Каталано писал в своем рапорте: «Огорчение, вызванное тем, что мы не сможем провести операцию в гавани, частично компенсировалось радостью, что наконец-то после долгих месяцев подготовки и тренировки мы можем действовать. Настроение моих товарищей приподнятое. Выходим в установленном мною порядке. Прощаемся с экипажем подводной лодки. Все уверены в успехе…» [17].

После извлечения торпеды и ее проверки Каталано всплыл на поверхность. Он так рассказывает о своих действиях:

«Вхожу в визуальный контакт с водителями других торпед — Веско и Визинтини. Визинтини буксирует торпеду Веско, мотор которой не работает… Даю распоряжение затопить эту торпеду на больших глубинах, после того как будет отсоединено ее зарядное отделение, которое должен буксировать Визинтини. Марчелья должен перейти ко мне в качестве третьего члена экипажа, а Веско — пойти с Визинтини. Следуем курсом на восток. Около 1 час. 40 мин, слева, на расстоянии приблизительно 600 м замечаем огонь судна, стоящего на якоре. Приказываю разделиться, предварительно указав Визинтини его объект атаки. Пожелав друг другу успеха, расходимся. Правлю на замеченный до этого огонь. Объект плохо виден на фоне темного берега; кажется, это судно среднего тоннажа. Прохожу между ним и Гибралтаром. На фоне огней Альхесираса теперь ясно видно, что это современный теплоход…»

Решив прикрепить заряд к винту, Каталано подошел к корме. В то время как он, сидя верхом на торпеде, держался руками за руль судна, Марчелья и Джаннони отсоединяли зарядное отделение и прикрепляли его к гребному валу.

«Неожиданно во время этой работы Марчелья начинает барахтаться в воде, сильно и часто дыша, как будто ему не хватает воздуха. Слышу, как Джаннони спрашивает его, что случилось, и Марчелья отвечает: «Чувствую себя хорошо». Предполагая, что Марчелья очень устал, я зову его к себе и предлагаю занять мое место, а сам направляюсь к головной части торпеды, чтобы не дать ей удариться о корпус судна. Марчелья занимает мое место.» Я слежу за работой Джаннони, который тем временем погрузился. Периодически высовываю голову из воды. Неожиданно замечаю, что Марчелья лежит ничком, неподвижно, голова его слегка повернута к корме. Приближаюсь и зову его, он не откликается».

Каталано бросился на помощь Марчелья. В момент замешательства покинутая всеми торпеда пошла ко дну. Напрасно Джаннони нырял, пытаясь найти ее, — она погрузилась на большую глубину, так что с ней было покончено.

Каталано и Джаннони прилагали все усилия, чтобы помочь Марчелья, который потерял сознание и не подавал признаков жизни, а между тем течение относило их от судна.

«Даю кислород в дыхательный мешок кислородного прибора Марчельи, чтобы он лучше держался на поверхности, и снова окликаю его. В это время Джаннони, выполняя мое приказание, снимает и уничтожает мой и свой кислородные приборы. Снимаем маску с Марчельи; он все еще без движения.

Наши голоса услышали на борту судна. Вахтенный матрос вышел на корму и ярким фонарем осветил воду в нашем направлении; мы, к счастью, не попали в луч света. Продолжаем плыть к берегу. Проходит еще несколько минут, и Марчелья, которому я, чтобы привести его в чувство, дал несколько пощечин, начинает очень громко хрипеть, привлекая внимание команды теплохода. Наконец Марчелья приходит в себя, и после сильной рвоты его состояние улучшается настолько, что он может плыть.

В 4 часа, обойдя наблюдательный пост, мы выходим на берег (в Испании), снимаем комбинезоны и добираемся до назначенного пункта» [18].

Внезапное недомогание Марчелья было косвенной причиной потери торпеды Каталано. Таким образом, его атака закончилась неудачно, когда успех казался уже обеспеченным.

Визинтини, Веско и Магро. Выйдя из подводной лодки, Визинтини подошел к Веско, торпеда которого не могла двигаться из-за повреждения двигателя. Получив приказание Каталано, присоединившегося к ним на поверхности, он взял на буксир зарядное отделение этой торпеды, а саму торпеду затопил. Взяв Веско как третьего члена экипажа, он направился к якорной стоянке пароходов. Дополнительное зарядное отделение своей металлической массой оказывало влияние на компас, а это означало, что в подводном положении нельзя будет точно держаться курса. Но учитывая месторасположение целей, а также то, что открытый рейд и освещение Гибралтара и Альхесираса обеспечивали прекрасную ориентировку, этот недостаток почти не имел значения. Подойдя к якорной стоянке, Визинтини пристал к одному из судов, но тотчас же отказался от атаки, обнаружив на его бортах два больших белых креста — это было госпитальное судно. Приблизившись к второму, он снова отходит в сторону, увидев на борту надпись «Швейцария». Нефтяная баржа в 600–800 т также не представляла заманчивой цели. А время шло, и его нельзя было растрачивать попусту. Визинтини решил атаковать сразу же, как только приблизился к очередному нефтеналивному судну.

«Подхожу к корме и приказываю Магро начать присоединение зарядного отделения торпеды к судну при помощи линя. Через несколько минут, считая, что Магро нуждается в помощи, я покидаю свое место и, приближаясь к нему, зову, но ответа не получаю. Замечаю только, что он не двигает руками и, кажется, замер в сильном напряжении. Чувствую, что линь угрожающе натягивается; тогда я спускаюсь вниз и, прежде чем добраться до торпеды, приказываю Веско:

«Амедео, воздух, воздух!»

Едва я достигаю головной части торпеды, как линь резко слабеет и торпеда с Веско и со мной начинает быстро погружаться. Она имеет большой дифферент на корму. Пытаюсь добраться до поста управления, но это мне не удается. Погружение все ускоряется, и я чувствую, что меня всего сдавливает, появляется странное ощущение благополучия, перед глазами поплыли разноцветные круги. Глубина, должно быть, больше 30 м, а падение не прекращается. С горечью сознаю, что все потеряно. Когда начинаю понимать, что ощущение благополучия вот-вот перейдет в потерю сознания, я не выдерживаю. Чтобы подняться наверх, я должен еще добавить кислорода и плыть как можно энергичнее. Достигнув наконец поверхности, жду Веско, и секунды ожидания кажутся мне бесконечными.

Наконец появляется Веско. Он, по-видимому, очень устал, и я оказываю ему необходимую помощь. Между тем Магро, обеспокоенный нашим отсутствием, зовет нас. Говорю ему, чтобы он подплывал к нам и соблюдал полную тишину. Мы освобождаемся от нашего легководолазного снаряжения и топим его.

От Магро узнаю, что он привязал линь к рулю судна, но линь оборвался. Веско сказал, что пытался продуть цистерну торпеды, но безрезультатно.

Выбираю очень удобный способ плавания — на спине; плывем вместе, держась друг за друга и ритмично отталкиваясь ногами.

Плывем с 2 час. 40 мин, до 4 час. 15 мин., затем выходим на берег в указанном заранее пункте.

Отмечаю водолаза Магро Джованни за смелые действия и высокие профессиональные способности, которые он, в частности, показал в этой операции. Надеюсь, что ему будет и впредь разрешено участвовать при действии с управляемыми торпедами».

Так заканчивается рапорт Визинтини. Непредвиденный случай, аналогичный тому, который послужил причиной неудачи атаки Каталано, из-за превратностей судьбы привел к неудаче и на сей раз. Во время присоединения зарядного отделения торпеды к корпусу корабля торпеда неожиданно отяжелела, оборвала линь, на котором держалась, и, следуя законам природы, несмотря на попытки Визинтини и Веско остановить падение, стремительно пошла вниз и исчезла на большой глубине.

Так неудачно закончилась вся операция: в порту не оказалось военных кораблей; одна управляемая торпеда была повреждена с момента спуска на воду, другие две потеряны из-за непредвиденных трудностей в связи с тем, что действовать пришлось не в гавани, а на рейде с большими глубинами.

С другой стороны, операция явилась тренировкой участников в боевой обстановке, она обошлась без потерь в людях и была проверкой нового способа приближения экипажей управляемых торпед к объекту, используя танкер «Фульгор». Итальянская разведка блестяще выполнила свою задачу. Прибытие и пребывание в Испании, затем возвращение на берег, немедленная отправка на машине в Севилью и отбытие на самолете компании ЛАТИ [19] в Италию шести членов экипажей управляемых торпед не оставили следа и не вызвали никаких подозрений среди испанцев и англичан. И так как эти последние совершенно не знали о том, какой опасности они подвергались в ночь на 26 мая, то оставалась возможность повторения попытки застигнуть их врасплох.