Леонид и сам не заметил, как встал. Удивился лишь, когда увидел перед собой залитое дождем оконное стекло. Нет, так в шпионы не вербуют! Чего хочет от него начальник? Чтобы принял как данность?

– Товарищ Ким, если верить Агасферу, мы не просто знаем об иных мирах, но можем с ними связаться. А вот это, по-моему, уже тайна. Думаю, «странные технологии» – как раз оттуда.

– Да, это тайна. Часть ТС действительно, как вы говорите, оттуда, но не это главное. Взгляните сюда!..

Товарищ Ким стоял возле шкафа. В руке – том в бордовой палитурке. Леонид не без опаски подошел, протянул руку. Книга оказалась неожиданно легкой, и бывший чекист, вспомнив типографскую молодость, решил, что бумага наверняка лучшего сорта, тонкая и белая.

– В одном из миров История ушла вперед, ненамного, на несколько десятилетий.

– «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под редакцией комиссии ЦК ВКП(б)», – прочитал товарищ Москвин, не слишком удивившись. – Этой весной в ЦК кто-то распространял документы о «культе личности» и будущих репрессиях. Отсюда взято, товарищ Ким?

Начальник кивнул:

– В том числе и отсюда. В этом варианте Истории партию и страну возглавил Иосиф Виссарионович Сталин. Рассказывать не буду, потом прочтете сами.

Книга вновь исчезла в шкафу.

– Присядем…

На этот раз оба закурили. После первой затяжки Леонид окончательно поверил, что арест откладывается. Оставалось узнать, что от него хотят.

– Вы наверняка слыхали о Третьем – Цветочном – отделе, – негромко заговорил товарищ Ким. – Как и о том, что именно я его возглавляю. Не верю, чтобы Блюмкин вам не рассказал.

– Было, – согласился Леонид, не вдаваясь в подробности.

– Тогда вы должны понимать, что секреты Центрального Комитета – как раз по моей части. Кто такой Агасфер, я знаю. Об этой личности давно ходят легенды, порой весьма забавные. Считают, например, что это некий демон из иного мира, способный вселяться в людей и диктовать свою волю. Скажем, лет тридцать назад он завладел телом Вождя и с тех пор успешно руководит большевистской партией. Вождь заболел, и он начал готовить себе новую оболочку, чтобы снова стать самым главным.

– В Сталина вселился? – Леонид кивнул в сторону книжного шкафа. Идея и вправду показалась ему весьма забавной.

Товарищ Ким, усмехнувшись в ответ, тоже поглядел на шкаф.

– Бедный Коба!.. Тот, кто это придумал, плохо знает Иосифа Джугашвили. Он и без всяких демонов способен наломать дров, панымаишь. А истина проста. Агасфер – коллективный псевдоним, им могут пользоваться несколько высших руководителей партии и страны. В первую очередь, конечно, Вождь, но и кроме него еще как минимум трое. Псевдоним используется в документах высшей секретности. Представьте, что вражеский агент сумел получить на руки протокол заседания Политбюро. Там идет речь о некой тайной операции, за которую отвечает не Вождь, не Троцкий и не Каменев, а товарищ Агасфер. Кто это такой, знают только те, кто непосредственно решал вопрос. Врагу остается лишь теряться в догадках. Спросите, кто вас вербовал? Не знаю, но попытаюсь выяснить. Едва ли с вами разговаривал лично Троцкий или, допустим, Зиновьев.

Бывший старший оперуполномоченный согласно кивнул:

– Не того полета я птица. Поручили сотруднику, разрешили Агасфером назваться, чтобы туману напустить. И чтобы намекнуть: мол, с самого верха интересуются.

Говорил, а сам в сторону смотрел, не в глаза. Не слишком в такое верилось. Секретный псевдоним – не галоши, чтобы его в пользование давать. И сам Агасфер, он же товарищ Иванов, никак не походил на обычного агента.

Товарищ Ким, однако, спорить не стал, то ли был согласен, то ли спешил закруглить вопрос.

– Сделаем так, Леонид. Не хочу быть голословным. С завтрашнего дня приходите в Сенатский корпус, в известную вам комнату. Я распоряжусь, чтобы вам предоставили все необходимые материалы. Почитаете, а потом поговорим.

Крепкое рукопожатие, улыбка, острый, внимательный взгляд. Товарищ Ким отпускал его – живого.

Оказавшись в коридоре, товарищ Москвин аккуратно закрыл дверь, сделал два шага по коридору. Остановился, запрокинул голову.

И беззвучно захохотал.

2

Телеграмму пришлось порвать, хоть и жалко было. На этот раз весточку прислал не Дмитрий Ильич, а сама шкодливая Наташка. Ольга даже удивилась. Знакомы хорошо если неделю, а ведь помнит! В коротких строчках все казалось понятным: жива, здорова, погода отличная. И только последняя фраза смутила: «Нас теперь тут много». «Нас» – кого? Детишек, отдыхающих в крымском санатории, – или тех, кто прежде жил в «Сеньгаозере»? Если так, то откуда они в Крыму?

Спросить было некого, и Зотова решила не томить душу, понадеявшись на доктора Ульянова. Не тот он человек, чтобы ребенка в обиду дать!

Выйдя из здания Главного телеграфа, девушка направилась вверх по Тверской. С работы она ушла пораньше, выписав местную командировку, и теперь решила использовать время с толком. Одно из писем, пришедших в Техгруппу, было написано репортером «Известий» М. А. Огневым, защищавшим изобретателя с подозрительной фамилией Унгер от происков целой стаи бюрократов. Репортер заявлял о готовности немедленно явиться в ЦК для личного доклада в любое время дня и ночи, но бывший замкомэск решила зайти в редакцию сама. Созвониться удалось быстро, и теперь Ольга пробиралась сквозь густую толпу, прикидывая, что еще можно узнать в штабе главной советской газеты, кроме драматической истории трактора «Запорожец».

Встретились прямо в редакции, в небольшом, отгороженном фанерой закутке. Репортер, носивший столь боевую фамилию, сразу же предложил называть его просто Мишей. На Михаила и тем более Михаила Аркадьевича он и вправду не походил. И ростом не вышел, и статью, зато оказался решителен и горяч, словно паяльная лампа. Перед Зотовой немедля воздвиглась целая пирамида документов, увенчанная небольшой деревянной моделью нового трактора – чуда советской технической мысли. Чудо потребляло сырую нефть с прожорливостью дредноута, двигаясь с крейсерской скоростью в два километра в час, причем исключительно по прямой. Поворот и остановка не предусматривались, равно как и ремонт. Все эти мелочи Миша предлагал смело игнорировать, ибо главное заключалось не в них, и даже не в самом «Запорожце», а в трудовом энтузиазме трудящихся масс.

Сей вывод был подкреплен наглядной демонстрацией модели. Деревянный трактор, зигзагом пробежав по комнате, уткнулся в ножку стула и с достоинством перевернулся.

Ольга вспомнила техническое заключение наркомата, но решила не заострять, тем более Миша перешел к следующей песне своей Илиады – описанию героической борьбы с ордами озверевших чиновников за спасение первого советского сыронефтяного трактора. Бывший замкомэск поняла: самое время применить военную хитрость. Походя обмолвившись, что читала «Известия» еще на фронте, она поинтересовалась, давно ли работает в газете сам Миша и как здесь вообще идут дела. Этого оказалось вполне достаточно – о любимой газете товарищ Огнев был готов рассказывать часами. Ольга, выслушав первый пенный вал редакционных новостей, вспомнила, как в уже далеком 1918-м читала очерки о борьбе за Казань, написанные очень талантливой женщиной. Кажется, ее звали Лариса Михайловна…

Теперь можно было смело звать стенографиста. Про знаменитую Ларису Михайловну, прозванную Красной Валькирией, Миша был готов рассказывать еще охотнее, чем про родную газету. Еще бы! Именно в «Известиях» печатались ее знаменитые «Письма с фронта», сюда она заезжала в перерыве между боями, выступала, читала стихи. Последний раз Красная Валькирия навестила «Известия» совсем недавно, после возвращения из далекого Афганистана.

Трактор был забыт. Миша, оседлав телефон, прозвонил по нескольким адресам и радостно доложил, что им необыкновенно повезло. Лариса Михайловна собирается в Германию, но перед отъездом намерена встретиться с читателями. Редакция «Красной нови», в шесть вечера, послезавтра.