— Ну так что?

— А то, что через тысячу лет эта круглая башня станет таким же уникальным сооружением. А для коробок из бетона и стекла найдётся другое место…

Толстяк посмотрел на часы, заспешил:

— Заговорился я с вами, а у меня работа горит…

Высокий осуждающе посмотрел ему вслед. Пренебрежительно сказал:

— Пупом земли себя считает. Сделали тебя завотделом, ну и сиди, руководи потихоньку… — Он ушёл за толстяком, что-то бурча под нос.

Козюренко остался с юношей в канареечной тенниске. Тот уже докуривал, делая последние торопливые затяжки. Следователь хотел завязать с ним разговор, но вдруг его взгляд зафиксировал что-то важное. На мгновение вспомнил коттедж профессора Стаха: узкую деревянную лестницу и пятно от папиросы, раздавленной прямо на ступеньке. То же самое было и в квартире Недбайло. И тут, на подоконнике, следы от погашенных папирос, чёрные следы на белой масляной краске… А в углу урна, в которую все бросают окури.

Парень тоже бросил туда окурок и пошёл.

— Постойте, — остановил его Козюренко, — минуточку…

Тот обернулся, выжидательно глядя. Козюренко указал на следы от окурков.

— Как-то некрасиво получается, — сказал сурово. — Культурные люди, да и урна поставлена, а непорядок! Так и пожар можно устроить…

— У нас такой привычки нет, — начал оправдываться парень.

— Как нет! — изумлённо воскликнул Козюренко. — Следы есть, а привычки нет.

— А-а… — поморщился парень. — За всеми не уследишь. Разные люди тут…

— И все же, не знаете, кто имеет привычку гасить папиросы именно так? — настаивал Козюренко.

— А кто ж его знает?.. — Юноша ушёл.

Козюренко зашёл в местком института. Отрекомендовался председателю, рассказал, какое у него дело, и попросил немедленно созвать дружинников. Те собрались в комнате месткома минут через пятнадцать, с любопытством поглядывая на незнакомца в сером костюме.

— Мы разыскиваем опасного преступника, — сказал Козюренко. — Знаем, что зовут его Семёном, он курит папиросы «Любительские» и имеет скверную привычку тушить окурки обо все, что под руку подвернётся. Мужчина лет под тридцать, может, моложе, черноволосый, высокий. Не исключено, что занимается самбо. Вот, вероятно, и все, что мы знаем. А у вас в конце коридора, где курят, на подоконнике следы от потушенных папирос…

В комнате воцарилась тишина. Козюренко испытующе вглядывался в лица присутствующих.

— Семён? — наконец переспросил один дружинник. — Кажется, есть такой Сеня…

— Кого имеешь в виду, — вмешался его сосед, — этого пижона?

— Правда, кого? — спросил Козюренко. — Семена, который курит «Любительские»?

— «Любительские», — сказал дружинник. — Точно. «Любительские».

Другой парень оживился:

— Так это же наш тренер! — воскликнул он.

— Какой тренер? — забеспокоился председатель месткома.

— Климунда, кто же ещё.

— Наш тренер по настольному теннису, — пояснил председатель. — Из «Авангарда».

— Климунда? — переспросил Козюренко. — Семён Климунда? Брюнет, высокий?

— Да, — подтвердил первый дружинник, — все сходится.

— Когда он был тут в последний раз?

— Недавно.

— Но сейчас в отпуске, — пояснил председатель.

— Прошу держать наш разговор в секрете, — попросил Козюренко. — Сами понимаете почему. И благодарю вас за ценное сообщение.

Дружинники разошлись, а Козюренко ещё раз осмотрел следы на подоконнике. Они хорошо сохранились. Надо немедленно вызвать экспертов.

Итак, Климунда, Семён Климунда… Может, он, а может, и не он… По крайней мере они установят это уже сегодня…

Следователь зашёл в приёмную и позвонил в отдел кадров управления местной промышленности, где был Шульга. Майор взял трубку почти сразу, будто ждал звонка.

— Иду, — ответил он, выслушав короткий приказ Козюренко, — уже спускаюсь…

Они вместе поехали в общество «Авангард», и через несколько минут Козюренко держал в руках папку с делом Климунды.

— Климунда Спиридон Иванович… — прочитал громко и поднял глаза на Шульгу… — Видите, его зовут не Семёном!

— Молодёжь… — заискивающе сказал заведующий отделом кадров. — Имя, мол, у него несовременное… Хе… Хе… Взял и перекрестился на Сеню…

— Нам сказали, что он в отпуске? — спросил Козюренко.

— Да, отдыхает.

— И где?

— Говорил, что собирается на Чёрное море. Минутку, надо спросить Таню. Кажется, получила от него открытку…

— Давайте сюда вашу Таню! — оживился Козюренко.

Таня Войнарук удивилась, когда её начали расспрашивать о Климунде. Кому какое дело, с кем она переписывается? Покраснела, и Козюренко понял, что Климунда ей не безразличен. Он объяснил девушке, что Семена Климунду спешно разыскивает какой-то родственник. Таню это удовлетворило, и она принесла открытку, полученную от Спиридона: высотные дома на фоне синего моря и реликтовые пицундские сосны…

Климунда сообщал, что отдыхает хорошо и собирается пробыть в Пицунде до начала сентября.

А ещё через час Балабан, перед которым разложили десяток фотографий разных мужчин уверенно ткнул пальцем в карточку, на которой был Климунда. Узнали его также Зоя, Клара и Роберт. У Зои даже просветлело лицо.

— Адрес его… Можно адрес? — спросила она нерешительно.

Козюренко только переглянулся с Шульгой.

— Сами ещё не знаем, — ответил он. — Но скоро узнаем. Непременно.

Когда свидетелей отпустили, Козюренко позвонил и попросил заказать два билета на самолёт до Адлера.

— На завтра, на утренний, — приказал он. — Обязательно на утренний, ибо дело срочное!

В Адлере Козюренко и Шульгу встретил капитан Саная. Они сразу двинулись в Пицунду.

— Райский уголок, — сказал, широко улыбаясь, Саная, будто сам был причастен к его созданию. — В Пицунде нет гагринской влажности. Там тучи лежат в горах прямо над городом, а тут, смотрите, простор!

Действительно, мыс вдавался глубоко в море, горы отступили, надвигаясь на берег небольшими холмами, только с противоположной, гудаутской стороны залива.

С моря веяло прохладой. Козюренко и Шульге захотелось искупаться. Они с завистью смотрели на тех, что плескались в море. Но должны были сразу же приступить к работе.

Козюренко провёл небольшое совещание с работниками пицундской милиции, они получили фотографии Спиридона Климунды и приказ немедленно задержать преступника. На то, что Климунда прописался, было мало надежды, и действительно, паспортный отдел сообщил, что такой фамилии в их списках нет. Участковые инспекторы и несколько оперативных работников уже начали незаметно «прочёсывать» курортников в сёлах Алахадзе и Лидзава.

— И все-таки быть около моря и не искупаться — грех! — поддался искушению Козюренко — Даже исполняя служебные обязанности!

Они долго плавали в теплом и удивительно прозрачном море. Потом обедали — милицейская машина повезла их на птицефабрику, где в рабочей столовой делали таких цыплят табака, каких, по мнению начальника райотдела милиции, не съесть нигде, даже в лучших тбилисских ресторанах.

Цыплята и правда были вкусные, и к ним пошла бутылка «Гурджаани».

— Хорошая работа, — заметил Козюренко. — Едим райскую птицу и пьём чудесное вино. Ну что ж, и работникам милиции выпадают светлые дни…

Вечером они навестили бар на верхнем этаже комфортабельного четырнадцатиэтажного пансионата. Тут было весело и шумно. Это настроение передалось и работникам милиции. Козюренко даже пригласил потанцевать молодую женщину, сидевшую за соседним столом.

А в полночь он уже слушал донесения оперативных работников милиции и давал им задания на завтра.

К сожалению, ничего радостного Козюренко не услышал — на след Климунды пока что никто не напал.

— Ну, хорошо, — резюмировал следователь. — Должен же он есть и пить, как думаете?

— Ещё бы! — поддержал его Шульга.

— Утром следует взять под контроль все рестораны, столовые, шашлычные, кафе. Также базары. Я уж не говорю о магазинах и киосках…

— Может столоваться у хозяйки, — вставил кто-то.