Артур, чувствуя, что теряет всеобщее внимание, пытался что-то рассказать из своих приключений, но интереса не встретил и загрустил. Пашка также больше отмалчивался, а на вопрос, что случилось у него с рукой, таинственно прошептал, что волков в последнее время развелось видимо-невидимо. Девушки с наигранным испугом заинтересовались подробностями, тогда он со скромным видом добавил, что это могла быть и собака а может, и не собака, но камни под ногами ему показались очень скользкими. Никита со Стасом понимающе усмехнулись, но комментировать не стали. Маша поняла, что парни в курсе дел своего товарища. Стараясь сделать это как можно незаметнее, она попробовала узнать причины такого нехарактерного для тихой местной жизни массового травматизма. С удивлением девушка поняла, что у нее снова ничего не получается, словно непроницаемое для некоторых мыслей стекло стояло между ней и парнями.

Когда от костра остались затухающие угли, но желание возвращаться еще не пришло, Артур начал расспрашивать о жизни в деревне, делая упор на непонятное и сверхъестественное. Пашка и Стас уверяли его в обратном, называя родные места тихой заводью, в которой жизнь остановилась много лет назад, и ничего здесь случиться не может, потому что ничего заумного и необъяснимого в Ламбушке не бывает.

– Ну смотрите, ведь в таких краях, мало затронутых цивилизацией, должны до сих пор происходить необъяснимые вещи, – горячился Пряхин, – есть какие-то легенды, предания, которые не всегда можно объяснить. Откуда-то ведь взялись такие понятия, как леший, оборотень, ведьма. Сколько всего есть на свете, о чем мы подозреваем, но не знаем точно. «Сказка – ложь, да в ней намек». Не зря так говорится. Вашей деревне почти пятьсот лет, и все это время она находилась в самоизоляции. И ведь выжила! Не верю я, что у вас тишь да гладь. Глушь – да, но какой-то дух древности, тайны в этой глуши сохранился.

– Ты нас за папуасов принимаешь, Миклухо-Маклай нашелся, – обиделся Пашка. – «За краем цивилизации», «в потрясающей глуши»... Ты ищешь сказку, а ее нет. Оглянись, и ты увидишь обычную, мало отличающуюся от других мест жизнь.

– Я ничего обидного сказать не хотел, просто нутром чувствую, что здесь не так, как везде. Даже сейчас. Приведу простое сравнение. Если бы мы жили в городе и приехали на шашлыки, то к этому времени были бы достаточно пьяны и вовсю веселились. Орала бы музыка. Шла бы импровизированная дискотека. Прикол за приколом. Нет, я не хочу сказать, что мне сейчас плохо. У меня прекрасное настроение, девчатам тоже сидеть здесь не в тягость. Но я сам себе удивляюсь. Поели, попили, посидели. Все как у людей. И в то же время не так. Не могу я объяснить, но что-то не так.

Артур вынул из кармана сигареты, покрутил пачку в руках и сунул ее обратно.

– Вот, – продолжил он, – я обычно выкуриваю пачку в день, а здесь почти не курю и не хочется.

Никита ободряюще похлопал Пряхина по спине и быстро перевел разговор на другую тему. Он начал рассказывать о своей учебе в институте и историях, которые случаются со студентами. Остальные поддержали разговор, сравнивая традиции разных вузов. Пикник уверенно шел к завершению.

Когда мусор был сожжен, а костер затушен и все разбрелись по полянке, проверяя не забыли ли чего, из-за сосны высунулась потешная небритая рожа.

– Молодые люди, – вежливо произнесла она. – Я, конечно, дико извиняюсь, но, может, кто-нибудь соблаговолит мне ответить на животрепещущий вопрос. Я буду премного благодарен за ответ.

Вслед за головой появилось тело, одетое в приличный, но слишком старомодный костюм. В руках оно держало черный котелок и белые перчатки, но самой примечательной деталью туалета были даже не кавалерийские с изогнутыми шпорами сапоги, а отсутствие сорочки. Широкий шелковый галстук, повязанный прямо на голую шею, терялся в зарослях густых волос на груди. Девчата хором завизжали, высказывая свое негативное отношение к этому позднему путнику. Пашка угрожающе было поднял загипсованную руку, но, вглядевшись в подошедшего, сразу ее опустил.

– Я извиняюсь, если кого испугал, – продолжил незнакомец, выходя на поляну, – но ваш разговор меня так заинтересовал, что я позволил себе сделать маленькое отступление от принятых приличий. Ваш спор об учебе полон всяческих будящих сладкие воспоминания деталей. Мне ведь тоже приходилось изучать науки в Московском университете, еще с Мишкой Ломоносовым. Помню, мы такое выделывали! Ах, молодость, молодость... Впрочем, что уж там. Кстати. Позвольте представиться. Генрих Карлович Тетельбом. Проездом.

Он расшаркался и приложил руку к груди. На пальце сверкнул большим зеленым камнем перстень. Молодые люди нестройно поздоровались. Никита склонился к Пашкиному уху и тихонько поинтересовался, не знает ли он этого чудика. Пашка удовлетворенно кивнул и так же тихо ответил, что личность эта известная, ее в деревне каждая собака знает.

Заливаясь соловьем, завладев вниманием слушателей, Тетельбом рассказывал о традициях Дерптского университета позапрошлого столетия. У Артура от удивления отвисла челюсть, но он, не обращая на это внимания, продолжал слушать неожиданного собеседника. Маша и Пашка с трудом скрывали смех, бросая веселые взгляды на возникшую сцену с ошарашенным вечным студентом на главном плане. Затем Стас подошел поближе и вкрадчиво спросил, подражая манере пришедшего:

– Уважаемый Генрих Карлович, вы хотели что-то важное узнать, или я не прав?

– Ты всегда прав, участковый, – широко улыбаясь и демонстрируя крупные клыки, ответил ему Тетельбом, – просто хотел узнать, не собирается ли кто ночевать в лесу, но и так вижу, что Дураков здесь нет. Ну ладно, пойду я – дел еще много.

Он надел перчатки, аккуратно натянул на макушку котелок и, сделав молодым людям ручкой, зашел за сосну. Артур опрометью кинулся следом, но среди деревьев никого так и не увидел, лишь на краю влажной тропинки угадывался след, очень похожий на отпечаток копыта.

Обратный путь до деревни Артур был необыкновенно задумчив. Он все время оглядывался, что-то порывался спросить, но, передумав, снова озирался по сторонам. Девчонки тоже выглядели немного обескураженно. На вопрос – кто же это был? – Стас равнодушно махнул рукой куда-то в сторону и безразлично сказал, что все имели честь собственноручно, то есть воочию, лицезреть знаменитого местного бомжа. Человека воистину интеллигентного и безвредного. Все вроде бы ответом удовлетворились, но все равно в глазах Артура мелькала тень недоверия.

Весь следующий день Пряхин бродил по деревне, заводил разговоры с жителями, как бы невзначай интересовался странностями и местными особенностями жизни, спрашивал ненароком о гражданине Тетельбоме. Ближе к вечеру, когда солнце нависло над лесом, готовясь нырнуть за горизонт, Артур куда-то исчез.

Весенний лес однообразен. Безлистные деревья и кустарники, мокрый снег в низинах, черные проплешины бугорков и полян, редкие ранние цветы – все это не вызывало положительных эмоций. В кроссовках хлюпала вода, джинсы ниже колен также намокли, но Артур упрямо продвигался к намеченной цели. Уяснив из Уклончивых рассказов селян, что самым поганым местом в Округе считается горка, называемая Черными Камнями, он решил наведаться туда. Наступала так называемая вальпургиева ночь, и ему казалось, что именно в это время он сможет увидеть нечто необычное. Память Артура крепко связала в единый узел мистические повествования о шабашах ведьм, непонятную Ламбушку и неожиданную встречу на пикнике. Ему казалось, что он прикоснулся к какой-то тщательно скрываемой тайне, о которой знают все, кроме него. Обида и желание прикоснуться к неведомому толкнули немолодого уже студента на такой необдуманный шаг. В другое время и в привычной для себя обстановке он просто бы посмеялся над своими мыслями, списав все на излишнюю впечатлительность, но сейчас Пряхина явно тянуло вляпаться в какую-нибудь историю.

Услышав шум речки, Артур понял, что почти достиг цели своего путешествия. Где-то впереди должна возвышаться горка, на которой ему предстояло увидеть "неведомое. Но оно встретилось раньше.