Жюль еще раз потрогал траву - нет, покуда не высохла, рано - и вдруг услыхал голоса. Насторожился, прислушался… Ну да, кто-то разговаривал там, за деревьями. Ага! Вот показались двое! Чужие, не деревенские… Жюль уже совсем намылился закричать - известное дело, от чужаков один вред, да не успел - те уж совсем рядом были. Один - здоровенный такой, с рыжеватой бородкой, а кулачищи - с овечью голову, второй - помладше, в желтом камзоле, при кружевном воротнике, волоса длинные, темные, завитые - ишь, модник! Поди, из господ… Он и заговорил первым:
- Бог в помощь, молодой человек. Твои овцы?
- Не мои. - Жюль повертел головой. - Матушкины.
- Стрижете часто?
- Да как когда.
- А шерсть кому сдаете?
- Шерсть? - Парнишка задумался, зачесал голову. - Приезжает тут один, из Руана.
- Из Руана? - Незнакомцы переглянулись. - И не лень же ездить! А сколько платит?
- Да не знаю, - прищурился Жюль. - Вы лучше у матушки спросите. Пойдемте, я вас провожу.
- Что ж, спасибо, идем. Постой! А овцы как же?
- Да куда они денутся?
С матушкой Агнессой договорились быстро - не только пообещав на несколько су больше, но и предварительно заплатив. Увидев перед собой деньги, матушка Агнесса резко подобрела и даже послала Жюля в погреб за сидром:
- Испейте с дороги.
- Вот спасибо, с удовольствием. А что, кроме вас в округе еще кто-нибудь овец держит?
- Да держат… Сейчас вот только вспомню - кто.
Три девушки, три сестрицы - Алисон, Агнет, Альма - сидели во дворе перед домом и деловито сучили пряжу. Каждая - на своей скамейке, у каждой - прялка с особым узором, не дай боже, какая не свою возьмет - скандалу не оберешься. Хотя, в общем-то, промеж собой дружно жили - после смерти родителей-то никого не осталось, вот и приходилось самим крутиться. Конечно, хорошо бы замуж за справных мужиков, да где их только найдешь, справных-то? Все какие-то никудышные попадаются, взять хоть Мишеля Боди, жестянщика…
- Кажется, неплохой парень этот Мишель Боди, - задумчиво пробасила Агнет - сестрица младшая, коей не так давно исполнилось тридцать. Средняя сестра, Альма, была старше ее ровно на три года, а Алисон - на все пять. Все трое дородные, мосластые, сильные - и сена накосить, и с хозяйством управиться - все сами, работников не нанимали - это ж этим бездельникам да объедалам еще и платить надо! Всем удались сестры - и дородством, и статью, вот только на лицо… Глазки маленькие, щеки толстые, подбородки квадратом. Ну да с лица воды не пить - в женихах-то и по сю пору отбою не было - больно уж справное хозяйство сестрицы вели. Овец, правда, мало держали, больше коров, но и прядильщицами слыли знатными. Сядут, бывало, за прялки - никто не угонится, уж напрядут, так напрядут! Вот как сейчас… Заодно и женихов обсудят, косточки перемелют, нрава-то сестрицы были недоброго, про то вся округа знала.
- Мишель Боди - неплохой парень? - с усмешкой переспросила Алисон, старшая.
Средняя сестрица, Альма, тоже поддержала ее, правда, много не говорила, лишь только произнесла:
- Ха!
- Ты что, Агнет, с крыши упала? - продолжала старшая. - Мишель Боди, все знают, бездельник из бездельников.
Агнет задумалась:
- А говорят, у него свой дом в Кане.
- Дом? Да это кто говорит-то? Наверняка его дружки - Ансельм и Поль.
- Ну да, они.
- Врут!
- Врут, врут, Агнет, и не думай!
- Да я и не думаю, - отмахнулась Агнет. - Просто так сказала, на язык этот Мишель Боди подвернулся. А подумала-то я не о нем, об Эжене, ткаче.
- А, вон о ком ты подумала!
- Да, о нем.
- Нечего и говорить, Эжен - мужик работящий, - одобрительно отозвалась Алисон. - И ткацкий станок у него не простаивает, и хозяйство большое держит - два десятка дойных коров, да еще бычки!
- И как только все успевает?
- Да успевает… А семья-то у них небольшая - он сам, да две дочки, да жена. Работают - аж кости скрипят!
- А жена-то его, Эжена, говорят, хворая, - вскользь заметила Агнет.
- Хворая?! - Старшие сестрицы даже на миг перестали прясть, до того заинтересовало их это известие. - Это с каких же пор она хворая? Неделю назад в церкви была - хоть куда.
- А третьего дня! - Агнет усмехнулась и потерла руки. - На сенокосе копны кидала - вот и надорвалася. Мальчишка Жюль, тетки Агнессы сын, вчера рассказал соседскому мальчишке, Рене, что сам лично слыхал, как старуха Клотильда говаривала, что уж долго теперь Марго не протянет. Что там такое у ней в утробе лопнуло.
- У кого лопнуло - у Клотильды?
- Да не у Клотильды, дурища, у Марго, Эжена-ткача супружницы.
- Это кого ты дурищей обозвала, козища непотребная?
- Козища? Это я-то?! А ну-ка…
Агнет сноровисто подобрала валявшуюся рядом палку.
- Эй, эй, - замахали руками сестры. - Ты не очень-то.
- Здравствуйте, красавицы!
Бросив ссору, сестрицы разом обернулись к воротам, за которыми стояли двое - один так себе, малолетний, тощий, в желтом щегольском камзольчике, а вот второй, сразу видать, справный парень - осанистый, сильный.
- Чего надо? - оглядев незнакомцев, неласково осведомилась Алисон.
- Так, мимо шли, - отозвался тот, что в желтом камзоле.
- Ну и идите себе, чего встали? У нас тут чужаков не любят, смотрите, как бы палок не огребли!
- Что-то не очень-то вы любезны, девушки! Однако я смотрю: работящи - эвон пряжи-то! Успеете ли спрясть к вечеру?
- Не твое дело, парень.
- Как раз - мое, красавицы! Вернее, наше.
Сестры переглянулись:
- Как это - ваше?
- А так, хотим вам кое-что предложить… У нас предприятие имеется в Кане. Скупаем пряжу - вот бы и вы на нас поработали! О плате договоримся - уж не обидим.
- Да мы и сами пряжу в Кан отвозим, сдаем в одну лавку.
- Заплатим на пять су больше. Лавочник-то наверняка вас обманывает - эти городские, они ведь такие прохвосты! К тому же и ездить вам никуда ненадобно будет. Ну как, договорились? Шерсть мы подвезем.
- А много ли будет шерсти?
- Прясть - не перепрясть!
- Вон как… А ведь у нас еще и коровы.
- А с коровами скоро совсем плохо будет, девицы! Эдикт короля и главного контролера финансов - каждую вторую корову забрать, на мясо в войска, собранные для войны с Англией.
- Ох, ты, святой Клер! Так война-то все ж таки будет?!
- Да будет, как не быть?
- И коров заберут?
- А как же! Так что забейте-ка вы их лучше сами да займитесь пряжей. Да, кстати, вы тут поблизости никого из ткачей не знаете?
- Ткачей? Да есть тут один в соседней деревне - Эжен Ру.
Жан-Клод, красильщик, вчера попал в очень неприятное положение, такое неприятное, что не знал теперь, как из него и выпутаться. А ведь всего-то навсего, будучи слегка навеселе, похвалил английскую шерсть - дескать, очень уж хороша, качественная. Трактирщик, собака, взял да донес в отделение торговой палаты - туда теперь Жан-Клода и вызывали на предмет обсуждений: где это он берет английскую контрабандную шерсть? Дело пахло долгим разбирательством, нешуточными расходами и - в самом нехорошем случае - тюрьмою. Конечно, все можно было уладить - месье Жанрико, недавно купивший должность председателя отделения торговой палаты, был человеком не злым и очень любил деньги. А это как раз и означало те самые нешуточные расходы, о которых бедняга красильщик начал уже подумывать. Вообще, он бы, конечно, заплатил, да вот как раз сейчас с деньгами оказалась некоторая проблема - короче говоря, совсем не было денег, поистратился на прошлой неделе, прикупил жене бархат на платье.
Теперь вот сидел, думал: у кого бы денег занять? Пойти к ростовщику Розенфельду? Так тот семь шкур сдерет и не поморщится. Потом как отдать? Куда лучше было бы попросить у шерстобита Мерсье предоплату - потом бы уж как-нибудь выкрутился. Или - новое супружнино платье продать? Нет, нельзя, ведь только что поженились - и двух месяцев не прошло. Красива Катерина, нет слов, и в постели справна - как не побаловать такую женушку? Да и тестю с тещей пыль в глаза пустить - первое дело! Чтоб не попрекали, что вышла за бедняка. Нет, платье никак нельзя продавать, никак…
