера Симеона Артамонова Старичкова, который означенное знамя спас от неприятеля во время сражения с французами под Аустерлицом 20 ноября 1805 года. Знамя это с подобающею воинскою почестью и в сопровождении Калужского населения торжественно было внесено в Троицкий Кафедральный Собор 1 ноября 1866 года»[156]. По всей видимости, знамя полка хранилось в свернутом виде. По крайней мере, в 1899 г. корреспондент Соловьев писал, что «в настоящее время, при реставрации кафедрального собора к предстоящему в октябре сего года празднованию столетия калужской епархии, следовало бы Старичковское знамя поставить в собор в развернутом виде и не иначе, как под стеклянным колпаком, что будет способствовать более бережному сохранению знамени»[157]. Несмотря на то, что знамя нельзя было увидеть целиком, его описание периодически публиковалось в газетах[158].
Знамя Азовского полка было городской реликвией. Оно хранилось в кафедральном Соборе вместе с десятью знаменами калужского ополчения периода Крымской войны 1853–1856 гг. и хоругвью калужского земского войска 1812 г.[159]. Выносилось знамя Азовского полка только один раз в год, 26 ноября, во время парада войск, происходившего в день кавалерского праздника ордена Святого Георгия Победоносца[160]. Этот торжественный день не раз описывался в дореволюционных изданиях. Так, в «Калужских губернских ведомостях» в 1893 г. автор, скрывшийся под буквой «N», представил подробный отчет о церковном параде, в котором участвовали сводные части квартировавшей в Калуге 1–й бригады 3–й пехотной дивизии (9–й пехотный Староингерманландский и 10–й пехотный Новоингерманландский полки) и 3–й артиллерийской бригады. «Парадирующие части, – писал очевидец, – с распущенными знаменами и музыкой, прибыли к кафедральному собору к 9–часам утра, куда немедленно и были выведены для слушания божественной литургии и молебствия. После провозглашения многолетия Государю Императору, Государыне Императрице, Наследнику Цесаревичу и всему Царствующему Дому, парад выстроился около собора, по дороге, для встречи знамен. Когда оставшиеся в соборе знамена были окроплены св. водою и вынесены на площадь, войска взяли «на караул», а музыка заиграла «встречу» (полковой марш). После постановки полковых знамен на свое место, вдоль всего фронта парадирующих войск, при звуке торжественного марша, было пронесено «старичковское» знамя. Парад закончился церемониальным маршем». Оценивая значение торжества, автор замечает: «Любопытный глаз мог бы заметить на параде 26 ноября то напряженное внимание солдат, с каким последние следили за колыхающимся на морозном ветре ветхим полотнищем исторического знамени; этот наблюдающий глаз мог бы заметить и тот порыв энтузиазма, который был написан на добродушных простых лицах солдат, мог бы прочесть на них желание идти за знаменем в огонь и в воду»[161].
Эмоциональное воздействие, оказываемое выносом «Старичковского знамени» на военнослужащих, особо подчеркивалось в статье, опубликованной в 1894 г. в военном и литературном журнале «Разведчик». Описывая парад войск калужского гарнизона в день орденского праздника Святого Георгия корреспондент писал, что «боевое знамя Азовского полка ставится рядом с героическими знаменами полков 1–й бригады 3–й пехотной дивизии и вместе с ними выносится из собора перед выстроенные войска. Затем этот памятник подвига русского солдата торжественно обносится вдоль всего фронта парадирующих частей. Нужно ли говорить о том священном чувстве, которое охватывает каждого при виде этого, мерно и торжественно несенного перед фронтом старого истрепанного и закопченного от порохового дыма и времени, символа присяги. Нужно видеть те воодушевленные, с блестящими глазами, лица солдат, которые с таким напряженным вниманием следят за колыхающимися в воздухе обрывками воинской святыни, чтобы понять всю важность данной минуты»[162].
Командование квартировавших в Калуге частей активно использовало сложившийся в городе мемориальный комплекс для воспитания у солдат патриотических чувств. Например, в приказе по 2–й гренадерской артиллерийской бригаде, опубликованном в 1892 г. в «Калужских губернских ведомостях», подробно освещался подвиг унтер–офицера Старичкова, с указанием посвященных ему в Калуге памятников. В первую очередь внимание военнослужащих акцентировалось на доме, подаренном калужанами семье героя, расположенном на улице Старичкова, и знамени, хранящемся в Троицком кафедральном Соборе. Приказ заканчивался обращением к командирам батарей, которые должны были, «пользуясь нахождением бригады в г. Калуге, напомнить нижним чинам подвиг Старичкова, распорядиться показать им спасенное им знамя и объяснить, как наглядный пример, что выдающиеся подвиги солдата никогда не забываются»[163].
В отличие от военнослужащих жители Калуги реже вспоминали о подвиге своего земляка и меньше интересовались посвященными ему местами. Об этом, например, свидетельствует автор, описывавший в 1893 г. на страницах «Калужских губернских ведомостей» проходивший в городе георгиевский праздник. «Все мы, – пишет он, – калужане, издавна привыкли видеть этот специально военный праздник; всем нам хорошо известны церемонии его парада; всем нам примелькались эти ветхие обрывки исторического знамени, неуклонно каждый раз выносимого перед войска. Но, не знаю, многие ли из нас знают, что это за «старичковское» знамя, многим ли понятно его великое значение для нашей армии? Когда я прибыл в Калугу, то был поражен ответами его граждан. Кто такой Старичков? Где дом Старичкова? – все это были такие вопросы, на которые почти никто не мог мне ответить. Грустный факт для Калуги, родины незабвенного Старичкова!»[164]
Вместе с тем, когда в 1899 г. встал вопрос об изъятии из Троицкого собора знамени, действовавший от имени жителей Калуги губернатор А. А. Офросимов сделал все, чтобы этого не произошло.
В 1899 г. командир 45–го пехотного Азовского полка лично ходатайствовал перед императором о возвращении в полк спасенного Старичковым знамени, которое находилось в Калуге, в кафедральном Соборе. К этой просьбе Николай II отнесся благосклонно. Решение этого вопроса было поручено начальнику Главного штаба.
2 марта 1899 г. начальник штаба Московского военного округа направил телеграмму начальнику калужского гарнизона с требованием в непродолжительное время сообщить, «на основании каких распоряжений в Калужском Кафедральном Соборе хранится знамя Азовского полка, спасенное унтер–офицером Старичковым». 3 марта с этим вопросом начальник Калужского гарнизона обратился к губернатору Офросимову[165]. Его отношение было получено в канцелярии губернатора 4 марта. В этот же день дан ответ, к которому была приложена копия с направленного 10 сентября 1866 г. из Военного министерства калужскому губернатору отношения, о высочайшем соизволении предать знамя Азовского полка в Калугу[166].
