- Значит, наверное, в ней. Ты придумал, как вызнать?

Иван пожал плечами:

- Так, есть кое-какие мысли. Караул сменяется раз в сутки, вечером, после чего часть отстоявших смену стражников идет в ближайшую корчму. Но гуляют своим кругом - никого чужого за стол не пускают. Видели бы вы их жуткие рожи! Настоящие висельники! - Юноша поежился и вдруг улыбнулся. - Хотя нет, был среди них один вполне приятный и веселый человек, да и тот - палач.

- Палач?!

- Ну да. Завтра вот с ним и встречаюсь. Я ведь там, в корчме-то, громко себя вел: кричал, что студент, вагантов читал… Думаю, раз самому к стражам не подойти, так пусть хоть ко мне кто-нибудь интерес проявит.

- Ну и что, проявили?

- Да проявили… Я ж вам и говорю - палач, - усмехнулся Иван. - Зовут - мэтр Огюстен мне представился как стихотворец, это уж потом, как уходил, кто-то шепнул - палач, мол, это палач. Вот с этим Огюстеном и встречаемся завтра в таверне на рю Эзмуазин, прямо рядом с мостом - вина попьем, стихи почитаем. Как сказал мэтр - очень ему приятно будет пообщаться с ученым человеком.

Выслушав, Прохор покачал головой:

- Ой, боюсь я за тебя, Иване. Не с простым человеком встречаешься - с палачом!

- Ничего, - расхохотался Иван. - Чай, на виселицу он меня сразу-то не потащит!

Таверна называлась незатейливо - «У моста». Небольшое, но вполне уютное заведение: три стола, прилавок, на стенах - золоченые канделябры меж расписных тарелок. Когда Иван заглянул туда, мэтр Огюстен уже сидел за дальним столом и, увидав вчерашнего знакомца, приветливо помахал рукой. Канский палач казался человеком приятным - не высокий, но и не низкий, не худой, но и не сказать чтобы толстый, лицо красивое, круглое, тщательно, до синевы, выбритое, нос слегка вздернут. Высокий чистый лоб с тонкою ниточкою бровей, густые черные кудри - что характерно, ни единого седого волоска, несмотря на возраст: лет тридцать пять - сорок. Блестящие тепло-карие глаза смотрят открыто и прямо, улыбка прямо-таки дышит обаянием. Что еще? Одет добротно, даже с некоторой изысканной небрежностью: камзол темно-синего бархата, крахмальный отложной воротник, расстегнутые на груди - чтобы было видно кружевную сорочку - пуговицы. Нет, определенно - приятнейший человек, весьма и весьма приятнейший.

- Рад с вами встретиться, господин студент! - с искренней радостью приветствовал мэтр. - Мне очень и очень приятно, что вы пришли, клянусь святым Николаем. Садитесь же, выпьем вина, оно здесь очень недурное, смею вас уверить. Сейчас закажу кувшинчик. Эй, Николя! Трактирщик!

Заказ был выполнен очень быстро, причем лично самим хозяином - сухоньким, чрезвычайно подвижным старичком с молодо блестевшими глазами.

- Пейте на здоровье, почтеннейший мэтр Огюстен, угощайтесь. Осмелюсь рекомендовать к вину тушеное с шафраном мясо с овощами.

- Что ж. - Месье Огюстен добродушно усмехнулся. - Неси, дядюшка Николя, попробуем, что у тебя за мясо.

- Рекомендую к мясу чесночную подливку.

- Подливку, говоришь? Так-так… А к подливке наверняка посоветуешь еще что-нибудь недешевое, уж я тебя знаю. Ладно, не обижайся, неси.

В таверне было довольно людно, но Иван для себя отметил тот факт, что к их столу никто не подсаживался. Входившие посетители, заметив мэтра, раскланивались с ним весьма почтительно, однако близко не подходили, видать, все ж таки брезговали или боялись.

- Не меня они боятся, друг мой, - перехватив взгляд Ивана, усмехнулся палач. - А того, что называют общественным мнением. Уважают - да, но ни за что не подойдут, не сядут за один стол - зазорно.

В словах мэтра юноше почудилась тщательно скрываемая горечь.

И как раз в этот момент в таверну заглянул еще один посетитель - здоровенный бородатый малый, судя по походке - моряк. Увидав его, посетители тут же притихли, как показалось Ивану - испуганно. Лишь один мэтр Огюстен как ни в чем не бывало продолжал есть мясо. То же самое делал и Иван, лишь иногда кидая кругом любопытные взгляды.

А верзила, подозрительно оглядев зал, направился именно к ним. Среди посетителей пролетел испуганный шепот.

- Здравствуйте, мэтр. - Остановившись перед палачом, здоровяк почтительно поклонился.

- А, это ты, Жак, - подняв глаза, улыбнулся мэтр. - Садись, выпей.

Верзила покачал головой:

- Не имею времени, месье Огюстен, спешу. Вот услыхал, что вы здесь, и зашел поблагодарить… Вы знаете за кого.

Палач молча кивнул.

- Разрешите пожать вашу руку, мэтр! - с неожиданным чувством произнес Жак и протянул свою широкую ладонь, больше похожую на огромную клешню краба. Пожав палачу руку, он еще раз поклонился и тихо сказал: - Если у вас когда-либо будут проблемы, мэтр… просто шепните Черному Жаку. И я приду.

Мэтр Огюстен улыбнулся, а Черный Жак, быстро повернувшись, вышел, окинув на прощание сидящих в таверне людей быстрым подозрительным взглядом. В дверях его поджидал такой же верзила с жутким рваным шрамом через все лицо. Неприятный тип. Вернее, типы. Те еще…

- Занятный господин, - глотнув вина, улыбнулся Иван. - И его, кажется, не остановило никакое общественное мнение.

- Еще бы. - Мэтр подвинул бокал поближе. - Что бывшему пирату до общества?

- Пирату?!

- Тише, тише, мой друг. Я же сказал - бывшему. Он давно раскаялся.

Иван ухмыльнулся - уж кем-кем, а раскаявшимся Черный Жак вовсе не выглядел, скорее наоборот.

- Интересно, за что он вас благодарил?

- Вам действительно интересно? - поднял глаза палач. - Что ж, извольте. Примерно месяц назад я по приговору королевского суда казнил одного из их шайки. Отрубил голову.

- И за это он вас благодарил?!

- Именно. - Мэтр Огюстен плеснул из кувшина вина в оба бокала.

Выпили.

- Знаете, как приятно сидеть за столиком не одному, а с кем-нибудь, - неожиданно признался палач. - Особенно со студентом Сорбонны.

- О, вы делаете мне честь, мэтр.

- Ничуть… Вы тоже не боитесь чужого мнения?

Иван философски пожал плечами:

- Я гость в вашем городе. Всего лишь гость.

- И тем не менее приятно… - Палач посмаковал вино и прищурился. - Вы полагаете, отрубить человеку голову так уж легко?

- Кх-х. - Юноша едва не поперхнулся. - Н?нет, наверное, не так уж.

- Оно, конечно. Со стороны кажется - махнул топором или, там, двуручным мечом, всего-то и делов. А на самом-то деле… Неопытный палач человека мучает, совершенно без нужды мучает, ведь несчастный чаще всего уже подвергался пыткам в ходе следствия - зачем же добавлять ему еще и мучительную смерть? Нет, надо ударить так, чтобы приговоренный не испытал напоследок никаких мучений. Чтоб - раз! - и все… Не у всех так получается, далеко не у всех, друг мой.

- А у вас, значит, получается? - шепотом осведомился Иван.

Палач усмехнулся:

- Недаром же меня называют - мэтр! Впрочем, что мы о грустном? Давайте-ка почитаем стихи. Вот вы вчера, кажется, читали Вийона? Сейчас… ммм… вспомню… Ага, вот.

Лишь для забот нам отдых нужен,

Лишь от врага придет покой,

Лишь ворох сена - лучший ужин,

Лишь спящий - верный часовой, -

с выражением продекламировал мэтр.

Иван тут же продолжил, хотя вообще-то к стихам относился равнодушно, но вот Вийона знал:

К добру приводит лишь измена,

Лишь трус - заведомый смельчак,

Всего незыблемее пена,

И лишь влюбленный - не дурак.

- Замечательные стихи, - одобрительно кивнул месье Огюстен. - Люблю Вийона и вообще вагантов, хотя дочери мои говорят, что они уже давным-давно устарели и… Как это они выразились-то? Ага, «не отражают современного мира», вот!

- У вас есть дочери? - осведомился юноша.

- Да, целых три, - с гордостью промолвил мэтр. - Старшая, Колетт, правда, уже замужем. Осталось еще двух выдать. Вы давно учитесь?

- В общем-то, да.