Таким образом, установка представляет собой своего рода внутреннее прогнозирование, т.е. представляет разновидность опережающего отражения. Это предвосхищение возникает, с одной стороны, из внутренних ожиданий, а с другой — из сложившейся ситуации.
Так, например, в одном опыте психолог давал людям читать немецкий текст. В каком-то месте этот текст переходил в русский. Но испытуемые еще некоторое время продолжали читать русские буквы по-немецки, т.е. воспринимали их как латинские (Ходжава). Здесь ожидание вытекало из предыдущей ситуации, и восприятие строилось в соответствии с этим ожиданием.
Итак, наш последний вывод. Механизм перцептивной фильтрации отбирает сигналы, которые сообщают о признаках окружающего мира, соответствующих ожиданиям человека. Иногда этот механизм оказывается настолько силен, что человек замечает в окружающем мире только то, что подтверждает его предвзятые представления, предрассудки или суеверия, короче, его ожидания, и просто не видит всего, что им противоречит. Так, в одном опыте людям показали серию картинок. Они начинались с изображения кошки. Затем на каждой следующей картинке предыдущее изображение слегка изменялось и так до тех пор, пока оно превращалось в отчетливую собаку. Однако, некоторые люди так до конца и продолжали видеть на картинке кошку.
Исходная установка как бы делала их слепыми. Она просто не пропускала в восприятие информацию об отличительных «собачьих» признаках рассматриваемого изображения. Между прочим, оказалось, что такая жесткая фильтрация информации, предопределенная исходной и неподдающейся перестройке установкой, характерна была для расистов и вообще тупых узколобых людей, начиненных злобой и предрассудками.
Итак, восприятие — это не пассивное зеркало, а активный процесс поиска нужной информации. Оно непрерывно осуществляет отбор из океана действующих раздражителей лишь тех, которые несут человеку информацию, важную для регулирования его поведения и деятельности.
Это могут быть перцептивное поведение и деятельность. Тогда фильтрация решает задачу отбора сигналов, связанных с объективными свойствами предметов и нужных для построения их верного образа. Это могут быть практическое поведение и деятельность. Тогда фильтрация решает задачу отбора сигналов, связанных с потребностями и целями человека, нужных для верного предвидения и правильного выбора действий. Наконец, это может быть познавательная (гностическая) деятельность. Тогда фильтрация решает задачу отбора сигналов, связанных со смыслом и классификацией предметов, нужной для верного обнаружения значений и правильного выбора решений.
Как же работает этот механизм перцептивной фильтрации? По-видимому, здесь опять функционируют перцептивные модели, хранящиеся в памяти. Эти модели закрепляют не вообще любые объективные признаки вещей, явлений и ситуаций, а такие, которые имеют значение для поведения и деятельности, связаны с мотивами и целями человека, важны для его общественных отношений и практики. Сличение поступающих сенсорных данных с такими моделями автоматически обеспечивает поэтому выделение соответствующей информации. При этом выбор подходящей модели происходит не путем случайного перебора, а определяется ситуацией, задачей, общей картиной мира. Происходит как бы грубая общая настройка, в каком круге моделей искать подходящую. Выбор мозгом подходящей модели определяет, чего ожидает человек в данной ситуации. А это ожидание обратно воздействует на отбор сигналов из окружающего мира. Восприятие, по-видимому, так организовано, чтобы максимально замечать сигналы, относящиеся к ожидаемым, и минимально реагировать на другие сигналы.
Итак, в механизме перцептивной фильтрации используются те же принципы организации поступающих ощущений с помощью сенсорных эталонов и перцептивных моделей. Только теперь эти эталоны и модели используются по-новому. Не для устранения сенсорных искажений и не для дополнения недостающих сенсорных данных, а как средство управления отбором информации из окружающего мира.
Итак, мы обнаружили, что переходя от сигнального уровня к образному, от сенсорного отражения к перцептивному, психика не просто объединяет ощущения, порождаемые различными рецепторами. Она делает и шаг вперед к отражению внешнего мира таким, как он есть. От субъективных ощущений она поднимается к объективным свойствам вещей, от случайной изменчивости чувственных переживаний — к объективной устойчивости предметных структур, от разрозненности элементарных раздражений — к объективной целостности реальных вещей.
Мы рассмотрели, как психика извлекает из непосредственных чувственных данных информацию об этих объективных свойствах вещей и как она очищает эту информацию от помех, вносимых в нее биологическими особенностями сенсорного отражения. В основе везде оказался тот же универсальный принцип: непосредственные чувственные данные сопоставляются со «знаниями» (эталонами, детекторами, индикаторами, моделями) объективных свойств вещей, которыми располагает мозг, со «знаниями» об искажениях, которые вносит сенсорика в отражение этих объективных свойств, со «знанием» значений тех признаков, о которых сообщают органы чувств.
Остается выяснить главный вопрос — откуда «знает» мозг об объективных свойствах вещей и своих собственных сенсорных механизмах.
Если отбросить версию, что эти «знания» (эталоны, модели, детекторы) даны «от бога», то остается одна возможность: мозг узнает о том, каким объективным свойствам вещей отвечают определенные структуры ощущений, из практики, из опыта взаимодействия с реальностью. Иначе говоря, через научение.
Это предположение подкрепляется многими наблюдениями над развитием восприятий у детей. Так, например, направление, в котором находится раздражитель, младенец, по-видимому, умеет обнаружить уже к трехмесячному возрасту. Во всяком случае, к этому времени он уже направляет взгляд на источник звука. В пять месяцев он протягивает ручки к предмету, который болтается перед ним, т.е. выносит свои восприятия в пространство. Но сначала это относится только к близким объектам. Вещи, находящиеся на расстоянии более вытянутой руки, как бы не существуют для него.
С увеличением подвижности (ползание, ходьба) ребенок начинает реагировать и на более удаленные объекты. Но правильное восприятие расстояний развивается очень медленно. Двухлетний малыш может плакать, требуя, чтобы ему дали луну.
Еще позже появляются признаки структурного восприятия. Например, до девятого месяца младенец не пытается охватить бутылочку, если она отвернута соской от него. В такой позиции она выглядит иначе, чем в привычной, и младенец не узнает в ней своей бутылочки с молоком.
Однако, с развитием манипулятивных исследований восприятие формы предметов начинает все более освобождаться от связи с определенным привычным ракурсом. Ребенок узнает вещи при любом их повороте относительно глаз.
Наконец, по-видимому, позже всего происходит формирование атрибутивного отражения. Достоверные его признаки начинают наблюдаться только после того, как ребенок овладевает речью, т.е. средством для выделения, абстрагирования существенных признаков, отличающих объекты. При этом сначала, опираясь на личный опыт, ребенок может неправильно выделять эти признаки. Так один младенец называл «гав-гав» сначала собачку, затем пищащую куклу, затем меховой воротник с пуговицами на нем и даже пуговицы на пальто. Другой пользовался наименованием «кука» (кукла) для всех игрушек, с которыми играл таким же образом.
Только по мере исправления таких ошибок взрослыми ребенок научался объединять и классифицировать вещи правильно, т.е. воспринимать в соответствии с классификацией, принятой обществом.
Отсюда видно, что формирование атрибутивного и целостного отражений идет через освоение общественного опыта. Ребенок учится воспринимать мир глазами общества, в котором воспитывается.
Как это происходит?
Ответ пытаются дать ряд теорий восприятия, которые можно назвать теориями кинестезической реафферентации. Представители этих теорий рассуждают следующим образом. Как происходит практическое взаимодействие организма с окружающим миром? С помощью разнообразных движений, которые совершает организм. Именно при помощи движений — дотягиваясь, хватая, подходя — мы обнаруживаем, как далеко от нас фактически расположен предмет в пространстве. Трогая видимую вещь, мы выясняем, существует ли она в действительности. Ощупывая предмет, мы удостоверяемся в его действительных размерах, форме, упругости, характере поверхности; поднимая и перемещая, выясняем его вес и массу. Короче, именно движения, направленные на вещи, позволяют непосредственно обнаружить их объективные и механические свойства.
