От тягостных мыслей ее отвлек тяжелый вздох, донесшийся из подступающих к лагерю кустов. Девушка испуганно вздрогнула и всмотрелась в сторону, откуда послышался звук. В островок колеблющегося от огня света медленно выдвинулась широкая собачья морда. Уродливый рубец кровавой полосой пересекал черный нос. С шеи свешивались клочья широкого, с помятыми стальными пластинами ошейника. Прихрамывая, темно-коричневый пес подошел к оцепеневшей Маше и лег возле ее ног.

– Адмирал! – узнав собаку, радостно воскликнула девушка. – Откуда ты взялся? Неужели меня искал? Бедная собачка! Ведь это ты меня защитил от того огромного лиса?

Она погладила собаку по спине, и та, осторожно положив голову на Машины ноги, обдала ее колени теплым дыханием. Такими и увидели их пришедшие со склона гряды любители аномалий. Появление собаки в лагере люди встретили доброжелательно, да и вид израненного пса у всех вызвал сочувствие.

С утра каждый занялся своим делом. Кто бегал по камням в поисках неизведанного, кто просто спал, кто жарил на костре оставшиеся припасы. Обстановка создалась сугубо деловая, и никто не заметил появления сухонькой сгорбленной старушки, которая, выйдя из бодрой, не соответствующей возрасту походкой, подошла к лагерю.

Маша вычесывала Адмирала, разлегшегося на неосторожно оставленной Валей куртке и лениво зевавшего огромной пастью. Его раны, полученные в схватке, девушка трогать не решилась, посчитав, что поговорка «заживет как на собаке» справедлива и для боксера. Неожиданно уши собаки приподнялись, коричневая спина напряглась. Издав короткий глухой рык, Адмирал резко вскочил на ноги и замер в стойке. Маша недоуменно подняла глаза и обнаружила стоящую перед ней старушку.

В серой брезентовой куртке, длинной зеленой юбке и в повязанном на голову ярком ситцевом платке, она смотрелась немного нелепо в лесной глуши. Ее морщинистое, похожее на печеное яблоко лицо выражало участие.

– Здравствуйте, – справившись с секундным замешательством, поприветствовала Маша странную посетительницу.

– И ты здравствуй, красна девица, – степенно ответила старуха, внимательно оглядывая лагерь, но казалось, что, кроме Маши, никто эту странную пришелицу не замечал, – весточку я тебе принесла от Хозяина нашего.

– Какого хозяина? – не поняла девушка.

– От Лесного Хозяина. Беда тебе грозит и всем, кто здесь с тобой находится. Уходить вам надо туда, откуда пришли.

– Да вы что! Мы только после полудня к автобусу идти собрались. Да и приборы еще не собрали. Ребята недавно с ними возиться начали, – неуверенно возразила Маша, в то же время ощущая правоту старухи.

– Слушай сюда и попробуй понять, – начала сердиться старуха. – Я с зорьки сюда торопилась не для того, Чтобы лясы с тобой без смысла точить. Не успеет солнышко дойти туда, – она показала на маленькую вершинку, которой заканчивалась гряда, – как случится беда неминучая, сгинете все вы в этом месте. Разве ты не чувствуешь, как похожи эти холмы на Черные Камни? Разве ночью не было знака предстоящих потрясений? Разве зря пришел твой хранитель?

Боксер в ответ негромко тявкнул и вопросительно посмотрел на Машу. Старушка на миг замолкла, но затем, немного успокоившись, продолжила:

– Бросайте все и уходите. Пока не поздно. А железки свои оставьте, толку от них никакого, только зло, затаившееся в горе, будите. Это у вас в Ламбушке надзор за проклятыми заповедными местами постоянно идет, и то не всегда от напасти спасаетесь, а здесь никто не следит. Так что уходите из этого места. Именем Насты, матери твоей, заклинаю.

Старушка, взмахнув рукой, сыпанула в воздух горстку блестящего порошка. Над головой пронесся порыв ветра и рассеял блестки по склону гряды. Затем незваная гостья развернулась и быстрыми шажками направилась в лес, где и исчезла среди елей.

Маша потрясенно смотрела ей в след. Было о чем подумать, но странной старухе она поверила – имя матери, произнесенное неизвестным человеком в незнакомом месте, послужило каким-то паролем для того, чтобы принять за правду сказанное. Да и что-то в голосе старой показалось знакомым, как будто когда-то слышала его. Интонации вызывали доверие. Вот только не все понятно. Взгляд упал на Адмирала. После ухода пожилой женщины с псом произошли явные изменения – страшные раны на морде и передней лапе странным образом затянулись, образовав лысоватые шрамы, даже надорванное ухо приняло обычное состояние и весело торчало над головой. Создалось впечатление, что пес выздоровел в течение разговора со странной аборигенкой. Или от брошенного ею в воздух порошка? Нет, как бы то ни было, старухе надо верить.

Полог палатки откинулся, и в образовавшийся проем высунулась всклокоченная голова Веры. После случившегося ночью она пребывала в странном состоянии. Образовалось ощущение пустоты, беспокоили непонятные провалы в памяти, все тело ломило, и на душе лежало предчувствие чего-то страшного. К рассказу товарищей она отнеслась на удивление спокойно, но если встречалась взглядом с Машей, то ей почему-то становилось страшно. Поэтому, когда мужчины пошли проверять приборы, Вера, заявив, что у нее разболелась голова, вернулась в лагерь понаблюдать за девушкой, но задремала.

– Кто там приходил? – спросила она, щуря близорукие глаза.

– Уходить надо, – вместо ответа сказала Маша – Приходила странная старушка и сказала, что надвигается большая беда и времени у нас мало.

Девушка коротко пересказала почти весь разговор со странной посетительницей, не упомянув только о том, что было связано с Ламбушкой и мамой. Правдивость своих слов она подтвердила, продемонстрировав внезапно выздоровевшего боксера. Этот аргумент оказался решающим – Вера сразу же криками начала собирать всех членов экспедиции, разбредшихся по гряде, а Маша стала спешно паковать разбросанные по лагерю вещи.

Когда удивленные и немного обеспокоенные люди прибежали к сложенному в стопки лагерному имуществу, Вера, не вдаваясь в подробности, скомандовала немедленно уходить и, схватив радиостанцию, попыталась вызвать Анатолия. Предложение срочно покинуть склон гряды вызвало у людей разные чувства, но все были наслышаны об особенностях эмского треугольника и решение руководительницы оспаривать не стали.

Анатолий на связь так и не вышел. Эфир наполнился Посторонними шумами, да такими, что, кроме треска, ничего не прослушивалось. Атмосфера словно взбесилась, гася радиоволны на рабочих частотах. Вера засунула бесполезную рацию в карман.

– Пойдем вниз, к лесу... – только и успела она сказать.

И тут началось. Из-под камней, разбросанных по всему склону, серыми тенями начали подниматься ввысь смерчеобразные пыльные столбы. В одном месте земля вспучилась пузырем, от вершины гребня вниз заструились видимые глазу потоки сгустившегося, как студень, воздуха. Люди бросились к спасительному, по их мнению, лесу, периодически оборачиваясь и заворожено глядя на развернувшуюся на склонах картину апокалипсиса.

Земляной пузырь с треском лопнул, и из пробоя, скрипя краями матово-черного панциря, выползло чудовище. Скорпионий хвост, покрытое широкими ребристыми пластинами звериное тело и почти человеческая голова с оскаленной острозубой пастью – похожее на бред сюрреалиста-наркомана, оно, цепляясь длинными когтями за осыпающиеся края образовавшейся воронки, издало пронзительный вопль, от которого у всех ослабели ноги. Заметив замерших на опушке людей, чудовище медленно перевалило через край воронки и, семеня многосуставчатыми лапами, потащилось в их направлении.

«Мантикора, – пришло откуда-то знание к Маше, – полуразумный зверь другого мира; достигает в длину четырех метров, практически неуязвим для обычного оружия, плотояден, размножается яйцами, свои жертвы останавливает звуковой волной, а затем убивает ударом ядовитого жала». Усилием воли девушка смогла стряхнуть с себя оцепенение и бросилась теребить неподвижно замерших людей. Те очнулись, но Вера, кулем свалившаяся на землю, двигаться не могла. Подхватив обездвиженную женщину, Женя и Саша, спотыкаясь о камни и кочки, бросились в казавшийся спасительным лес, а Маша, поддерживая испуганную подругу, двинулась вслед за ними. Когда они отошли на достаточное расстояние и остановились, Маша заметила, что рядом нет Адмирала.