Приведем только один пример. Это — известная иллюзия Шарпантье, тщательно исследованная советским
психологом Узнадзе. Человеку дают два шара, резко отличающихся по размерам. Они сделаны из одного материала, но имеют одинаковый вес (в меньший шар незаметно вставлен кусочек свинца). Хотя вес шаров одинаков, но человек, который их взял, отчетливо чувствует, что маленький шар тяжелее.
Почему? Глаз сообщил мозгу, что шары, по-видимо-му, из одинакового материала. Отсюда наиболее вероятный прогноз — больший шар должен быть тяжелее. Соответственно, мышцы руки, в которую кладут крупный шар, заранее напрягаются сильнее. Поэтому руке легче его удержать. Отсюда ощущение, что шар легче. Описанный опыт еще раз подтверждает также кинесте-зический характер обратной перцептивной афферентации.
Мозг как бы играет с миром в «угадайку!». В быстротекущем хаосе ощущений, в искаженных, неполных и зашумленных сообщениях органов чувств он улавливает намеки на определенные объективные свойства и структуры реальности. Сопоставляя эти чувственные данные с имеющимися эталонами реальности, он мгновенно взвешивает и оценивает, с какими категориями вещей (или явлений) вероятнее всего имеет дело. Сразу реагирует ответными командами мышцам и рецепторам для проверки своей «гипотезы». По результатам этой проверки отвергает гипотезу и ищет добавочной информации, или же, удостоверившись, что гипотеза верна, организует поступающие ощущения в образ соответствующего реального предмета. Таким образом,
, восприятие функционирует как «саморегулирующийся процесс поиска и переработки информации, детерминированный задачами живой системы, обладающий механизмом обратной связи и подстраивающийся к особенностям исследуемого объекта». (В.П. Зинченко).
Чем быстрее протекают эти процессы, чем меньшим количеством ориентиров обходится мозг, чтобы верно угадать и отобразить реальность, тем быстрее может организм правильно реагировать на окружающий мир, тем больше у него шансов на выигрыш в жестокой игре, которая именуется борьбой за существование.
Теперь нам понятно, почему такую важную роль в переработке сенсорной информации играет использование ее избыточности. Мозг нетерпелив, потому что
его подгоняет стремительно меняющийся мир. Использование избыточности информации — главное оружие в борьбе мозга за быстродействие. Ведь избыточность информации означает возможность по ее «кусочку» угадать все остальное. Это позволяет резко сокращать количество информации, которую нужно переработать, чтобы принять правильное решение. Умному и намека достаточно! Чем умнее, т.е. чем выше организован мозг, тем меньше намеков нужно ему, чтобы правильно воспроизвести и отразить важные черты реальности.
Главный способ, которым мозг обеспечивает такую избыточность текущей информации — это накопление опыта и формирование «про запас» все более общих эталонов и моделей важных для индивида свойств реальности.
Мы уже видели, как сенсорные эталоны и перцептивные модели сокращают количество сенсорной информации, требующей переработки. Достаточно уловить несколько опознавательных признаков вещи, как мозг все остальное о ней уже «знает». Именно поэтому, по-видимому, мозг выделяет в качестве эталонов наиболее простые и закономерные конфигурации (круг, квадрат, треугольник и т.д.). Поскольку они закономерны, можно уже по небольшому кусочку предсказать, какова вся фигура.
На более высоком уровне эта избыточность обеспечивается осмысленностью восприятия. Достаточно по нескольким признакам угадать, что за вещь перед нами, как большинство ее свойств можно с высокой вероятностью предсказать, т.е. угадать. Именно этим объясняется тот факт, что знакомые вещи воспринимаются намного быстрее, чем незнакомые, «бессмысленные». Пример этого мы видим в чтении, где «фигуры» букв и даже целых слов угадываются буквально «с ходу». Полное восприятие бессмысленного сборища тех же элементов, из каких состоит, например, написанное слово или число, требует в несколько раз больше времени.
Это свойство восприятия, его «торопливость», его предвосхищающий характер доказывается многими наблюдениями и опытами. Оно проявляется, в частности, в том, что мы просто не замечаем того, чего не Понимаем, а также остаемся буквально слепы ко многим несущественным деталям и особенностям того, что видим. И обратно, мы зачастую вписываем в воспринимаемые объекты то, что от них ожидаем, видим их не такими, как они есть, а такими, как им полагается быть согласно нашему опыту и моделям реальности. Самый элементарный пример этого то, как мы не замечаем ошибок в написанном тексте. Восприятие видит слово таким, как оно должно быть, а не как действительно написано.
Нетрудно заметить, что изложенная гипотеза подмечает многие важные стороны механизмов восприятия. Они очень далеки от наивной теории «картинок», передаваемых в мозг. Восприятие оказывается не пассивным отпечатком, а активным процессом, в ходе которого формируются и используются чувственные структурные модели объектов, соответствующие задачам поведения. Этот процесс возникает во взаимодействии организма со средой. Он обеспечивает регулирование поведения в соответствии с объективными свойствами реальности. Он включает в себя и специальную внешнюю активность организма — перцептивные реакции, действия, поведение; и внутреннюю активность: сравнение, отбор, оценку, предвидение, организацию и т.д.
Но есть в изложенной теории и существенный дефект. Восприятия сводятся ею только к автоматическому перцептивному поведению и переработке сенсорной информации мозгом на основе индивидуального опыта организма. Возможно, что это верно или почти верно для животных. Но для человека отличительной чертой его активности является не простое приспособление к среде, а активное преобразование среды — сознательная продуктивная деятельность, направляемая общественными целями и осуществляемая способами, которые выработаны обществом.
Соответственно, и перцептивное поведение принимает у человека форму перцептивной деятельности. Перцептивные реакции приобретают у него характер сознательных целенаправленных перцептивных действий (наблюдения, опознавания, исследования, сопоставления и т.д.). Наконец, сенсорные эталоны и перцептивные модели отражают у человека результаты общественного опыта. Они классифицируют действительность в категориях общественного опыта, ориентируют и регулируют деятельность человека в соответствии с человеческими способами воздействия на мир, человеческими целями и ценностями. Такими категориями, организующими человеческое восприятие, становятся перцептивные эталоны качества, количества, размера, формы, веса, цвета, упругости и т.д., выработанные опытом человечества и закрепляемые словом. Эту решающую особенность перцептивных процессов у человека выявила и подчеркнула советская психология, выдвинув новую теорию восприятия как перцептивной деятельности.
Откуда же берутся сами сенсорные эталоны и перцептивные модели?
На этот вопрос в психологии тоже предлагаются разные ответы. Гештальтисты считают, что такие сенсорные эталоны основных свойств и структур реальности являются врожденными. Они, так сказать, «встроены» в мозг. Вернее, мозг так устроен, что автоматически организует поток ощущений в структуры, соответствующие свойствам реальности. Той же точки зрения придерживается Гибсон.
Целый ряд факторов как будто подкрепляют эту точку зрения. К ним относятся, например, оптико-геометрические иллюзии. Некоторые из таких иллюзий показаны на рисунках 25—28. Фактически одинаковые отрезки (круги, фигуры) воспринимаются на них как неодинаковые. Исследования показывают, что эти иллюзии возникают у всех людей, независимо от возраста, вида культуры, характера опыта и обучения. Они сохраняются и тогда, когда человек знает, что его восприятие не соответствует действительности. Они не устраняются никакими проверками или обучением. С помощью метода условных рефлексов установлено, что эти иллюзии имеют место и у животных. Единственным объяснением всех этих фактов может быть только то, что в указанных иллюзиях проявляются врожденные особенности строения и работы анализаторов. О том же свидетельствуют, по-видимому, факты врожденного узнавания животными некоторых жизненно важных для них объектов. Например, паническая реакция едва вылупившихся цыплят на движущийся контур хищной птицы; новорожденных обезьян — на чучело змеи и т.п.