При вступлении на престол фараоны давали священную клятву, что не отменят трехсотшестидесятипятидневный год и не введут ни високосных дней, ни високосной недели. Еще в III тысячелетии до н. э. каждая попытка произвести календарную реформу терпела в Египте неудачу из-за сопротивления жречества и находившихся под его влиянием народных масс. Осталась фактически безрезультатной и календарная реформа Юлия Цезаря. Только в IV веке н. э., когда древняя египетская религия утратила былую силу, эта реформа пробила себе путь.

Период в тысячу четыреста шестьдесят лет (или тысячу четыреста шестьдесят один год) представляет собой весьма длительный промежуток времени. Чтобы понять это, нужно представить себе, что если Сотисов год закончился бы в нашем веке, то начался бы он в ту эпоху, когда Хлодвиг основал государство франков, а остготы захватили Италию. Это дает реальное представление о том, сколько политических, культурных и религиозных сдвигов может произойти в истории человечества на протяжении лишь одного Сотисова года. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы в древнем Египте вели беспрерывное наблюдение за обращением Венеры на протяжении великого Сотисова года.

Вполне понятно стремление разделить столь длительный период времени на более краткие отрезки — на Сотисовы месяцы и недели. Вероятно, в древности такие попытки предпринимались неоднократно. Проще всего разделить весь Сотисов год на пять равных частей, что отвечало бы соотношению старого восьмилетнего года к пяти периодам обращения Венеры. Тогда в каждой части получилось бы по двести девяносто два года. Это число, но не лет, а дней, составляет половину синодического года Венеры.

Итак, при разделении Сотисова года на пять частей выявляется поразительное соответствие между днями и годами. И в гигантском круге большого Сотисова года земной день по масштабам Венеры преобразился в небесный год в порядке Сотисова круга. Если двести девяносто два дня синодического года Венеры стали земной мерой для смертных людей, то двести девяносто два года Сотисова круга сделались божественной мерой по небесному закону звезд. Вероятно, на основе этого закона дата рождения праотца Авраама, по библейской легенде, — 292 год после всемирного потопа.

Если, следуя закономерностям креста, разделить Сотисов год не на пять, а на четыре части, выявится удивительное соответствие между днем и годом. Получатся четыре части по триста шестьдесят пять лет. И астрономы древности с глубочайшим изумлением должны были обнаружить в круге Сотисова года соответствие числа дней земного года (триста шестьдесят пять) числу небесных лет. И в этом случае один день уподоблялся одному году.

Итак, как день сменяется ночью и год сменяется годом, так век идет за веком. Перед лицом богов века и годы были не более чем недели, дни и даже часы. Древние египтяне поняли это еще в III тысячелетии до н. э. «Не доверяй длине года. Божественные судьи видят время твоей жизни как час», — утверждали египтяне. Человек не более чем бабочка-однодневка, и вся его жизнь, если мерить ее мерою небесных лет, ничего не значит.

То же говорили индийцы в древнейшей Ригведе. «Человеческий век для Индры — один только день». Эти же представления о несоизмеримости земного и небесного времени существовали у шумеров, вавилонян и ассирийцев, в религиозной символике которых часто смешиваются понятия дня, месяца, года и века.

Законоучитель Моисей также уподоблял день году. Это выразилось в страшном проклятии божьем: «А сыны ваши будут кочевать в пустыне сорок лет, и будут нести наказание за блудодейство ваше, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне. По числу сорока дней, в которые вы осматривали землю, вы понесете наказание за грехи ваши сорок лет, год за день»^[328].

Крест и круг, день и год — перед лицом неба и складывающегося учения о великом веке они слились в высокое понятие небесной гармонии. Из равенства, выписанного на небе четырехчастным крестом Сотисова года, возникло число, из-за которого сотни человеческих поколений создали учение о звездах, многократно отвергали его и вновь принимали. Число это — триста шестьдесят пять дней и триста шестьдесят пять лет.

В древней хронологии фигурируют хронологические циклы продолжительностью от трехсот пятидесяти до трехсот шестидесяти пяти лет. При этом, очевидно в соответствии с различными представлениями о длительности земного года (по лунному году, годовому обращению Сириуса или солнечному году), изменяются масштабы Orbis Magnus — Великого круга.

Еще в IV веке отец церкви Августин^[329] был весьма обеспокоен появлением большого числа оракулов, которые на основании законов звездного неба предсказывали, что христианская религия просуществует не больше трехсот шестидесяти пяти лет. Из представлений о стократном кругообороте небосвода сложилось понятие о продолжительности века от 36 500 до 36 525 лет. В учениях и философских системах Передней Азии этот период назван Великим годом.

По верованиям древних египтян, по прошествии 36 525 земных лет должен завершиться полный кругооборот неба. Все звезды должны возвратиться в изначальное положение, в котором они находились при сотворении мира. Великий год на этом закончится, и начнется новый. По имени греческого философа Платона, этот цикл назывался также платоническим. Платон называл момент, когда все планеты соединятся, «завершенным временем», концом Великого года. Во всем древнем мире этот масштаб времени, Великий год, вскоре послужил основой для дальнейших хронологических умозаключений и породил многочисленные учения, основывавшиеся на еще более длительных периодах, в сотни тысячелетий. Густая сеть таких учений о веке опутала представления человека, взиравшего на небо.

Создается впечатление, что еще задолго до рождения Христа учение о небе содержало ясные предположения, выраженные в числах. Человек не только пытался разгадать предначертания божественной воли с помощью оракулов, толкования снов, полета стрелы, гадания по внутренностям жертвенных животных, молитв, по очертаниям дыма от сжигаемых жертв, но силился прочесть божественные знамения по движению звезд, которое теперь можно было вычислить. Это была смелая попытка выразить волю бога в формулах и числах, в периодичности восхода звезд и синодического обращения планет, их соединений и противостояний. Открывать соотношение божественных деяний и человеческой судьбы по движению созвездий, выводить из воли божества, олицетворяющего весь космос, закономерности жизни и смерти земли и переносить их на нормы человеческого поведения — вот что стало задачей звездной религии.

Среди многих попыток осмысления времени, бога и жизни далеко не последнюю роль сыграл период обращения Венеры. Согласно ставшему непреложной догмой закону о том, что перед лицом божества земной год составляет один лишь день (а земной день соответствует небесному двенадцатимесячному году), пятьсот восемьдесят четыре дня, составляющих синодический период обращения Венеры, умножались на двенадцать (число месяцев в году). Получалось огромное число — семь тысяч восемь. Этот период в семь тысяч восемь лет представлял собой не что иное, как «тысячелетнюю неделю» бога. Таким образом, исходя из представления о том, что день и год — однозначны в глазах божества, люди пришли к убеждению, что перед лицом бога и тысячелетие может выглядеть как один день.

В 89-м псалме Ветхого завета прямо говорится: «Ибо пред очами твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи»^[330]. Книга Ликования настойчиво повторяет эту мысль: «Ибо тысяча лет как один день пред свидетельством небес». Апостол Петр связывает тысячелетний срок с учением о гибели мира в результате потопа и пожара и уверяет: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день»^[331].