чувствовала страха за себя, оглушенная обрушившимся на нее горем.

— Будьте так добры, пройдите в машину. С вами хочет поговорить один человек. Дверца лимузина открылась, и Барбара в глубине салона увидела мужчину, которого узнала в то же мгновение. Джакопо Салотти! Отец Гарри. Это совершенно не вызывало никаких сомнений. Отец и сын были поразительно похожи. Ужас вспыхнул в груди девушки белым, испепеляющим сердце огнем. Внутренне дрожа от страха, Барбара шагнула в сторону машины и села на заднее сиденье. Дверцы тут же захлопнулись, стекло, отделяющее салон от водительского кресла, поднялось, наглухо отгородив их ото всего остального мира. — Здравствуйте, мисс Хартгейм, — спокойно произнес Салотти, глядя прямо перед собой. Девушка подняла на него взгляд, полный ненависти. Ведь это по его приказу был убит Макс. — Примите мои соболезнования, — продолжал мягко мафиози. — Я сочувствую вам и как раз об этом хотел поговорить. Мне очень хотелось бы, чтобы вы до конца уяснили ситуацию, в которой оказались благодаря вашему другу Максу. — Мне и так все ясно, — ответила она тихо. — Что-то вам, наверное, ясно. Но уверен, что вы не до конца осознаете, что может случиться в ближайшем будущем. И я хочу объяснить вам это. Когда вы сбежали за день до свадьбы с Максом Блейком, бросив Гарри, вы нанесли нашей семье огромное оскорбление. Попросту говоря, вы опозорили нас, запятнали честь нашей семьи. Может быть, для вас это лишь житейская неурядица, и так оно, наверное, и есть среди обычных людей. Но по нашим законам за подобное оскорбление полагается мстить. На совете было решено, что вы оба должны умереть. Вашего друга ничто не могло спасти. Если вам неизвестно это, то сообщу, что его искали и другие люди нашего круга. Он перешел дорогу еще кое-кому. Но так уж случилось, что мы успели первыми. Вас тоже ожидает подобная участь. Мы можем сохранить свое лицо, лишь отомстив своим обидчикам. Что касается лично меня, то я не стал бы мстить вам. Мне кажется, если вас и обвинять в чем-то, так это в большой любви к этому мерзавцу Максу. Но любовь ненаказуема, иначе нас всех не было бы в живых уже давно. Однако в вашем случае решение принимаю не я один. В отношение вас наша семья разделилась на два лагеря, один из моих советников проголосовал против вашей смерти, но большинство consigliori и caporegime настаивают на том, что месть должна свершиться. Иначе не миновать страшной, кровопролитной войны между кланами. И если в эту войну вступит сразу несколько семей, последствия будут ужасными и для нас, и для вас. Когда семьи начнут мстить за несвершенное правосудие, скорее всего, пострадаете не только вы, но и вся ваша семья. Вы ведь не хотите подвергать этому своих родных, не правда ли? Барбара лишь молча смотрела на Салотти расширившимися от ужаса и отчаяния глазами. То, что говорил этот человек, никак не хотело укладываться в ее голове. — Как я уже сказал, мстить лично вам я не хочу, — продолжил Салотти. — И делаю это не столько ради вас, сколько ради своего сына, который, несмотря ни на что, продолжает безумно любить вас. В свете всего сказанного выше, хочу заключить с вами деловое соглашение. Если вы хотите остаться в живых, вы должны немедленно уехать куда-нибудь. Навсегда покинуть этот город и эту страну. И жить так, чтобы до тех пор, пока страсти не улягутся, никто и никогда ничего не слышал о вас. Чтобы все считали вас мертвой. А вместо вас мы предъявим тело другого человека, тем самым избежав жестокой и кровопролитной войны. А позже, может быть, это случится через год или через пять лет, а может быть, и не случится вообще, когда Гарри займет мое место, вы сможете нарушить свое затворничество и, если пожелаете, соединитесь с моим сыном. К сожалению, он однолюб. У него было две женщины, одна из которых погибла пять лет назад, — тут уж я ничего не могу поделать, но зато я могу спасти вас от верной смерти. Барбара в ужасе слушала то, что говорит ей этот человек. Она стояла перед необходимостью сделать страшный выбор. Либо погибнуть самой, либо из-за нее погибнет другой человек. Решиться на первое было немыслимо, но и второе было недопустимо. — Решайте, мисс Хартгейм, — спокойно произнес Салотти. — От вашего решения зависит ваша жизнь. Если вы соглашаетесь, то немедленно покидаете страну и единственной вашей неприятностью будет вынужденное затворничество, которое, возможно, продлится долгие годы. Я понимаю, что и это тяжело, учитывая ваш возраст, но все-таки вы останетесь живы и избежите заточения в могиле. Из двух зол, как говорится... По-моему, у вас довольно однобокий выбор. — А кто это будет? — прерывающимся голосом спросила Барбара. — Кого убьют вместо меня? — Я не могу вам ответить на этот вопрос. Могу лишь уверить, что это будет человек, которого вы совершенно не знаете. — Вы обещаете мне это? — спросила девушка тихо. Ей было мучительно даже думать об этом. — Да, это я могу вам обещать. Но только при тех обстоятельствах, что будут выполнены мои условия и никогда, нигде, никто о вас больше не услышит. Если же вы нарушите условия, то не дай бог вам пережить то, что произойдет сразу вслед за этим. Не только вы, но и вся ваша семья, до единого человека, будет уничтожена самым страшным и жестоким образом. Мою жалость к вам остальные семьи воспримут как личное оскорбление, нанесенное им со стороны моей семьи. Так что ту же участь придется разделить и нам. Крови будет пролито очень много. Барбара мучительно застонала, пытаясь решиться на что-нибудь, сделать свой выбор. Наконец, проклиная себя за то, что она вообще родилась в этот ужасный, жестокий мир, девушка тихо произнесла: — Хорошо. Я согласна. — Вы уверены в этом? — Да... — Тогда я могу считать, что мы пришли к соглашению, — произнес Салотти. — Вы можете идти. И с этого момента ни на секунду не забывайте о том, что любой ваш опрометчивый шаг обернется кошмаром. Вы должны покинуть Америку, самое позднее, завтра вечером, чтобы никто не смог проверить, что вместо вас в морге другая женщина. И навсегда запомните наши условия. Навсегда. Не забывайте ни при каких обстоятельствах. — Я не забуду, — сказала Барбара, не произнеся больше ни слова, даже не взглянув больше не Джакопо Салотти. Она вошла в пустынный подъезд и медленно направилась к лифту. Вестибюль гулко отзывался на звук ее шагов. Стоя в ожидании лифта, Барбара услышала, как от подъезда тихо, почти бесшумно отъехала машина, и вскоре звук двигателя совсем растворился в ночной тишине. Поднявшись на свой этаж, девушка долго стояла перед дверью, не в силах переступить порог и войти в квартиру. Ей было попросту страшно. Она боялась того, что в квартире ее может ждать что-то ужасное. Она не знала, как это произошло, поэтому думала, что, возможно, там остались следы борьбы, кровь. А еще там были вещи Макса, была кровать, на которой они спали вместе и практически каждую ночь предавались страстной и нежной любви. Была одежда Макса, которая хранила до сих пор запах его тела. Но, наконец, собравшись с духом, понимая, что не сможет всю жизнь теперь стоять перед дверью, Барбара перешагнула порог и вошла в квартиру. На нее обрушилась давящая тяжелая тишина, которая была так не свойственна этому дому. Девушка прошлась по комнатам, внимательно оглядывая их, словно надеялась на то, что кошмар сейчас прервется и она, войдя в одну из комнат, увидит там Макса. Но, конечно же, она не нашла его. То, что произошло, произошло на самом деле. Изуродованное лицо любимого человека вновь возникло перед ее внутренним взором. Девушка содрогнулась. И тут выдержка окончательно оставила ее. Она бросилась в спальню и, упав на кровать, уткнувшись лицом в подушку, громко и безудержно разрыдалась. Ее душили воспоминания и муки совести. Она вспомнила вдруг слова полицейского и слова самого Джакопо Салотти, которые словно в один голос твердили: «Немедленно покинуть этот город и эту страну. Спрятаться так, чтобы ее никогда не смогли найти». Барбара думала о том, как же жесток этот мир, как ужасно то, что случилось. И вновь в ее сознании всплыл голос ирланд- ца-полицейского: «И запомните, этому человеку нельзя верить. Ни в чем, никогда». Звук едущего лифта вырвал Барбару из ступора, в котором она находилась до сих пор. Она быстро поднялась с постели и начала лихорадочно собираться, чтобы отправиться в аэропорт и первым же рейсом улететь из этой страны, в которую когда-то, казалось, много лет назад, она приехала, чтобы строить свою жизнь, свое будущее. И жизнь эта теперь была сломана и впереди не было никакого будущего. Ничего, кроме темноты и страданий. «Это будет человек, которого вы не знаете». Темноты и страданий... «Совершенно не знаете...» Она не стала ничего брать с собой, лишь деньги и документы. И еще на глаза ей попалась их с Максом фотография, на которой они оба счастливо и весело улыбались. Но это было очень давно. В другой жизни. Поэтому Барбара, понимая, что ничего уже не вернуть, никогда уже ничего не будет по-прежнему, отказалась от мысли взять ее с собой. Ей не хотелось, чтобы хоть что-то напоминало ей о той жизни, которая так жутко закончилась сегодня вечером. Бросив последний горький взгляд на красивое фото, девушка перевернула его так, чтобы не видеть этих счастливых, незнакомых ей людей. Когда Барбара была уже готова к тому, чтобы отправиться в дорогу, она присела на минуту, в последний раз окидывая взглядом квартиру, в которой когда-то была счастлива, в которой пережила столько сладостных мгновений. И вдруг взгляд ее наткнулся на стоящий на журнальном столике телефон. «Господи! Конечно же! Как я раньше не подумала об этом? Нужно срочно позвонить маме. И отцу. Нужно сказать им, что она едет в Дрохеду навсегда». Барбара бросилась к телефонному аппарату и стала лихорадочно крутить диск, набирая номер. Руки ее дрожали, она постоянно попадала не на те цифры, и несколько раз ей приходилось нажимать на рычаг и начинать все с начала. Наконец, в трубке после нескольких продолжительных гудков прозвучало: «Прошу меня извинить. Я рада вашему звонку, но в настоящее время не могу подойти к телефону». Барбара, услышав автоответчик, устало опустила трубку на рычаг. Подумав, где бы она могла сейчас разыскать маму, попробовала позвонить на студию и в отель, в надежде на то, что застанет там отца. На студии никто не брал трубку, а в отеле мелодичный женский голос ответил ей: — Да, мистер и миссис Хартгейм занимают у нас номер, но сейчас они на премьере. Вы оставите для них какое-нибудь сообщение? — Да, — в отчаянии сказала Барбара. — Передайте, что звонила их дочь Барбара и просила, как только они появятся, срочно перезвонить ей домой. Барбара решила, что останется пока дома и дождется звонка от мамы, а потом уже, поговорив, они вместе решат, что же теперь делать.