Красота и искусство предстают в этот период по-прежнему чем-то внешним и материальным.
Пифагор пришел к убеждению, что все в мире определяется числами или отношениями чисел. В результате применения пифагорейских чисел к конструированию бытия получался музыкально-числовой космос со сферами, расположенными друг в отношении друга согласно числовым и гармоническим отношениям, звучащими как музыкальный инструмент, настроенный в определенной тональности и создающий музыку “гармонии сфер“.
Гераклит учил об иерархии красоты. Красота богов, красота человека и красота животных являлись твердо установленными ступенями красоты, не подверженными переходу одна в другую. Им же был введена важная эстетическая категория — мера. Мир рождается из огня и вновь обращается в огонь, и эта смена совершается периодически в течение вечности. Мир всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами угасающим.
Демокрит явился автором самых ранних теоретических трактатов об искусстве.
4. Эстетика периода средней классики. Второй период — период неустойчивости рабовладельческого полиса, завершившийся полным его крушением, — вызвал к жизни новую, неведомую ни классической аристократии, ни классической демократии силу — силу индивидуальной самостоятельности человека, индивидуума, мыслящего себя более или менее изолированно от всего окружающего. Этот период создал свою антропологическую эстетику, пришедшую на смену эстетике космологической. Это этап, когда на смену чувственно-наглядному представлению о космосе приходит интерес к самому познающему его человеку.
Софисты — это первая ступень эстетического осознания мира, переходившая от объективного космологизма натурфилософов к субъективному антропологизму.Софисты учили, что в природе нет никакого порядка и никаких законов, а если эти законы наблюдаются, то они чисто эмпирического происхождения. Искусство есть насквозь субъективная деятельность, ничего серьезного в себе не содержащая, а если эта серьезность в нем иной раз наблюдается, то она зависит только от совпадений с жизнью самой природы. Вообще нет ничего закономерного и серьезного ни в природе, ни в искусстве. Закономерность там и здесь есть дело случая и каприза, за который никто не обязан нести никакой ответственности.
Для эстетики софистов именно риторика приобрела большое значение. Она давала наибольший простор для субъективных и словесных изощрений. Писание и произнесение речей, погоня за бесконечным разнообразием их стиля, а также и теоретизирование в этой области, совершенно чуждое предыдущим этапам эстетического развития у греков, — все это стало достоянием софистической эстетики.
Красота не только всегда относительна, не только всегда чувственно выразима, но всегда захватывает человеческую личность, наполняет ее бушеванием страстей и зовет в бесконечные дали переживаний, углублений, риторических боев и актерских перевоплощений.
Сократ учил, что прекрасное то, что разумно, что имеет смысл. То, что красота может быть фактом сознания, нисколько не противоречит тому, чтобы она была в то же время и фактом вещественного мира. Прекрасное само по себе отличается от отдельных прекрасных предметов, которых очень много и которые бесконечно разнообразны, а тем не менее им присуще одно и то же прекрасное. Красота не просто отлична от прекрасных вещей, но она есть их “принцип“, их “основное положение“, их индуктивно определяемый “смысл“, их смысловая “общность“.
Новое эстетическое учение, впервые встречающееся у Сократа, — это учение о том, что красота и благо есть целесообразность. Прекрасное целесообразно. Но и безобразное тоже может быть целесообразным. Следовательно, красота не есть просто благо, если под благом понимать пользу.
5. Высокая классика. Это этап реставрации юного рабовладельческого полиса. Эту третью ступень классического периода античной эстетики можно назвать “эйдологической“, поскольку вместо космоса первой ступени этого периода и вместо человеческого субъекта второй его ступени здесь появляется особого рода бытие, которое тогдашние философы называли эйдосами, или идеями, и которое мыслилось здесь активной причиной всего существующего, принципом оформления последнего.
Для эстетики Платона, как и для его философии вообще, основополагающим является учение об идеях, которое неразрывно связано с космологическими представлениями античного объектиного идеализма.
Эстетический принцип Платона есть единство внутреннего и внешнего, или субъекта и объекта, или знания и чувственности, или разумности и удовольствия, или целого и частей, или идеального и материального, или общего и единичного, или самодовлеюще созерцательного и производственно-жизненного, утилитарного и так далее.
Платон пытается объяснить идеальное и материальное начала, трактуя идеальное — как принцип построения материального, а материальное — как осуществление идеального.Красота есть взаимопронизанность идеального и материального.Чем полнее идеальное воплощено в материи, то есть, чем в вещи меньше материи, тем она для Платона прекраснее, и превращение ее в максимальное становление, то есть максимальная осуществленность идеи, есть для Платона небо, или космос, взятый в целом, то есть, с точки зрения философа, наивысшая красота.
Самое главное в учении Платона об искусстве — это теория воплощения максимально идеального, то есть божественных, диалектически сконструированных идей, в максимально реальном, то есть в космосе. Подлинное и первичное искусство — это есть воздействие идей или эйдосов на первоматерию и функционирование этой первоматерии как “восприемницы“ идей.
В этом смысле искусство есть, прежде всего, самое обыкновенное ремесло, но только максимально точное, методически организованное и потому прекрасное. Самое тонкое искусство, например музыка, и самое вещественное искусство с такой точки зрения есть одно и то же.
Вместе с тем настоящее искусство — не только ремесло, но занятие устроением государственных дел и добродетелью. Мастерство, понимаемое как искусство, дорастает до общественно-политической организации и деятельности, которые определяются Платоном как искусство.
Аристотель создал учение об Уме, которое есть первое в античности учение о самодовлеющей эстетической ценности. Ум — нематериален и очень далек от материальных воздействий на материю. Тем не менее, он выступает в качестве перводвигателя, оформителя всего существующего, всей действительности. У него даже своя собственная, а именно умопостигаемая материя. Он — идея всех идей, и он осмысляет собою решительно всякую реальность. Ум — это вполне самодовлеющая ценность, которая для своего обоснования совершенно не нуждается ни в каких других ценностях. Но зато он сам является принципом ценности для всего существующего, и все существующее прекрасно только благодаря своему приобщению к этому Уму.
6. Переходный характер эстетики эллинизма. Ранний эллинизм был эпохой великих завоеваний — сначала Александра Македонского, а потом Рима — и возникновения огромных многонациональных государств военно-монархического типа, среди которых Греция оказалась всего лишь небольшой провинцией. Старый физический космос, оставаясь исходным предметом философии, уже не мог быть ее исключительным предметом. Должен был возникнуть особого рода социальный космос, которым и оказалась Римская империя. Чтобы понять эстетическую мысль и искусство эллинизма как результат отражения его социальной жизни, необходимо прежде всего принять во внимание то новое положение, которое занял человек в этом новом обществе.
Первое, что бросается в глаза — это отсутствие той простоты и непосредственности, которыми так богата греческая классика. В этот период формируется человек с весьма дифференцированной и весьма изощренной субъективной психикой. Возникает изысканная культура субъективных чувств, настроений и размышлений человека, стремящегося уйти в глубину самоанализа и самолюбования.
