Из подвала донёсся грохот. Я аж подскочил от испуга. Может, эта зараза Лена там спряталась и входную дверь мне испортила? Может, это она чайник подожгла и в душевой кабине дырок наделала? Я осторожно спустился по ступенькам в подвал и включил свет. Это сорвалась вешалка. Слишком много одежды я повесил. Она и раньше гнулась. Внезапно лампочка ярко вспыхнула и потухла. Закрыв дверь в подвал, я пошёл штурмовать входную дверь. Она не поддалась.

Снова послышался грохот. На этот раз сверху. Я взбежал по ступенькам в надежде застукать Лену «на горячем». В спальне перевернулся пустой шкаф. Должно быть, я слишком усердно вытряхивал вещи и сдвинул его. На минуты две я замер и прислушался. Вдруг это вор забрался в мой дом? Или Лена где-то прячется? Ни звука. На часах 9:10. Открыл окно и кинул портфель с документами в сад. Затем перелез на яблоню и начал медленно, по стволу, хватаясь за ветки, спускаться. В детстве я часто лазил по деревьям и заборам. У нас рос огромный старый орех. Как-то я забрался на самую верхушку и не мог слезть. Отцу пришлось доставать пожарную лестницу из сарая и снимать меня. Конечно, я упал и ёбнулся о землю. Да-да, именно ёбнулся, другого слова не подберёшь. На живот. Даже руки не успел выставить. Слава Богу, ничего не сломал.

На работе с меня вычли 20%. Встреча не состоялась. Клиент не пришёл и на звонки не отвечал. Весь день я как побитый ходил. Болело колено, и я не мог полностью наступать на ступню. Все бегают по офису в делах. А я сижу, будто меня завтра уволят, и смотрю в монитор. Правда был один плюс — пришла новенькая, Даша, брюнетка лет двадцати четырёх, выпускница института художеств, и мы начали говорить с ней о вёрстке и плотности бумаги… она щупала большим и указательным пальцами лист А4 и журнальный лист. Завораживающее зрелище, скажу я вам. Я мог так целый день смотреть на её длинные тонкие пальцы. А потом мы сошлись на том, что было бы неплохо еще и после работы встретиться где-нибудь в центре и обговорить детали вёрстки и плотности бумаги. Или, может быть, даже у меня дома. Дом! Я совсем забыл, что сегодня в семь должен приехать установщик душевых кабин. Мобильник Лены опять загудел. Номер был не обозначен.

Я принял вызов. Это звонила Лена.

— Алё, Максим?

— Ага.

— Я забыла у тебя телефон.

— Да.

— Можно вечером заскочить и забрать его?

— Только если ты вернешь вазу и плед…

— Какую вазу и плед?

— Плед с дивана. Вазу с журнального столика.

— В смысле?

Я повесил трубку. Лена сразу же позвонила.

— Извини, я просто хотела оставить что-нибудь на память.

— Ты свистнула мои вещи.

— Ну, я всегда так делаю… мы бы больше никогда не встретились, а так — повод будет.

— Ладно, подъезжай к семи.

Молчание. Пять секунд.

— Максим?

— Да?

— Ай, ладно, ничего…

— Ну, говори уже.

— Ночью в твоём доме мы одни были?

— Да.

— Точно?

— Точно.

— Странно.

— Почему?

— Ночью я проснулась от того, что кто-то включал и выключал свет в коридоре.

— Может, тебе приснилось?

— Нет. Точно не приснилось. Кто-то щёлкал выключателями, я еще подумала, что это ты напился. А ты лежал рядом и храпел.

— Ты тоже храпела.

— Я храпела?

— Как конь.

— Сам ты конь.

Обида в голосе. Молчание. Десять секунд. Видно, она поняла мой намёк. Что у неё лицо, как у коня. Как у Эмми Вайнхауз. Как утюг.

— Я встала посмотреть, кто там, но свет сразу потух.

— Тебе это всё приснилось.

— Нет же, говорю… Потом кто-то открывал и закрывал краны. Я слышала, как бежит вода, будто бы в ванной. И скрипели то ли двери, то ли окна.

— Что за ерунда?

Лена повесила трубку. А я присел и по спине побежал холодок. Ночью я крепко спал и ни разу не просыпался. Может, действительно в дом вор забрался? С какой целью? Все ценные вещи — деньги и золото — лежали в сейфе, который вмонтирован и хорошо замаскирован в подоконнике возле батареи. Может, это маньяк решил меня попугать. Сейчас много историй про городских сумасшедших и убийц. Набрав на дисплее номер 102, я уставился на цифры. Они отталкивали меня и завораживали. Эти три цифры. Что я им скажу? Я удалил номер. Через час пришла Даша и сказала, что она свободна и у неё есть пару новых идей касательно верстки. Я попросил её подождать в вестибюле и начал собираться.

Мы доехали без проблем. На удивление — на Проспекте Победы совсем не было «пробок». Тёплый приятный летний вечер. Даша сидела сзади и молчала. В зеркальце я разглядывал её большие карие глаза и тонкие губы. Внезапно до меня дошло, что сегодня не лучший день для приёма гостей. Но в глубине души я надеялся, что с домом всё в порядке. И я скорее взял её, чтоб успокоить самого себя. Эта глупая боязнь остаться одному в доме. Подъехали к дому, я расплатился, и мы вышли. Дома просто напросто не было. Забор был. Тротуар был. Дурацкая надпись на заборе — «Костик — лох…» Всё было как обычно: ходили люди, проезжали редкие машины, соседка в длинной зелёной юбке подметала возле калитки. А моего дома не было. Я подошёл к ней и спросил:

— Тётя Катя, что случилось?

— Что случилось?

— Где мой дом?

Она посмотрела в сторону моего дома. Напрягла зрение.

— Ой, — сказала она. — Куда делся дом?

— Куда… — повторил я.

— Не знаю. Я весь день сидела с внуком на Оболони, час назад приехала и ничего не заметила. А вчера он был?

— Конечно, был. Он и сегодня утром был.

— Ну, я тогда не знаю… — она продолжила подметать.

Даша слушала наш разговор. Я посмотрел на неё. Она в лице изменилась. Смотрит на меня, как будто я чокнутый. Смотрит на тётю Катю. А мы ведь с Дашей даже на «ты» еще не перешли. Я рассеянно пожал плечами и всё-таки набрал 102.

— Алё, милиция. У меня пропал дом.

— Как пропал?

— Вот так. Я приехал только что с работы, а дома нет. Ни стен, ни крыши, ни окон, ничего…

— Молодой человек…

— Я живу на улице Черняховского, 44б.

— Позвоните в службу спасения.

Я набрал службу спасения.

— Алё, у меня пропал дом. Я живу на улице Черняховского, 44б.

— Какой дом?

— Обычный частный кирпичный двухэтажный дом. Его нет.

— А он точно там был?

— Утром еще был. Я вернулся с работы…

— Позвоните в милицию.

Я открыл калитку, и мы зашли с Дашей в сад.

— Это какая-то шутка, правда? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я.

В саду была высокая густая трава. Хотя я только на выходных проходил по ней газонокосилкой. И на месте дома была трава. Никаких признаков дома. Ни фундамента, ни кирпичика… вроде его тут никогда и не было. За сетчатым забором сосед жёг доски в мангале.

— Здравствуйте, — сказал я ему. — Вы не знаете, что случилось с моим домом?

— А что случилось? — Он посмотрел на место, где должен был быть мой дом, и глаза его округлились.

— Ничего себе, — сказал сосед. — Как быстро сейчас дома сносят. И трава успела вырасти. Ничего себе…

Он подкинул еще досок и позвал жену.

— Можешь уже нанизывать мясо, через пятнадцать минут можно будет ставить.

— Я не буду нанизывать, — ответила она. — Будем жарить на решётке.

— На решётке так на решётке, — ответил сосед и подвинул кочергой деревяшку в огне.

Подъехал старенький Форд Сиерра. В сад зашёл установщик душевых кабин с ящиком инструментов.

— Добрый вечер, — сказал он. — Как у вас тут хорошо. Почти рай. Да еще и в центре города, да еще и в Киеве.

Он поднял с земли жёлтое яблоко и громко надкусил.

— Вкусные у вас яблоки… А где дом?

— Не знаю, — ответил я растерянно.

— Я приехал по вызову, это вы мне звонили насчёт кабины утром?

— Да, я звонил.

— Ну, так где ванная, мне еще в Бровары сегодня ехать.

— Нет ванной.

— Послушайте, следующий раз не приеду, мне некогда шутить. Он отшвырнул огрызок в траву и отыскал новое яблоко.

— Точно не хотите, чтоб я посмотрел вашу кабину?

— Нет, — ответил я.