В левом ухе, в наушнике, неразборчиво хрюкнула что-то Светка-режиссер. Гостья прямого эфира – молодая симпатичная дамочка от сети аптек «Здравица» испуганно молчала. В руках она по-прежнему держала несколько упаковок иммунокорректора «Бронхо-мунала П» (по десять капсул первые десять дней каждого из трёх месяцев, – спрашивайте в аптеках города, – приходите, мы будем рады). Лицо её, крупным планом показываемое на экране монитора, было удивлённым и почему-то испуганным.

– Галина Львовна, – поспешно сказал Нулин, – сейчас наш режиссёр подсказывает мне, что возникли небольшие проблемы с эфиром…

В коридоре грохнуло – выстрел. Женский визг стал глуше и отдалённее. Кто-то гнусавым голосом страшно заорал под самой дверью: «С-с-сука!!!»

– Так что давайте-ка, прервёмся на рекламу, – заторопился Андрей.

«Чёртовы бараны! – хотелось ляпнуть вслух, – надо же было так нажраться!» Впрочем, тут же мелькнула успокаивающая мысль о том, что телезрителям вопли эти толком и не слышны. В эфире работают всего два микрофона-петлички – у ведущего и гостя, а они практически не берут звуки от источника, расположенного далее, чем пару метров. Разве только этот «источник звука» именно так надрывается, как сейчас надсаживался незнакомый голос в коридоре…

Так что, между нами говоря, всё могло и обойтись. Впрочем, как говаривал автор программы «Обломись!» язвительный Вадим Переверзенцев: «Чего вы хотите, юноша? У нас не первый канал, не ОРТ!» И осветительные лампы лопались в прямом эфире, и микрофоны отказывали, и за декорациями соседней студии обнаруживался пьяненький оператор Сашка по кличке Водолазик. Проснувшийся Сашка вылез из-за фанерного щита и впёрся прямо в кадр, где бойко тарабанила новости ошалевшая дикторша. Да что уж далеко ходить, у этого же самого входа, не далее, как месяц назад, новенькая репортерша, мадемуазель Корнеева дико верещала: «Деньги дают! Все идите скорее! Деньги дают!», – пока рассвирепевшая Светка не выскочила из режиссёрской комнаты и не отвесила Корнеевой знатного подзатыльника. Корнеева глянула на неё бессмысленными глазами и, не переставая вопить, понеслась по коридору к отделу новостей. Похоже, она тогда так и не осознала, что только что получила плюху… зато очень хорошо помнила, что денег все уже заждались, и радостно спешила оповестить родной коллектив.

– Рекламу? – тихо пробормотала Галина Львовна и вдруг прижала к груди коробочки с препаратами. – Ой, какая реклама!.. Там же… там же убивают!

И вот тут-то для Андрея Нулина всё и началось по-настоящему. А ведь осталось всего каких-то десять минут до того времени, когда можно было с приятной улыбкой сообщить телезрителям: «Дружный коллектив нашей программы прощается с вами, всего вам доброго, до свидания!» Ручка входной двери дёрнулась несколько раз, потом дверь жалобно крякнула и в студию ввалился крепкого телосложения солдатик с автоматом наперевес. Ствол плясал в воздухе, описывая немыслимые восьмёрки. Солдатик боком, пригибаясь, пролетел вдоль стены, въехав плечом в стойку бокового софита, и хрипло заорал: «На пол! На пол всем, суки! На пол!»

Стойка медленно заваливалась на бок. Из коридора выплеснулся густой мат. Женский визг стал уже постоянным приглушенным фоном. Похоже, все девочки, ещё остававшиеся на телекомпании, хором вопили где-то в конце коридора, у самого стола охранника. Седой оператор Роальд Вячеславович пытался развернуть камеру на штативе в сторону солдатика.

Стойка дёрнулась, туго натянулся силовой кабель. Шаркнув по боковому щиту декорации с огромным фото «руины Парфенона» (2,5 на 6 метров; дизайн и изготовление «Студии Ильи Бриткина»), софит с грохотом рухнул на пол студии. Горячие осколки стекла хлестнули по ногам. За нами-то на полу уже нет ковролана! – мелькнуло в голове Андрея. – Там же ламинат этот долбанный! А так бы и не разби…»

– На пол, говорю! – взвизгнул солдатик.

Над головами зло захрипел динамик громкой связи:

– Убери руки! Я тебе, скотина, говорю! – это голос режиссёра Светки. Наверное, случайно включила… с кем-то не то ссорится, не то дерётся – не успел разглядеть.

– Ты кто такой? – подал голос Роальд Вячеславович, продолжая сражаться со штативом камеры. – У нас тут эфир, между прочим! Шуметь не надо!

На общем мониторе солдат был уже в кадре. «Во, народ-то сейчас дивится – хорошенькие, мол, дела творятся на телекомпании АТР!» – подумал Андрей. Гостья рядом начала всхлипывать ещё громче. Похоже, она стала икать.

– Это захват! – громко провозгласил динамик громкой связи незнакомым и почему-то торжественным, голосом, а в ухе Андрея прорезалась Светка:

– Андрей! Тут какие-то менты орудуют! Или не менты…

«Опять, поди что, наш большой босс где-то с финансами нахимичил!» – мелькнуло в голове.

– На пол всем! – трясся солдатик. – Жить надоело? Щ-щ-щас я тут вам… всех вас на хрен … всё разнесу!

– Не… стре… ляй… те – слабым голосом проикала гостья Галина и стала торопливо сползать куда-то под стеклянный стол, на котором ещё полчаса назад лично, красиво расставила препараты, предлагаемые сетью аптек «Здравица»… «с эксклюзивной скидкой».

В распахнутой двери студии возник ещё одни боец – этакий худенький субтильный заморыш. Автомат у него, как показалось Андрею, посмотрел ему этой чёртовой дыркой прямо в лоб. Боец что-то бормотал и дико косился на соседние весёленькие декорации, где умильно улыбались плюшевые мишки и зайчики, приготовленные для ежевечерней детской программы «Сказки на ночь от Алёнушки». Лицо очередного воина скривилось, и с трудом оторвав взгляд от радостного зверья, он неуверенно пролаял: «Руки вверх!»

– На пол всем! – взревел динамик громкой связи.

– Иди ты на хрен! – яростно сверлила ухо Светка, переругиваясь с кем-то, кого не было видно сквозь стекло, отделяющее студию от режиссёрской комнаты.

– Это теракт, Андрюха! – возникло за плечом второго солдатика возбуждённое, мокрое лицо репортера Кирилла Деревнева. Казалось, он смеялся. От этого на него было жутко смотреть. – Захват это! Камеру не выключайте, камеру! – крикнул Кирилл, отшатнулся, исчез за косяком двери.

Развернувшийся в сторону коридора худенький боец испуганно выпустил длинную очередь куда-то вбок. Андрей привстал из-за стола, вытягивая шею. Вылезти из-за стола ему можно было, только отцепив петличку, провод которой звукорежиссер Гоша добросовестно намотал на ножку стула, дабы провод не маячил в кадре. Намотал и для верности ещё и скотчем приклеил. Петличка дёрнулась в вырезе рубашки, потянула книзу, провод чуть-чуть подался, но Андрей машинально пригнулся, чтобы микрофон петлички не был вырван с корнем. Оборудование мы бережём – привычка! Ему не было видно, что случилось в коридоре. Казалось, что корреспондент криминальных новостей Кирилл Деревнёв принял на себя все выпущенные пули.

– Кирюш, ты там живой? – неуверенно позвал Андрей.

– Это что, не розыгрыш? – упавшим голосом спросил Роальд Вячеславович, подняв голову из-за повёрнутой к двери камеры, и его морщинистое лицо, как мельком отметил Андрей, мгновенно осунулось.

Из коридора глухо донесся знакомый голос Деревнёва:

– Ты что же это вытворяешь, гад? – Голос звучал скорее удивлённо, чем испугано. В студии резко запахло чем-то знакомым. Ах, да… порох…

– Кирилл! Что там? Кирилл! – осторожно позвал Андрей.

Дребезжал по стеклянной столешнице пейджер, поставленный на режим вибрации. Андрей механически взял его. Пейджер неприятно дрожал. На его зелёном экранчике темнело: «&&& почему нет бранхомунала ваптеке 327 на ленина? Елена Юрьебна Житухина». Безумно хотелось холодного пива. Увы, сейчас оно медленно нагревалось в сумке, оставленной под столом в рекламном отделе. Одну бутылку он выпил днём, осталось ещё семь. Ольга сказала, что ей больше хочется хорошего вина. «А будем пить замечательное пиво!» – несколько раздражённо ответил Нулин… а Ольга сказала, что ей и вчерашнего хватит. И вообще, она терпеть не может пить с «новостёрами». «Ну и хорошо. Выпью всё один, окосею. И буду покушаться на твои красивые коленки»… «Ну-ну, посмотрим…»