Каминьскому удалось не только развернуть воскобойниковские отряды «народной милиции» в Русскую Освободительную Народную Армию (РОНА), но и, переформировав ее, в начале 1943 года развернуть батальоны РОНА в 5 стрелковых полков, а истребительную роту и комендантский взвод — в отдельный гвардейский батальон, состоявший из трех рот: двух стрелковых гвардейских и одной учебной. При этом численность регулярных частей РОНА достигла 15 тысяч человек, вооруженных более чем 500 пулеметами, 40 минометами, 60 полевыми и противотанковыми орудиями, 10 танками, 10 бронемашинами, 2 танкетками и 3 зенитными орудиями.

Уже в течение полутора месяцев после нападения работников НКВД на Локоть, к середине февраля 1942 года, Каминьский не только увеличил в несколько раз численность своих «народных милиционер ров» (с 200 человек до 1200 человек, сведенных в три сбитых   и высокобоеспособных   противопартизанских батальона), но и полностью очистил все близлежащие районы от остатков спецотрядов диверсантов-террористов из НКВД. При этом из этих спецотрядов: дезертировали несколько сотен человек, многие из которых добровольцами вступили в ряды батальонов Каминьского.

Глава 8

РАССВЕТ В ГАРИ И ДЫМУ

Надо также сказать о том, что Константину Павловичу Воскобойнику, а потом и заменившему его Брониславу Владиславовичу Каминьскому помогали и талантливые помощники, которых оба они сумели разглядеть и выделить среди «локотчан».

Заместитель обер-бургомистра «Особого Локотского Округа» по гражданской части, учитель по профессии С.В. Мосин был долгое время директором локотской средней школы. Затем он стал заведующим Брасовского районного отдела народного образования (РОНО). При этом С.В. Мосин при коммунистах успел получить свою долю лагерей и ссылок. Он стал в «Локотской Республике» начальником отдела пропаганды и агитации, своего рода локотским Геббельсом, В ведение С.В. Мосина были переданы все культурно-просветительские учреждения «Локотской Республики»: кинотеатры, сельские клубы, а также и театры. При этом штаты сельских клубов утверждались и насыщались подготовленными работниками в количестве не менее шести человек; заведующие сельских клубов становились в своих населенных пунктах также и штатными пропагандистами.

Начальником народной милиции «Локотской Республики» стал Р.Т. Иванин, также ранее отмеченный «Советами» гулаговским сроком. Он, кстати, был единственным из руководителей «Локотской Республики», кто имел срок по уголовной, а не по политической статье. По крайней мере, официально Р.Т. Иванин тянул срок за хулиганство и мелкое жульничество.

Г.С Процюк, провоевавший всю Гражданскую войну в рядах Народной Армии небезызвестного Нестора Ивановича Махно, стал начальником военно-следственного отдела.

М.В. Васюков до войны был председателем Брасовского районного планового управления (Райплана). И в «Локотской Республике» он продолжил работу по своей прямой специальности. Он стал начальником окружного планово-экономического отдела. Именно Васюков разрабатывал срочные двухлетние планы развития «Локотского Особого Округа», на основе которых происходило восстановление инфраструктуры «Локотской Республики».

Бывший студент-юрист Тиминский стал председателем окружной следственной коллегии, причем Тиминский лично разрабатывал нормативные акты, которыми руководствовалась в своей работе эта коллегия. По сути, он является автором «Уголовного Кодекса» и «Уголовно-Процессуального Кодекса» «Локотской Республики».

М.И. Морозов, ставший бургомистром Брасовского («столичного») района — одной из восьми составляющих частей «Локотской Республики», — был при «товарищах» главным бухгалтером местного потребительского союза (райпотребсоюза).

Среди помощников Воскобойника и Каминьского были и три совершенно уникальных человека: С.Н. Павлюченко, В.И. Королев, К.И. Терешкин.

С.Н. Павлюченко до войны был председателем Брасовского районного исполнительного комитета рабочих и крестьянских депутатов (Райисполкома). В «Локотской Республике» он стал старшим юристом окружного юридического отдела «Локотского Особого Округа».

В.И. Королев был не только членом ВКП(б), но и в период с 1929 года по 1934 год — членом Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета Рабочих и Крестьянских Депутатов (ВЦИК СССР). До войны он занимал пост директора локотской швейной мастерской, а в «Локотской Республике» стал старостой самой столицы этой «Республики» — поселка Локоть.

К.И. Терешкин до войны был председателем колхоза «Авангард». В системе Вооруженных Сил «Локотской Республики» К.И. Терешкин стал командиром Суземской роты самообороны (народного ополчения).

Именно благодаря слаженной работе сплоченной команды единомышленников «Локотская Республика» после разрушений периода начала войны стала стремительно и успешно развиваться и восстанавливаться. Уже через год, во второй половине 1942-го, население «Локотской Республики», по заключению самих германских специалистов и экспертов, жило лучше населения всех областей, оккупированных германским Вермахтом, не говоря уже о советских территориях. Эти эксперты констатировали, что «Локотская Республика» в своей хозяйственной жизни не только живет лучше всех других территорий, но и обходится без каких-либо дотаций от германского рейха и при этом регулярно выполняет все поставки, которые она должна выполнять по имеющимся к ней требованиям германских властей.

*  *  *

Осенью 1942 года, в условиях все более возрастающего накала боевых действий и напрямую связанного с этим роста боевых потерь (в ходе каждой боевой операции силами батальонного звена против «партизан»-диверсантов из НКВД потери РОНА были не менее 40— 100 человек, а эти операции проходили очень часто), Бронислав Каминьский объявил на территории «Особого Локотского Округа» мобилизацию мужского населения 1922—1925 годов рождения. Причем надо иметь в виду, что на территории «Локотской Республики» РОНА за месяц имела в среднем от 46 до 60 столкновений с «партизанами». При этом мобилизация проводилась Каминьским решительно и жестко, с привлечением уклоняющихся от нее к военно-полевому суду, судившему по законам военного времени. Были случаи репрессий к семьям уклоняющихся с целью привести их на сборные пункты. Все эти меры по поводу уклоняющихся на сборные пункты дали поразительный эффект и позволили не только восполнить боевые потери, но и укрепить РОНА количественно и качественно, развернуть дополнительные части и подразделения. При этом в условиях острейшего недостатка в офицерских кадрах по просьбе Каминьского немецкое командование разрешило набрать ему в лагерях военнопленных из числа добровольцев тридцать бывших командиров РККА. Этот небольшой штришок еще раз подчеркивает тот факт, что членом Русской Освободительной Народной Армии — членом РОНА — становились в первую очередь по убеждению, а не в силу жестоких обстоятельств лагерной действительности, когда остро вставал перед человеком страшный вопрос-дилемма: подыхать с голоду или идти на службу к немцам.

Кстати, этот вопрос «подыхать с голоду или идти в прихвостни» вставал перед военнопленными чаще всего именно в первый год войны, в первую военную зиму. И вставал еще и потому, что голод в лагерях военнопленных был вызван неслыханным, небывалым в истории всех войн на свете, каким-то нереальным количеством сдавшихся в плен военнослужащих РККА. Взять в плен в первые несколько месяцев войны почти четыре миллиона (3,7—3,9) военнослужащих вражеской армии — такого не было нигде, никогда и ни с кем. Германские Вооруженные Силы этого не ожидали. Поэтому и не готовились к принятию такого количества военнопленных. Не готовили ни лагерей, ни снабжения, ни охраны такого количества людей. Тем более что власти «Страны Советов» сразу же открестились от попавших в плен соотечественников, объявив их всех, скопом «предателями» и «изменниками».

В сорок втором году положение с военнопленными изменилось к лучшему. В том смысле, что в плен стало попадать немного меньше, чем в сорок первом году (хотя и в сорок втором году их было также нереально много). И еды стало немного больше. И бараков понастроили. И охраны наготовили. Причем последних — в немалом количестве из самих граждан Советского Союза. Из украинцев, латышей, эстонцев, литовцев, русских.