Здесь, в этом дворе, доме родилась и выросла она. Родное гнездо, несмотря ни на что, радует. Ей казалось, никакая сила в мире не заставила бы оторвать от радости кропотливого, тяжелого сельского труда. Да она и не мечтала о какой-то иной жизни. Она любила, да и сейчас любит и ей кажется - она счастлива, но не в полной мере, так как бы хотелось. Война отняла отца, Лешку, школу и все то, что дорого человеку, но пока не отняла молодость.
"Значит, надо жить, работать так, чтобы от твоей прожитой жизни в людях остался только приятный след",- подумала она. И решила: сегодня и в другие оставшиеся дни, пропалывать не менее тридцати, а может и больше, соток. Она решительно зашла в комнату, быстренько поела и вышла из дома.
Зашла за Мотей, прихватили Полину, и быстрой походкой направились к „могилкам".
В конце частных огородов им повстречался дед Минай, работавший сторожем на общем дворе и возвращался домой.
- Здравствуй дедушка! - хором приветствовали они деда.
- Доброе утро, красавицы! Куда это, стрекозы, в такую рань вы направились?
- На свеклу, дедушка,- ответила Дуся.
- Раненько... Вон какая роса, полоть будет тяжело. Тяпки землей быстро будут забиваться.
- Ничего, дедушка, очистим, - отозвалась Мотя.
- Недостает, я вижу, вам подружки,- посочувствовал им дед Минай, вглядываясь подслеповатыми глазами в девчат, но заметив быструю перемену на их лицах, сказал:" Простите, старого дуралея. Хотел, как лучше, а вышло наоборот... Простите уж... Я ненароком..."
- Ладно уж, с кем не бывает, - ответила Полина.
- Ну Бог вам в помощь,- пожелал им вслед дед Минай и зашагал к селу.
- О черт старый, рана еще не зажила, а он солью натирает,- ругалась в полголоса Дуся. - И надо же ему повстречаться, испортил с утра настроение. Говорят, если в дорогу собрался и за двором встретил первого мужчину - к удаче. А у нас получилось наоборот.
- Да ты, Дусь, не очень вини его,- заступилась за деда Полина. - Человек старый, по своей простоте брякнул неподумавши не то, что надо. Он и сам раскаивается.
- Да мне от этого не легче, что он теперь раскаивается, - не унималась Дуся. Полина умолкла, поглядывая искоса на подругу, как та, дуясь и сопя, поднималась в гору.
Издали показалось свекловичное поле покрытое огромным, зеленым ковром из сорной травы. И лишь там, где пололи вчера свекловичницы, чернела чистая земля с ровными, зелеными рядками свеклы.
Когда подошли к свекле, Дуся не разговаривая, отмеряла шесть рядков и начала полоть.
- Ты что, по злобе захватываешь столько рядков? - обратилась к ней Мотя. - Вчера по два рядка гнали, а сегодня сразу шесть.
- А ради чего ты сюда пришла до восхода солнца? Могла бы дрыхнуть, как вон другие. Мне еще дома в голову пришло, прикинула: если возьмем по шесть рядков, как раз и получится тридцать соток и я дала себе слово, что с сегодняшнего дня меньше тридцати брать не буду. А раз дала, то надо выполнять. Скажи, что я не права...
- А с нами, чего не посоветовалась? - спросила Полина. - Мы что, тебе уж не подруги?
- А я знала, что вы согласитесь, и даже была в этом уверена.
- Ты что-нибудь понимаешь, Мотя. Я, например, ни капельки. По-моему у нее, что-то с головой?
- Я тоже так думаю, - подтвердила она. - Это от вчерашнего расстройства, а тут еще дед добавил.
- Вы не придирайтесь ко мне по пустякам, - попросила Дуся, продолжая полоть.
- Лучше становитесь рядом и полите. Время-то не ждет... Вон уж солнце поднимается.
- По-твоему понятию тридцать соток в таких зарослях - пустяк, легкая прогулка? - с сарказмом говорила Полина. - Что касается Моти, не знаю, а для меня гробиловка.
- И для меня то же, но раз слово взяла, вернее, дала, то выполнять надо. Таков дружеский долг. Ничего, тут не попишешь...
- Ну если так... Тогда заходи...
И подруги, стали на рядки, принялись полоть.
- Вот так ты, Полин, всегда, - упрекнула ее Дуся.- Вначале языком потрепишь, а затем руками начинаешь работать, а надо бы наоборот. Смотри, сколько времени потратили на болтовню.
И не прошли десятка шагов, как из-за леса брызнули яркие лучи солнца. Сразу вокруг посветлело, ожило, засеребрилась роса на траве. Веселее защебетали птицы в ближнем лесочке.
- Скоро полоть станет легче, - очищая тяпку от налипшей грязи, говорила Дуся.- Под лучами солнца земля быстро подсохнет.
- А там жара начнется, - откликнулась Полина на слова Дуси.
- Хорошо только чай за столом пить, - произнесла Мотя не разгибаясь, - а работать всегда тяжело. Она с остервенением била тяпкой по земле, уж больно заросшей сорняком.
Они прошли с полсотни шагов, когда из-за бугра показались женщины с тяпками на плечах.
- Смотрите, вон наши стахановки идут, - с язвительной усмешкой произнесла Полина. Солнце уж на полдник повернуло, а они только идут.
- Не смейся над ними, Полина, у них ведь малые ребята, - пожалела Мотя женщин. - Хотелось бы на тебя посмотреть, как бы ты справлялась с такой оравой ребятишек и успевала на колхозную работу.
- Ну пускай Иваниха со своей оравой запоздает, это вполне резонно, а Солоха, Фрося чего сидят дома... Собак стерегут?
Подошли женщины. Сбросив тяпки с плеч, и, оглядевшись, стали придирчиво осматривать прополонную девушками площадь.
- Смотрите, сколько оставили сорняков, - говорила Фрося, роясь тяпкой в земле. Конечно, так полоть, и я бы была под "дробным." - Куда только смотрит бригадир...
- Туда, дорогая Фрося, куда смотрят все мужчины, - пояснила Солоха и залилась мелким смехом, показывая свои гнилые зубы. Кончив смеяться, сказала: „Молодые, красивые девушки, не то что мы, беззубые с гобой старухи."
- Какая я тебе старуха, - обиделась Фрося на Солоху. - Я бы так еще приголубила, не хуже молоденькой. Так что, с собой меня не ровняй...
- Давай, давай агроном, наведи порядок,- с издевкой в голосе говорила Мария Козлова. - Если сама любишь спать, так по пустякам не придирайся к другим. Давайте лучше полоть, а то солнце скоро пригреет и снова, как вчера, помешает.
Женщины встали на свекловичное поле и молча начали полоть.
Девушки прошли почти половину всей своей площади, когда к ним подъехал бригадир и поздоровавшись, стал проверять качество прополки. Кончив проверку, подошел к ним и сказал: Молодцы, девчата! Утерли нос бабам... Так держать и дальше...
- А премию дадите? - спросила Полина, улыбаясь.
- Обязательно, если такими темпами и дальше будете полоть, то премируем, - пообещал бригадир. - Вечером председателю доложу о вашей ударной работе. Он будет доволен.
- Мы же молодежь, - не удержалась Дуся, довольная похвалой бригадира. - Мы же слово дали, Иван Петрович.
- Кому?
- Себе...
- Хе, - усмехнулся бригадир. - Одним словом - молодцы...
Женщины, завидев бригадира, стали подходить, кто с тяпкой, кто бросил ее на месте.
- Ты в конторе часто бываешь, что там говорят, пишут в газетах про фронт под Харьковом, Белгородом?- спросила его Солоха, опершись на ручку тяпки. - Долго они там будут стоять? Или силы нету, чтоб его дальше погнать?
- Сила есть, сами видели, как шли через село, - отвечал Иван Петрович женщинам. - Но по- видимому еще недостаточно для решающего удара, подтягивают дополнительные войска, технику. Он же не дремлет, подтягивает свои части... Разведка работает... Пишут, что пришли
какие-то отборные части, танковые дивизии: СС "Райх", СС "Великая Германия", СС "Адольф Гитлер" и еще какие - то, всех и не упомнишь. Им что-то надо противопоставить, иначе сомнут.
- Говорят, под Харьковом наших окружили и многие там полегли? – спросила Мария Козлова.
- Правда это или люди брешут?
- Правда. Вклинился немец на пятнадцать километров в нашу оборону, многие погибли, но дальше не прошел, выдохся, - объяснил бригадир.
- Я, признаться, часто ночами не сплю, все прислушиваюсь, думаю, не стреляют ли где. Может, думаю, опять вернется.
