— О боже! — выдохнул он. — Да я даже не знаю, где его носить!

— Засунь за пояс, — посоветовала девушка, но, увидев его округлившиеся глаза, переполошилась: — В чем дело?!

— Ты что, с ума сошла! За пояс! — заорал Каменев, вспомнив о вчерашнем подслушанном разговоре. — Знаешь, что бывает, когда пистолет засовывают за пояс?!

— Ну, что?

— Он стреляет по самым неожиданным для этого местам.

— Глупые фантазии! — фыркнула Лера. — Он же на предохранителе. «ТТ» сам по себе не стреляет. И где ты поднабрался таких пошлых идей!

— Нет! — упрямо заявил Егор. — Только не за пояс!

— Тогда засунь его куда хочешь. Только чтоб можно было достать.

Он осмотрел себя со всех сторон и не нашел достойного места, куда бы он смог спрятать пистолет. По крайней мере, пока из одежды на нем были только плавки.

Пока он мучился вопросом, как бы потактичнее отказаться от оружия, Лера хладнокровно пристроила свой маленький пистолетик в ботинок. Сделала она это быстро и уверенно, невзирая на уничижающие взгляды Егора.

— И часто ты пользовалась оружием? — Он едва сдерживался, чтобы не заорать на нее.

— Никогда! — В ее взгляде не было ни тени лукавства.

— Верится с трудом! — все-таки усомнился он.

— Ой, конечно! — протянула она таким утомленным тоном, что он почувствовал себя невозможным занудой. У него тут же отпало желание задавать еще какие-нибудь вопросы.

Он подумал, что эта девушка привыкла носить с собой пистолет. И еще он подумал, что слишком мало знает о ней, но тем не менее любит ее без памяти. И как такое могло случиться?!

*

Большую часть дороги Лера молчала, рассматривая улицы, проплывавшие за окном машины. Егор уже потерял надежду услышать от нее хоть что-нибудь и корил себя за приступ страха перед оружием, который она скорее всего расценила по-своему. Она сникла. От утренней веселости не осталось и следа.

— Что нам предстоит? — наконец не вытерпел Каменев.

— Встреча, — тихо и равнодушно ответила она.

— В парке Горького?

— В парке Горького, — раздраженно подтвердила Лера. — Я же сказала тебе, мы едем в парк Горького.

— Парк большой.

— Я знаю…

Каменев чуть не взвыл, потом собрался и сдержанно спросил:

— Какого черта?!

Она повернулась к нему и обдала своим знаменитым серо-зеленым холодом.

Это было уже через край.

— Чего ты дуешься? — разозлился он. — Что я опять сделал не так?! Каждый нормальный человек опасается брать в руки оружие. Это естественно!

— Дело не в оружии. — Несмотря на пылкость его речей, Лера осталось непроницаемо спокойной. Что было уже совсем плохо.

— Тогда в чем? — Пальцы его задрожали. В этот момент он понял, что панически боится ее потерять. Лера была из тех девушек, которые появляются нежданно, неизвестно откуда, вопреки обстоятельствам, и исчезают точно так же, причем навсегда. Ему показалось, что сейчас она просто испарится из салона его машины и он никогда ее больше не увидит.

— Ты мне не веришь. Ты меня боишься, — она снова отвернулась к окну.

С минуту он обдумывал сказанное ею, потом рассмеялся. Сначала тихо, а потом взахлеб. Когда успокоился, то дотянулся до ее руки и погладил пальчики:

— Дурочка. Я же боюсь не за себя. Я за тебя боюсь. Девушка не должна носить оружие. Вернее, должна жить более спокойной жизнью. Мне так кажется.

— Ага, женщина должна вязать! — отрешенно ответила она.

— Я имел в виду, — осторожно проговорил Егор, — что не только девушкам, а вообще всем людям — мужчинам, детям, старикам, — всем лучше не носить за пазухой оружие. Послушай, а почему ты так относишься к мужчинам?

— Как? — Лера медленно повернула голову. Теперь ее глаза подернулись задумчивой печалью.

— Ты сама не доверяешь нам, ты сама нас боишься. Так, словно однажды решила, что все мужское племя — дрянь по своей сущности, — он утвердительно кивнул. — Да, решила. Я бы сказал так.

— Ты стал психологом? — уголки ее губ поползли вверх.

— Не нужно быть психологом, чтобы понять, когда тебе доверяют, а когда нет. Так вот, ты мне не доверяешь, а не я тебе. Ты не договариваешь. В твоих объяснениях много путаницы. Не хочешь — не выкладывай, что ты задумала на самом деле. Но мне кажется, что твой план выходит далеко за рамки того, чтобы подставить Бодрова, Климова и Семина. Тут и ослу понятно: чтобы уйти от Бодрова, не нужно городить такой огород. А поступать глупо не в твоих правилах. Но что ты решила сделать, ты мне не сообщаешь. Думаешь, я предам или что?

— Я слышу глас не мальчика, но мужа! — усмехнулась девушка. — Правда, ты заговорил как настоящий крутой мужик.

— И тем не менее ты опять уходишь от ответа.

— Что ты хотел бы выяснить?

— Помнишь, ты задала мне похожий вопрос в самую первую нашу встречу. Тогда в «Зеленом плюще» ты спросила: «Что именно вы хотите узнать обо мне?», и я ответил: «Все». Это желание остается в силе.

— Все — понятие очень объемное…

— Например, почему ты не веришь, когда я говорю, что люблю тебя. Ты же мне не веришь. И что для тебя любовь?

— О-о… ну, ты и зануда! — вздохнула она.

— Но я не могу так! — он ударил по рулю руками. — Я думаю, что, когда люди любят, они доверяют друг другу!

— Я тебе доверяю. Больше, чем кому-либо.

— Это очень лестно, но верится с трудом. Я же мужчина, а мужчины не пользуются у тебя доверием. Почему?

— Хорошо. — Она опустила голову и тихо проговорила: — У меня были серьезные отношения с одним парнем. По-настоящему серьезные. Он работал инструктором в клубе Бодрова. Ну, в общем, он был бойцом. Я влюбилась в него. Хотела произвести на него впечатление, стала тоже работать на Бодрова. Парень говорил мне, что любит. Мы жили с ним больше года. А потом он сказал, что я совершенство, а с совершенством он жить не может. По моей вине, мол, у него вырабатывается комплекс неполноценности. И он ушел.

— Ну и что. Мало ли придурков на свете.

— Нет. Костя не просто ушел. Он ушел по-королевски. Подставив меня так, чтобы я поняла, что никакое я не совершенство, а просто сопливая баба. Он использовал меня вместе с моей любовью. Он прихватил с собой триста тысяч долларов, которые я должна была отдать Бодрову. Бодров до сих пор не может этого мне простить.

— Но ты же могла рассказать Бодрову, кто взял деньги.

— Я же сказала, что Костя использовал меня и мою любовь, — грустно закончила Лера.

— Нет, — усмехнулся Каменев, — история просто так не закончилась. Пусть я знаю тебя меньше года, но тем не менее я могу с точностью сказать: ты не из тех девушек, которые просто так прощают. История ведь продолжается?

— История закончилась. Теперь закончилась. Ну, почти… — Она отвернулась к окну. — Давай не будем об этом. Правда, больше я не могу ничего сказать. Пока. Возможно, позже…

«А может быть, она все еще любит его?» — Сердце Егора защемило. Он с силой вцепился в руль.

— Какой подонок! Но нельзя же всех стричь под одну гребенку!

— Я не говорю, что и ты такой же. Просто мужчины слишком примитивные существа, и это пугает. Примитивность ваша заключается в том, что от вас всегда нужно ждать неприятностей. Вы неспособны воспринимать нас — женщин — на равных. Если ты женщина и в чем-то превосходишь мужчину, тут-то и жди неприятностей. Для мужчин «я» главнее, чем «мы». И здесь ничего не поделаешь.

— Вот ты все время ноешь, что мужики сволочи, а бабы дуры. Что всем нужно жить по волчьим законам, чтобы выжить в этом мире. Что лучше вообще поселиться в одинокой хижине на берегу моря… И ждешь, что я с этим соглашусь. Но нет… я не согласен! Не могу согласиться. Я знаю себя, знаю еще массу людей, которые не пошли бы на предательство ради дерьмовых денег или ради собственного самолюбия. И ерунда это все, что мужики одноклеточные организмы! Есть добрые и умные мужчины, равно как и подлые женщины!

— Откуда ты знаешь! — горячо воскликнула она. — Ты говоришь о предательстве! Сознательно или в силу того, что ты тоже мужчина, но ты заведомо упрощаешь ситуацию! Если оценивать трезво, то Костя не предавал меня! Он себе доказывал, что я ничтожество, а он человек. Мужчины не могут смириться с мыслью, что они не самые крутые в этом мире. Или, по крайней мере, мужчина должен быть уверен, что он круче любой женщины. Так что нельзя Костин поступок расценивать лишь как предательство. Это в каком-то смысле шаг к совершенству.