Это была моя седьмая крыса, которой я особо благодарен за ее вклад в мое выздоровление. Уже на следующее пробуждение от голода, я в основном ел и спал, мне удалось встать на карачки, пусть это и сопровождалось небольшой болью. К этому моменту я уже вполне овладел своим новым телом и усиленно занимался лечебной зарядкой, пока заключавшей в несложных движениях в виде постоянного шевеления пальцами ног и рук, сгибанием рук в локтях и временного напряжения пресса, насколько это позволяла мне ответная боль, начавшая меня отпускать из своих когтей. С подъемом на карачки был явный перебор, я это понимал, но в целом, себя чувствовал относительно неплохо, тем не менее, решив воздержаться от подъема на ноги, хотя и чувствовал, что вполне способен на подобный прорыв. Устав от упражнений и набив свой желудок до упора, я опять провалился в очередной сон, чтобы проснуться в следующий раз не чувствуя абсолютно никакой боли. Это было изумительным чувством, испытанным мной впервые за все дни, считая с момента моего появления в реальном мире. Поглотив с отменным аппетитом остатки грызуна, боли не было, но голод и пустота в желудке присутствовали, я попытался подняться на ноги. Далось мне это совсем не просто, так как боль мгновенно напомнила о себе, а от моих усилий перед глазами начали летать цветные мухи, но мне удалось устоять на ногах, правда, пользуясь стенкой как опорой. Придя в себя и разогнав муть перед глазами, я, немного обвыкнув в новом для меня положении, медленно сделал шаг вдоль стены и едва не завалился в груду мусора, удержавшись за стену. Вновь полетели мухи перед глазами, снова пришлось стоять у стены, дожидаясь пока привыкну, а головокружение прекратиться. Как бы то ни было, но постепенно мне удалось отойти от колодца и углубиться в подземные коммуникации на добрых половину сотни метров.

Следующие пара дней ушла на полное обретение мобильности. Впрочем, моей жизни эти дни особо не изменили. Я спал, ел, поднимался на ноги, пробуя отойти от своего колодца и возвращаясь назад. Боли от ходьбы постепенно сошли на нет, а сам я начал чувствовать, что способен на большее. Добив остатки мяса седьмого грызуна, я решил, что мне пора покинуть гостеприимный колодец и попробовать обследовать окрестности. Впрочем, к походу меня толкало далеко не любопытство, а тот факт, что рядом с колодцем крысы стали более осторожными, что резко затруднило охоту на них. Я счел, что будет лучше перейти на новое место, чтобы поискать новые охотничьи угодья и непуганых крыс. Смерть последней крысы, довольно крупной по размерам, спугнула грызунов и теперь их совсем перестали привлекать остатки моей трапезы. Сколько я провел времени в канализации до этого момента, я не знал, но был уверен, что не меньше пары недель, так как одной туши грызуна мне едва хватало на пару дней, а их было уже семь штук. Едва закончилось мясо последней крысы, я, уже мысленно готовый к переходу, медленно поднялся на ноги и двинулся в свой первый дальний поход по канализации. С выбором направления особой разницы не было, но я предпочел идти в ту сторону, куда бежала вода, так как с той стороны крысы встречались гораздо чаще.

Усилия, потраченные на переход, немедленно было вознаграждены, так как у соседнего колодца мне попался обглоданный крысами до неузнаваемости труп человека, рядом с которым я нашел небольшую сумку. После пережитого мной, особой брезгливостью я не страдал, поэтому без стеснения перевернул костяк, чтобы убедиться в отсутствии у него других вещей. К моему большому сожалению больше мной ничего обнаружено не было, поэтому подобрав сумку и повесив ее на плечо, я немедленно покинул мертвеца, чей покой и уединение мне пришлось нарушить. В сумке нашлись только инструменты, которыми побрезговали бандиты, сбросившие их владельца в канализацию, и крысы, для которых они не представляли никакого интереса. Для меня же этот подарок судьбы оказался сродни дару богов, так как десяток ключей, пассатижи, кусачки, мелкий напильник и моток тонкой стальной проволоки оказались очень кстати. Отойдя от прежнего владельца сумки на приличное расстояние, я медленно спустился вдоль стены на мусор, чтобы немного отдохнуть и еще раз осмотреть свое приобретение. По моей мысли, напильник и стальной ключ были отличным кремнем и кресалом, а кусок тонкой стальной проволоки мог пойти на петли для ловли грызунов, которые, после схватки с последней крысой, старались меня обходить стороной. Кусачки и пассатижи могли значительно упростить процесс изготовления петель. Крысы это конечно не зайцы, но и они обычно ходят по знакомым и протоптанным тропкам. Именно этой повадкой канализационного жителя я и хотел воспользоваться, увидев в сумке проволоку. Голода я пока не чувствовал, но чтобы он не начал меня преследовать, следовало заранее позаботиться о своем пропитании. Мысль с петлями, изготовленными из тонкой стальной проволоки, мне понравилась. Немного отдохнув и собравшись с силами, я вновь поднялся на ноги и медленно побрел вдоль подземного коридора, по замусоренному полу которого бежала небольшая речка протухших помоев.

Из памяти Дарса де Кампа мне было известно, что я нахожусь в центральном районе огромного мегаполиса, на нижних ярусах которого творился откровенный беспредел. Первый ярус городская администрация, относила к нежилым, считая его техническим, но знала и закрывала глаза на тот факт, что на нем жило довольно много народу, относившегося к отбросам местного общества. Здесь убить человека и остаться безнаказанным, было достаточно просто, хотя местная братва старалась этого не допускать, так как никому не нужны отморозки, бегающие с оружием по улицам и мешающие спокойно вести дела. Населяли этот этаж в основном опустившиеся люди или те, кто явно был не в ладах с законом и городской властью. На этом ярусе никто не был уверен в своей неуязвимости, так как здесь могли пришить за пару бонов, которых не хватило наркоману на покупку очередной дозы. В темном углу или проулке человека могли зарезать даже за кусок хлеба, что у него был в кармане, а то и запросто так, надеясь чем-нибудь поживиться с его трупа. Сюда опасались спускаться даже полицейские в легкой и средней броне, вполне справедливо опасаясь за свои жизнь и здоровье. Изредка полиция мегаполиса здесь проводила зачистки, выполняя план администрации по набору рекрутов для колонизации дальних планет или для пополнения рабочими рудников тюремных планет, где добывались различные ресурсы, но подобные мероприятия редко затрагивали интересы местных бандитских главарей и воротил криминального бизнеса, проходивших через подобные сети без особых проблем. Именно поэтому подобные зачистки ничего изменить в сложившемся порядке не могли. В том же местном районе Красных Фонарей, относительно безопасном для посещения, где за порядком наблюдали вышибалы, Дарса де Кампа забили до смерти и это при том, что он относился к бандитской группировке, которая могла легко вывернуть этот район шиворот навыворот и найти в нем любого, кто покусился на ее права. На первом, да и, собственно, на втором ярусе в безопасности себя никто чувствовать не мог, так как мог в любое время подвергнуться атаке наркомана или бомжа, пошедшего на преступление в желании раздобыть пару бонов на дозу или пачку обычного пищевого концентрата, чтобы просто утолить голод….

Второй ярус мало чем отличался от первого, хотя и считался жилым. Его населяла местная беднота, едва сводящая концы с концами. Эти люди перебивались, как правило, случайными заработками или имели чрезвычайно низкооплачиваемую работу, так как не имели нужных квалификаций или по иной причине. Доведенные от отчаяния они также могли напасть, если чувствовали свою безнаказанность или возможность неплохо поживиться. За пару бонов здесь убивать бы не стали, просто обобрав свою жертву до последней нитки и бросив ее умирать на городском асфальте. На этом ярусе уже можно было встретить полицейский патруль и камеры видеонаблюдения, особенно в людных или общественно значимых местах, но были в нем и места, где о подобном слышали только понаслышке. На основной территории этого этажа господствовали банды уличных подростков, подчинявшиеся своим старшим товарищам из мафиозных кланов, определяющих политику на подведомственной территории. Подобное шефство обеспечивало преемственность поколений и возможность особо отличившимся малолетним преступниками подняться на следующую ступень преступной иерархии, войдя в какой-либо преступный клан, имевший уже региональное влияние.