В 1927 году в Харькове увидел свет сборник стихов поэта Б. Фрадкина‚ посвященный десятилетию Октября: это была последняя книга с художественными произведениями на иврите в Советском Союзе. В том же году разогнали ленинградское объединение группы "гебрейских писателей" и многие из них попали в тюрьму; иврит оказался единственным из языков различных народностей Советского Союза‚ который подлежал запрещению, хотя по этому поводу не было издано ни одного постановления. В своем обращении к властям писатели настаивали на принятии какого-либо решения: "Если наш язык по непонятным для нас причинам вреден и контрреволюционен‚ то мы требуем его запрещения законом. Если же национальная политика допускает существование всех языков‚ то мы требуем закона‚ запрещающего его преследование". В ответ на это им разъяснили: иврит – мертвый язык‚ а у мертвого нет прав.
В 1932 году в Большой Советской энциклопедии написали: литература на иврите "имеет своей базой почти одну только Палестину‚ где она развивается под знаком сионизма‚ еврейского фашизма..." В 1934 году‚ после смерти Х. Н. Бялика‚ М. Горький назвал его "почти гениальным" поэтом‚ предложил издать его произведения‚ но поэта "заклеймили" в газете "Эмес": "Бялик превратился в активного лидера фашистской интервенции против Советского Союза..."
Иврит всячески противопоставляли языку идиш. Утверждали даже‚ что гебраизмы – слова с корнями из иврита – ввели в идиш раввины и буржуазия‚ а евреи-рабочие ими почти не пользовались и готовы к их немедленному искоренению. Не пропускали из-за границы книги на иврите и исключили его из учебных программ университетов. В библиотеках изымали книги на этом языке и сдавали в утиль на переработку‚ закрывали издательства и журналы‚ в типографиях уничтожили шрифт‚ а потому цитаты на иврите в научных публикациях вписывали в набор от руки. Литераторов‚ работавших на иврите‚ не принимали в Союз писателей, не разрешали проводить вечера для чтения их произведений. Любители языка издавали рукописные журналы‚ печатали их на гектографах и передавали из рук в руки, – один из них получил название "Заполнение пробела". Это были варианты "самиздата" тех времен, "одинокие островки в море равнодушия и враждебности к языку иврит".
Одни литераторы успели выехать в Эрец Исраэль‚ других ожидали тюрьмы с лагерями – в годы "большого террора" даже самостоятельное изучение иврита приравнивалось к преступлению. Писатель А. Карив вспоминал: иврит нашел "последнее прибежище в надписях на памятниках еврейских кладбищ... Шло время‚ но ни одной печатной строчки на иврите не попадалось мне на глаза. В те годы я сохранил лишь свои старые спрятанные записи‚ которые доставал и перечитывал время от времени‚ чтобы наедине с самим собой услышать звучащий шепотом иврит. Порой‚ когда я писал стихи на иврите‚ странные сомнения закрадывались в мою душу: не создал ли я сам этот язык в своем воображении?.."
4
Авраам Фриман‚ поэт и прозаик. Родился в Подолии на Украине‚ поселился в Одессе‚ преподавал иврит и писал на этом языке без надежды на публикацию. "Как давно не видел я ни одной книги на иврите... – жаловался он. – Видимо‚ кто-то нарочно лишает меня этого..." В Тель-Авиве вышел в свет его роман "1919" – о реальных событиях из жизни украинских евреев во время Гражданской войны‚ о еврейской самообороне и погромах‚ во время которых автор романа случайно уцелел‚ а его отец‚ братья и сестра были убиты. Фриман бедствовал в Одессе‚ жил случайными заработками‚ сообщал другу в 1932 году: "Очень страдаю из-за рваных галош и ботинок‚ впитывающих в себя грязь и влагу... Приходится часами стоять и мерзнуть в больших очередях‚ чтобы получить три галеты‚ немного мамалыги или водянистый суп‚ литр керосина для освещения. Но самое неприятное – вечный холод в моей комнате‚ днем и ночью‚ холод промозглый‚ пронизывающий тело до костей..."
В 1936 году Фримана арестовали за связь с зарубежными сионистами и отправили в ссылку на Урал‚ где он провел десять лет. Израильские писатели присудили ему литературную премию имени Х. Н. Бялика за роман "1919"‚ но Фриман так и не увидел своей книги. Его друг вспоминал: "Он был одет‚ как нищий‚ его нервы были настолько напряжены‚ что Авраам боялся собственной тени..." Авраам Фриман умер в 1953 году.
Элиша Родин‚ поэт. Первые его стихотворения на идиш были широко известны‚ их учили в еврейских школах‚ пели песни на его стихи; в 1920-х годах‚ в период гонений на иврит‚ он стал писать только на этом языке. Не смог выехать из СССР, несмотря на старания друзей; жил в Москве‚ подметал улицы‚ убирал по ночам тоннели метро; не имея возможности печататься‚ посылал стихи и очерки в тель-авивские газеты и журналы‚ не прячась за псевдонимом. Он говорил о себе: "Ничего необычного я не принес в этот мир. Я приношу лишь свое сердце..." Его исключили из Союза писателей‚ многократно вызывали в НКВД‚ допрашивали‚ и лишь тяжелое нервное заболевание спасло Родина от ареста.
В 1938 году в Тель-Авиве напечатали сборник его стихов и прозы (в переводе с иврита "На чужбине"). Родин писал о "страстной тоске по земле единственной"‚ повторяя в изгнании слова Иова: "Опротивела душе моей такая жизнь..." Считал себя обязанным "нести бремя пророков среди презрения и осмеяния" в том мире‚ где приходилось заворачивать Библию в газету "Правда"‚ "чтобы укрыть ее от враждебных глаз". Воспевал иврит – "язык языков"‚ "утешение в несчастье"‚ "последний остаток наших сокровищ"; даже словарь иврита на столе "светится чудесным светом‚ ведь в нем душа моего народа". Не побоялся напечатать в Тель-Авиве, под своим именем, такие строки о коллективизации: "Земля усеяна святыми костями крестьянских детей от их домов и до Сибири. Чем они провинились? Тяжек их грех – они хотели работать на своей земле... каждый на своем наделе".
Личная жизнь Родина сложилась трагически. Несмотря на сопротивление жены‚ его сыну сделали обрезание‚ он учил его языку иврит‚ знакомил с Библией‚ "чтобы проветрить мозги‚ напичканные пятилетними планами‚ клеветой на Бога‚ иудаизм и человечность... Их много‚ а я один‚ – кто победит?.." Жена Родина опасалась ареста‚ считала‚ что страдания и жертвы‚ принесенные древнему языку‚ нелепы и бессмысленны‚ а потому ушла от мужа и забрала сына; в годы войны семнадцатилетний юноша ушел добровольцем на фронт и вскоре погиб. Перед смертью сын написал отцу‚ что "стал немного его понимать"‚ и Родин сказал после этого: "Я знаю‚ что прежде‚ чем сомкнуться навеки‚ твои глаза открылись ивриту". Элиша Родин написал цикл траурных элегий "Ла-бен" ("Сыну") и попросил цензоров отправить его в Эрец Исраэль: "Стихи написаны на языке Библии‚ языке моего детства‚ языке моего народа‚ языке‚ который я люблю‚ как любит музыкант свой музыкальный инструмент‚ потому что только на этом языке я способен выразить свои чувства... Поэт‚ пишущий на иврите‚ Элиша Родин". С разрешения властей стихи были напечатаны в Тель-Авиве‚ несколько экземпляров прислали в Москву, и после долгих проволочек поэт сумел увидеть свою книгу.
Из воспоминаний о его последних днях: "Комнатка величиной с могилу. На колючей соломенной подстилке лежал поэт... Несколько полуочищенных картофелин мокли в заржавленной жестяной банке. Единственное окно каморки было затянуто паутиной. Желтой рукой скелета угасающий Элиша Родин вытащил из-под изголовья свои рукописи и едва слышно прошептал: "Передайте моему другу... и поцелуйте за меня Святую Землю..." Больной и одинокий‚ Элиша Родин умер в 1946 году с ощущением: "Я – последний поэт на иврите в Советском Союзе". Это ему принадлежат строки: "На реках печали они умертвили наш язык. Никогда‚ никогда не забыть мне унижений..."
