Ради этой коллекции Климунда и посетил сегодня Иваницкого.
— Кофе хочешь? — спросил Омельян, глотнув из чашки.
Климунда покачал головой.
— Дело есть, не до кофе.
В глазах Омельяна мелькнула искра интереса. Потянулся к сигарете. Взяв себе, подвинул пачку Климунде.
— А впрочем, — махнул рукой, — ты любишь эту гадость.
Спиридон размял пальцами дешёвую «Любительскую» папиросу. Привык уже к таким репликам и не реагировал на них: каждый курит что ему по вкусу. Он видел даже одного доктора наук, дымившего «Памиром» и не стыдившегося этого.
— Так что же у тебя за дело? — немного помолчав, спросил Омельян, и в его глазах снова вспыхнула искра интереса.
— Есть небольшое предложение… Помнишь, ты говорил мне про того профессора? Ну, у которого иконы…
— Ну и что же?
— Я познакомился с одним парнем… Замки для него не проблема… — Говоря это, Климунда пристально смотрел на Иваницкого. Неужели откажется? Ведь любит же превыше всего деньги и должен решиться на риск. — Так можно эту коллекцию…
— Откуда знаешь этого парня?
— Зачем тебе?
— Так, любопытно.
— Не догадываешься, откуда такие берутся?
Иваницкий задумался.
— Твоё предложение мне в принципе нравится, — наконец вяло заговорил он. — Может, все-таки выпьешь кофе?
— Охотно… — облегчённо вздохнул Климунда.
На подкладке кепки, потерянной преступником у окружного шоссе, эксперты нашли несколько волосков. Утром майор Шульга знал, что кепку носил мужчина лет тридцати — тридцати пяти, брюнет, начавший лысеть, и что он недавно стригся. Майор даже узнал группу его крови.
Круг поисков сразу сузился. Грабитель был из Вишнянки, очевидно, строитель, примерно сорок второго года рождения. По всему видно, что он хорошо знал местность…
Весь день майор просидел с участковым инспектором Вильченко, изучая список обитателей посёлка. Оказалось, что среди них было много строителей — десятки маляров, штукатуров, столяров…
Постепенно список уменьшался… Сначала вычеркнули всех совсем молодых и пожилых. Потом Вильченко, знавший каждого жителя Вишнянки — работал тут полтора десятка лет, — вычеркнул всех белобрысых. Вне подозрений были ещё двое.
— Владимир Пухов, — объяснил Вильченко майору, — вместе с женой четыре дня назад поехал на Азовское море. А вот этот, Мазуренко, уже две недели в больнице.
В списке осталось четверо…
…Вильченко шёл впереди, а Шульга с оперативником в штатском — на некотором расстоянии за ним. Участковый держал под мышкой портфель… Они условились, что Вильченко будет заходить в дома будто бы для проверки паспортного режима, заглядывать в домовые книги и незаметно выяснять, где было позавчера вечером подозреваемое лицо.
Дальше надо было действовать, учитывая, что кто-то из четырех имеет оружие и может применить его.
Из первого дома Вильченко вышел довольно быстро. Сообщил: Казанцев в командировке. Уже вторую неделю. Их бригада что-то монтирует в Конотопе.
— Теперь Набоченко? — спросил Шульга, хотя они заблаговременно условились о порядке проверки подозреваемых.
Вильченко кивнул.
— Его дом в переулке направо.
Набоченко больше всего интересовал Шульгу. Сидел в тюрьме за кражу и после отбытия наказания успел «заработать» пятнадцать суток за мелкое хулиганство.
Дом Набоченко выходил окнами прямо на улицу. Вдоль дорожки — цветы. По обеим сторонам — яблони. Нарядный двор заботливых хозяев.
Борис Набоченко спал на раскладушке под кустом сирени. Участковый огляделся вокруг, увидел старушку, спешившую к нему из огорода, приветливо улыбнулся ей. Бывает же такое: родители Бориса — образец для всех в Вишнянке, настоящие труженики, честные и уважаемые люди, а сын, как связался ещё в школе с компанией лоботрясов, так и до сих пор не разойдётся.
— Как дела, Катерина Власьевна? — приветливо спросил у старушки.
Та вытерла правую руку фартуком, подала лодочкой, боязливо бросив взгляд на Бориса.
— Натворил что-нибудь мой?
— Поговорить надо, Власьевна. — Вильченко подвёл старушку к калитке, чтобы Борис, если бы случайно проснулся, не мог ничего услышать. — Где ваш сын был позавчера вечером?
У старушки испуганно задрожали губы, она неопределённо пожала плечами.
— Не хотите, не говорите, Власьевна, — сердито буркнул участковый. — Сами выясним. Но вы же не сможете не сказать правду. Хотя это и повредит вам…
Старушка махнула рукой.
— Борис поздно вернулся позавчера пьяный…
— Не говорил, где был?
— А мы уже и не спрашиваем. Все равно не скажет. Ещё и ругается, угрожает…
— На работе в тот день был?
— Ушёл утром.
— Деньги у него есть?
— А кто ж его знает? Иногда что-нибудь старик у него и возьмёт, а вообще спускает все, что получает.
— Вы побудьте тут, Власьевна. — Вильченко сделал знак Шульге, и они втроём направились к раскладушке. Участковый нагнулся над Набоченко.
— Вставай, Борис! — Тот сладко храпел, и Вильченко потормошил его за плечо. — Вставай!
Набоченко недовольно пробормотал что-то, раскрыл глаза и вдруг сел на раскладушке, напрягшись, словно и не спал.
— Ну, что тебе? — заморгал глазами, огляделся, но, увидев ещё двоих, испуганно улыбнулся. — Что вам?
Вильченко быстро обыскал его, заглянул под подушку. Борис не сопротивлялся, неуклюже поднял руки, пока его ощупывали, недобро смотрел исподлобья. Потом участковый принёс скамейку, они сели перед Набоченко, оперативник стал на всякий случай у него за спиной. Вильченко спросил:
— Где ты был позавчера вечером?
По лицу Бориса пробежала тень.
— Где был, там меня уже нет.
— Отвечай, не то вынуждены будем задержать тебя.
— А мне не привыкать…
— Вы, Набоченко, не шутите, — вмешался Шульга. — У нас нет времени на шутки. Отвечайте на вопросы, понятно?
— Чего уж тут не понимать, начальник! — сразу посерьёзнел Борис. — Но ведь надоело: что бы где ни случилось — сразу к Набоченко…
— Сами даёте для этого повод, — сурово проговорил Вильченко.
— Так где вы были позавчера?
— Гулял. С ребятами у магазина постояли, на троих скинулись.
— Вечером в магазине водку не продают.
Набоченко хитро подмигнул.
— Это кому и как… Верка там работает, а она в Валеру влюблена. Если захотим, и пол-ящика вынесем.
— Так… — недовольно поморщился Вильченко и бросил взгляд на майора: все же непорядок на его участке. — И с кем же вы пьянствовали, Набоченко? До какого часа?
— Ну, Валера был… И Петро Логвинчук. Потом ещё Хомко припёрся. У него пятёрка нашлась. Ну, мы и её…
— Когда разошлись?
Борис почесал затылок.
— В пятницу это было, а в субботу не работаем. Вот и задержались. Часов до одиннадцати.
Нападение на таксиста произошло около десяти, и если Набоченко говорил правду, то он имел безупречное алиби.
— А Вера, продавщица, была с вами? — уточнил Вильченко.
— А то как же… Где Валера, там и Верка…
Участковый отозвал Шульгу к калитке.
— Тут рядом есть телефон, и можно позвонить в магазин.
Он вернулся через несколько минут.
— Да, пьянствовали возле магазина, — подтвердил хмуро. — Мы с тобой ещё поговорим! — сурово бросил Набоченко.
На учёте у участкового был ещё Тарас Онисько. Поговаривали, что он продаёт краденые стройматериалы. Но у Вильченко не было прямых доказательств.
Тарас сидел на скамейке перед калиткой и разговаривал с каким-то парнем. Увидев Вильченко, встал, посмотрел на участкового, побледнев.
— Зайдём… — кивнул Вильченко.
Они вошли в дом, и Шульга показал Онисько кепку.
— Ваша?
Тот сразу расплакался.
— Моя… Не хотел я… Это же просто шутка…
— Где оружием — посуровел майор.
— Какое оружие? Нет у меня никакого оружия…
— Которым угрожали таксисту.
Лицо у Онисько вытянулось.
— Пошутил я… Вон там, — показал на угол, где лежали детские игрушки, — там пугач… Сына моего… Пистолет игрушечный… Я купил его, ну и показал таксисту, а он почему-то испугался.
