Из иерусалимских писем Ш. Агнона к его жене:

1924 год: "Главное, я хотел бы заиметь комнату в Старом городе, так как меня тянет к святым местам. На этой неделе я зашел в один дом у Шхемских ворот, и как только назвал себя, тут же подскочила женщина, мать двоих детей, и попросила автограф. Не находя моей книги, кому-то одолженной, она взяла Библию и протянула мне: "Напишите здесь". Я ей сказал: "Сударыня, эту книгу написал не я"."

1925 год: "Знай же, что сегодня у нас, жителей Иерусалима, праздник Пурим, весь город полон масок, все улицы волнуются, бурлят и полны веселья. Каждое мгновение, что я не провожу на улице, - невосполнимая потеря. Как прекрасен Иерусалим в своем веселии!.."

1925 год: "Эстерляйн, да продлятся твои годы, пиши мне о душевном, о самом сокровенном, пиши мне обо всем. Ты пойми: бывают дни и ночи, когда я мог бы пешком прибежать к тебе! Если ты не пришлешь свою карточку, то все следующие послания к тебе я буду заполнять такими словами: "Пришли мне свою карточку! Карточку свою пришли мне! Мне пришли свою карточку! Свою карточку пришли мне!"."

Из записных книжек Ш. Агнона: "Не всё, что думают, следует говорить. И не всё, что говорят, следует записывать. И не всё, что записано, следует печатать." - "Всевышнего обмануть невозможно. Люди же обманывать себя не дают. Получается так, что обмануть некого, кроме самого себя. Но стоит ли ради этого так стараться?.." - "Ненавижу врага моего, ибо он повинен в этом скверном моем свойстве: ненавидеть врага своего." - "И снова весь мир радуется, ибо в нем пребываем мы".

7

30 марта 1936 года - в присутствии многочисленных гостей - верховный комиссар торжественно открыл в Иерусалиме Палестинскую радиовещательную службу, чтобы противопоставить ее антибританским передачам из фашистской Италии, а также подпольным еврейским радиостанциям, которые вели сионистскую пропаганду.

Первая передача Палестинского радио началась со слов "Говорит Иерусалим" на английском языке, а затем на арабском и иврите. Еврей-современник свидетельствовал: "Люди плакали, дети не пошли в школу, кафе и магазины бесплатно угощали вином и кофе. Толпы собирались на улицах; владельцы радиоприемников открывали окна, чтобы всем было слышно".

Новая радиовещательная служба называлась на иврите "Кол Иерушалаим" - "Голос Иерусалима", и после первой же передачи начались неприятности. Муфтий Хадж Амин аль-Хусейни заявил протест по поводу того, что дикторы "осмелились" произносить на иврите слова "Эрец Исраэль". О том же сообщали с возмущением арабские газеты: "Чужому языку дали место в чисто мусульманской стране." - "Это название (Эрец Исраэль) оставляет шрамы на сердцах арабов, так что многие из них чуть не разбили свои радиоприемники."

Британские чиновники пошли на уступки и приказали еврейским дикторам взамен наименования "Эрец Исраэль" произносить "Палестина, алеф-йод" (первые буквы слов "Эрец Исраэль"). Но дикторы нашли способы обходить этот приказ; они говорили "Эрец, в Эрец, из Эрец", и все понимали, о чем идет речь. "Га-Тиква" была под запретом на радио, и ведущие программ ставили отрывки из чешской народной песни, музыка которой напоминала сионистский гимн. Однажды техник "случайно" пустил в эфир "Га-Тикву" - взамен британского гимна; в другой раз, когда англичане искали в Ягуре оружие, диктор сообщил радиослушателям: "Для вас прозвучит песня "Мы отсюда не сдвинемся", сочиненная в кибуце Ягур".

В 1948 году, после образования государства, Палестинское радио переименовали в "Кол Исраэль" - "Голос Израиля" (регулярное радиовещание на русском языке началось в 1964 году).

"Магендавид адом" ("Красный щит Давида") - общество по оказанию неотложной медицинской помощи; впервые предложил это название Моше Арленгер, глазной врач в Швейцарии. "Магендавид адом" появился в Эрец Исраэль в 1918 году; в Иерусалиме открылась больница с еврейскими врачами и сестрами, чтобы создать больным и раненым "национальную атмосферу". Первый "Магендавид адом" прекратил существование через несколько лет, а в 1930 году был создан вновь и существует по сей день. Его эмблему - красную шестиконечную звезду на белом фоне - можно увидеть на машинах скорой помощи в городах и поселениях Израиля.

***

Писатель Артур Кестлер, автор знаменитого романа "Тьма в полдень", несколько раз приезжал на эту землю и оставил впечатления об Иерусалиме конца 1920-х годов: "Иерусалимская меланхолия - местная болезнь, и источник ее в одновременном воздействии трагической красоты и надчеловеческой атмосферы города. Это пронзительная и гордая красота. Дух Божий витает над камнями, видевшими больше убийств, изнасилований и ограблений, чем в любом другом месте мира. Жители Иерусалима отравлены святостью. Никогда еще я не был так близок к божественности и так от нее далек".

***

Одним из духовных лидеров ортодоксального еврейства Эрец Исраэль был раввин Авраам Карелиц (известный под именем Хазон Иш, "Видение человека" - по названию его 22-томного труда). Он непримиримо относился к сионизму и не признавал Верховный раввинат; тех же взглядов придерживался иерусалимский раввин Йосеф Хаим Зонненфельд. Противники сионизма утверждали, что без "Божественного вмешательства" нельзя изменить судьбу народа: "Избавление придет от Господа, Который пошлет Мессию, чтобы привести нас на Святую Землю. Мы не желаем свободы от человека, кем бы он ни был, а хотим ее от Всевышнего".

В 1935 году последователи рава Зонненфельда основали в Иерусалиме ультраортодоксальную общину "Нетурей карта", чтобы быть "свободными от влияния современного духа с его ложными идеями" ("нетурей карта" в переводе с арамейского языка - "стражи города"). Члены этой общины считают, что существование светского Израиля противоречит еврейской религии, а потому не признают государство и его учреждения, не голосуют на выборах и не принимают израильское гражданство. Праздник Дня независимости страны для "Нетурей карта" траурная дата; к концу двадцатого века их община насчитывала не более тысячи человек.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Тель-Авив 1920-1930-х годов

1

Этот рассказ - о человеке, который не существовал на самом деле, но мог бы жить на этой земле. М. Тальми написал о нем ностальгический очерк под названием "Где балалайка? Где домбра?" (газета "Маарив", восьмидесятые годы двадцатого века):

"Запишите. Имя мое - Танхум Фишман. Приехал в страну из Каменец-Подольского в 1921 году. Записали? Возраст - восемьдесят с плюсом. Трое детей. Восемь внуков. Первое место поселения - пески Тель-Авива. В палатке британского образца времен Первой мировой войны.

Что за удивительные пески были на месте теперешнего Тель-Авива, океан белых, чистых песков! Не было домов. Не было улиц. Были мечты. Были идеалы. Не было Сохнута, министерства абсорбции, министерства строительства. Ничего тогда не раздавали, ничего не делили. Приезжали, чтобы давать, - давать, а не брать. Приплывали с одним чемоданчиком, сходили в яффском порту, ехали в повозке до палаточного лагеря. Ответственный мне сказал: "Походи между палаток. Где найдешь свободное место, там и располагайся".

Покупал хлеб, коробку сардин, два помидора, три апельсина - еду на весь день. Никто не жаловался, даже если бы и хотел пожаловаться, - некому. Это были прекрасные дни. Тяжелые дни. Но была и радость, удовлетворение, любовь. Что вы знаете о любви? Что вы знаете о том, как сидели ночами возле моря, на вершине песчаной дюны - вокруг ни души. Только песок и крики лисиц. И сверху звезды, луна, роса падает на волосы девушки, прекрасные запахи поднимаются с земли, и проходило немало дней, прежде чем ты брал ее руку в свою. Не как сегодня. Еще не узнал фамилию девушки, а ты уже в ее постели.