Из-за слишком разных характеров до сотрудничества между ними так и не дойдет, и комплексный проект застройки города создадут два чеха — Франтишек Гагура и Владимир Карфик. Карфик два года работал у Корбюзье, год — у Фрэнка Ллойда Райта в Америке. Злину суждено прославиться как первому функционалистскому городу в мире.

Вернемся в май 1935 года. Монополия

В социальном отделе есть свои доносчики, которые выслеживают любовников. Прознав про завязывающиеся отношения, они сразу же докладывают о новой паре начальству. Тогда фирма рекомендует тем вступить в законный брак и завести детей.

Начальник отдела кадров доктор Гербец имеет обыкновение говорить: «Дети — это поводки, на которых мы держим их папаш».

«Батя обладает монополией на человеческую жизнь», — кричат на всех углах красные профсоюзы.

«За всеми чехословацкими правящими и неправящими партиями стоит капиталист», — пишет коммунистическая «Руде право».

И действительно, по крайней мере в Злине все политические партии на выборах в областной совет выдвинули людей Баш. Землевладельцы на третье место ставят директора фабрики Бати в Отроковице, социал-демократы на первое место — высшего служащего Бати, крестьянская партия на третье место — низшего служащего Бати, националисты на первое место — начальника отделочного цеха Бати, фашисты на первое место — начальника мастерских Бати.

Год 1936. Ни шагу…

Реклама обуви в Европе: НИ ШАГУ БЕЗ БАТИ.

Год 1936 (продолжение). Человечество

Выходит антология канонических текстов Яна Антонина Бати.

«Я с ужасом замечаю, что наш честный простой народ становится попрошайкой. Научим людей, потерявших работу, жить скромно, но по-человечески — за свой счет. Требуя от государства пособий по безработице, они ослабляют страну. Возьмемся за ту работу, которую нам дают, работу за любые деньги. Признаем, что получение пособий — позор. Пособие — не проявление гуманности, это убийство человеческой души. Это подкуп слабых».

Как же помочь тем, кто теряет человеческий облик?

Ответ Яна Бати: «Махнуть на них рукой».

Ведь эти люди — согласно общественному мнению — уже давно должны были умереть с голоду, а они все еще живы.

Еще Томаш Батя в 1931 году, увольняя своих работников, предупреждал, что, если они возьмут пособие, дорога назад будет закрыта для них навсегда.

Газеты пишут, что в Злине нет безработных. На самом деле тех, кто потерял работу, город лишает жилья и вынуждает вернуться туда, откуда пришли. Если кто-либо коммунист или профсоюзный деятель, долго в Злине он не задержится. Батя создает собственные картотеки красных.

На случай возможных беспорядков у него есть свои люди: полицейские во всей округе подкуплены. К примеру, девятнадцать сотрудников полиции, живущих в коттеджах Бати, в январе 1934 года получают в награду шестидесятипроцентные скидки на коммунальные платежи.

Сенатор-коммунист Недвед гремит со всех трибун о том, что в Злине прекращает свое действие чехословацкое право.

Вернемся к кризису. Несмотря на то что тысячи людей были уволены, количество производимой обуви не уменьшилось: в 1932 году изготовлено даже на миллион пар больше, чем годом раньше. «Батевский террор», — объясняют эти успехи коммунисты.

В 1936 году у Яна Бати уже четыре дочери, один сын и жена Мария. Нам не многое известно о его личной жизни. Мы знаем лишь, что через два года он привезет жене из непродолжительной заграничной поездки только-только появившиеся нейлоновые чулки. Что он рассказывает ей перед сном?

— Страна нуждается в нашей работе, Маня. Мы — самый крупный налогоплательщик в республике.

28 июня 1936 года. Литература

Ян Батя созывает в Злине съезд писателей. Возможно, памятуя историю с «Ботостроем», он хочет взять под свой контроль литературу.

Батя водит по городу сто двадцать литераторов, а потом предоставляет им слово.

— Я преисполнен радости, что вижу рядом промышленность и литературу. Эти две силы необходимо соединить, — говорит от имени пражских писателей бывший автор декадентской прозы Карел Шайнпфлюг и добавляет: — Литература может многое сделать для производства, как и производство — для литературы.

Батя тут же разъясняет писателям, откуда взялись культурные потребности жителей Злина и его самого: «Бой за улучшение человека мы выиграли».

На следующий день. Сюрреализм

Сто двадцать писателей осматривают картины ста пятидесяти художников в Художественном салоне Яна Бати. (Съезд скульпторов Батя уже организовал четыре месяца назад.) Он, в свою очередь, снисходительно смотрит на купленные им полотна самых крупных мастеров, и его взгляд останавливается на работе Туайен (псевдоним Марии Черминовой), изображающей фантастические яйца, камни и веревки, которые очень хвалил Поль Элюар во время своего визига в Прагу.

— Признаться, — говорит Ян Батя, — я хочу найти людей, которые не застревают на одном направлении. Я знаю парня, который рисует исключительно мертвых цыплят или мужчин, выглядящих так, словно им осталось жить не больше часа. По-моему, это неправильно. Кому нужна такая мазня? Каким социальным классам? Народу? Одна картина никак не выходит у меня из головы: словаки с топорами, из глаз искры летят, несутся куда-то опрометью, ужас! Я хочу помогать художникам, но таким, что нарисуют человека, который к чему-то стремится.

(Несмотря на ограниченные представления Бати об искусстве, четыре его следующие выставки оживили творческую жизнь: Салон посетили триста тысяч человек.)

— Ага, — Ян вспоминает, что говорит с писателями, а не с художниками, — вы тоже избегайте пессимизма. И подготовьте наконец жизненное кредо для рабочего люда.

Год 1937. Лифт

Ян, по всей видимости, ощущает себя красивым, свободным и достойным восхищения — заканчивается постройка двух научно-исследовательских институтов и начинается строительство самого высокого небоскреба в республике. Он должен быть семнадцатиэтажным, семьдесят семи с половиной метров высотой. Это будущий офис Бати.

Британский писатель Оруэлл только через одиннадцать лет опубликует принципы жизни под руководством Большого Брата, но Ян опережает мировую литературу. Ему приходит в голову создать нечто небывалое — передвижной офис, из которого можно следить за сотрудниками. Свою канцелярию он располагает в стеклянном лифте (кабина пять на пять метров, раковина, в кране теплая вода, радио, кондиционер).

Ему не требуется никуда выходить, спускаться и подниматься по лестницам. Канцелярия останавливается, к примеру, на четырнадцатом этаже, стена раздвигается, и из своего передвижного тронного зала Ян Антонин Батя наблюдает за сотрудниками фирмы.

Он утверждает, что это сделано отчасти и для их блага: не нужно тратить время, чтобы прийти к шефу.

Если возникнет такая потребность, канцелярия мгновенно может появиться на нужном этаже.

Далее, около 1937 года. Лучшие

Ян Батя преобразует Школу молодых мужчин в Школу лучших. В столовой за едой ученикам разрешается разговаривать только на иностранных языках, а столы накрыты как в пятизвездочных отелях (Ян как раз вернулся из двухмесячного кругосветного путешествия). Мальчики ходят на занятия в смокингах, а цилиндры снимают, только когда переступают порог школы.

После уроков они переодеваются в обычные спецовки и идут на работу.

Старая пани Батева (жена покойного Томаша. Она вовсе не стара, но ее так называют, чтобы отличить от жены Яна, которую тоже зовут Мария Батева), несмотря на успехи Яна, называет его не иначе как «этот кретин».

Ян, который закончил только начальную школу, получает ученую степень honoris causa Высшего технического училища в Брно и требует, чтобы его величали «господин профессор».