Формально серия из восьми игр закончилась с преимуществом «профи» в одно очко. Однако, во-первых, из четырех канадских встреч советские хоккеисты две выиграли, одну проиграли и одну свели вничью, что было выдающимся результатом. А во-вторых, надо иметь в виду, как относились в Канаде к предстоящим встречам. Один из канадских журналистов, Ред Фишер, в котором, кстати, ничего красного совсем не было[33], попросил члена директората по проведению матчей Андрея Васильевича Старовойтова сделать прогнозы. И когда Старовойтов ответил, что рассчитывает на ничейный исход, канадец разочарованно воскликнул: – Что вы, господин Старовойтов! Если вы выиграете один матч, это будет беда, а если два – то национальная катастрофа! Некоторые другие североамериканские журналисты клятвенно обещали съесть газеты с собственными статьями, если не оправдаются их предсказания, обещавшие русским разгром. И сохранилась фотография, на которой изображен советский хоккеист Александр Гусев, который на ступенях у входа в отель кормит скомканной газетой одного из таких оплошавших авгуров.
Грандиозную сенсацию произвел уже первый матч в Монреале, когда советские хоккеисты, которых Морис Ришар беспечно называл «пасующими чудаками», выиграли с убедительным счетом 7:3. Почти в точности повторилась история восемнадцатилетней давности, когда в первой же встрече с канадскими любителями – на чемпионате мира в Стокгольме – советская сборная разнесла соперников со счетом 7:2.
И вновь эта сенсация оказалась связанной с именем Всеволода Боброва, которого в Канаде хорошо помнили как лучшего игрока чемпионата мира 1954 года, когда родоначальники хоккея впервые потерпели поражение от европейцев.
Но на сей раз он выступал уже не в роли игрока, а в качестве тренера. И его задача была, пожалуй, посложнее. В 1954 году, в Стокгольме, в первом периоде советская сборная буквально «оглушила» соперников и повела со счетом 4:0, что, конечно же, подняло настроение у игроков и вселило в них веру в победу. А в 1972 году, в Монреале, уже через 30 секунд после начала встречи канадцы забросили в ворота Владислава Третьяка первую шайбу. А на седьмой минуте счет был уже 2:0 в пользу хозяев площадки. Электрический орган в огромном, переполненном Хоккейном дворце сменил репертуар: вместо «Подмосковных вечеров» зазвучал «Похоронный марш».
В таких сложных, условиях необычайно многое зависело от тренера, от его умения внушить своим подопечным уверенность, как говорится, не дергать их, не корить за ошибки, а мудро по ходу игры уточнить ее план, конкретно подсказать, метод действий, указать на слабые стороны противника. Каждый бывший игрок, который стал тренером, прекрасно знает, насколько в таких ситуациях наставнику труднее, чем хоккеисту. В историческом футбольном олимпийском матче с югославами в 1952 году Всеволод Бобров сделал то, что зависело лично от него: сам ринулся в атаку и забивал ответные голы. Стоя у бортика в Хоккейном дворце Монреаля, Бобров ничего не мог сделать сам: все зависело от его советов и умения психологически настроить команду на победу, иными словами, от его тренерских качеств.
И в этой связи следует напомнить, что Всеволод Михайлович отличался феноменальной, возможно, неповторимой наблюдательностью, если дело касалось оценки игровых ситуаций. В 1949 году, когда сборная команда Советских Вооруженных Сил по хоккею с шайбой на Московском стадионе «Динамо» встречалась в товарищеском матче со спортсменами Польши, Евгений Бабич в первом периоде несколько раз по краю выходил один на один с вратарем соперников, но никак не мог забить ему гол. В перерыве он пожаловался Боброву: «Ничего не могу понять! Не идет шайба – и все! Кажется, все сделал, а гола пет». Всеволод вместо сочувствия дал товарищу очень четкий совет, поразивший Бабича: – А ты обрати внимание, когда вратарь смещается в твою сторону, между его коньком и стойкой ворот образуется щель шириной сантиметров десять. Неплотно его конек примыкает к ближней стойке. А шайба-то диаметром поменьше! Понял?
Бросай туда, в эту щель, – и забьешь. Не надо вратаря убивать броском, ты тихонечко, но точно… Понял?
Евгений Бабич воспользовался советом и наконец «размочил» польского вратаря. А в итоге советская сборная победила со счетом 5:0.
Между тем такую мелочь, как десятисантиметровая щель между коньком вратаря и стойкой ворот, тем более в пылу игры, способен вовремя заметить отнюдь не каждый игрок или тренер. Например, Евгению Бабичу не откажешь в хоккейном таланте, однако сам он эту щель не разглядел.
Поэтому необходимо повторить, что в серии матчей с канадскими профессионалами, особенно в первой встрече, которая поначалу складывалась для советских хоккеистов просто неудачно, прямо-таки катастрофически, от наблюдательности и тренерского искусства Всеволода Михайловича Боброва зависело очень многое. Андрей Васильевич Старовойтов, который был очевидцем всего происходившего в тот вечер в монреальском Хоккейном дворце, вспоминает: – В тренерском деле есть такое понятие, как умение провести матч. Бобров был величайшим специалистом по вопросам проведения матча, управления командой, оценки противника. Он был очень тонким ценителем спорта, умел распознать слабые и сильные стороны противника. Очень значительная доля успеха в той серии принадлежит искусству Боброва как тренера. Например, канадские вратари играют в иной манере, чем европейцы. Они ожидают прямолинейных действий, поскольку нападающие входят в зону на несколько шагов и при малейшей возможности сильнейшим броском посылают шайбу в сторону ворот. Бобров учил: вы войдите в зону, пусть вратарь выкатится на вас, а вы, отдайте шайбу партнеру – ворота будут пустые. Иными словами, у Боброва была поразительная наблюдательность. Он и глобально вопросы решал, но и мелочи не недооценивал… Бобров не боялся никаких противников, верил в силу советской сборной. Это был железный человек, он не признавал никакого превосходства над нами. Сильный был человек. Патриот.
Нетрудно заметить, что оценка тренерского искусства Боброва, сделанная А. В. Старовойтовым, перекликается с мнением Гавриила Дмитриевича Качалина, который тоже подчеркивает особое умение Всеволода Михайловича изучать соперников и каждый раз предлагать своим подопечным самый рациональный план игры.
И как бы оценивая это искусство Боброва, канадцы в 1972 году наградили советского тренера специальной золотой медалью. Все участники серии встреч с канадскими профессионалами в Стране кленового листа получили памятные серебряные медали. А тренеры – золотые!
Но, видимо, особого внимания заслуживают слова многоопытного Старовойтова о том, что Всеволод Михайлович Бобров «был величайшим специалистом по вопросам проведения матча, управления командой». Они, в свою очередь, перекликаются с мнением Николая Гаврииловича Латышева, который говорит: – Как с тренером абсолютно никаких конфликтов по судейству у меня с Бобровым не было. Разные есть тренеры, и такие, которые способны судью оскорбить, обидное слово сказать. Некоторые приходили в перерыве в раздевалку, высказывали претензии… Бобров при мне так ни разу не делал. Не корил судей. Есть тренеры, которые хотят всю вину за проигрыш перевалить на судей, причем порой демонстративно, в присутствии игроков. Но я лично никогда не слышал, чтобы Бобров так поступил. А он, между прочим, тренировал в те годы ВВС и возможности бунтовать против судей у него были ой-ой какие! У ВВС был очень влиятельный меценат, однако Всеволод никогда его на судей не натравливал и никогда на судей не жаловался. Это, несомненно, делает честь его тренерскому, педагогическому такту и его человеческой порядочности.
Да, азартный, темпераментный, без конца требовавший паса, футболист и хоккеист Всеволод Бобров с годами превратился в спокойного, хладнокровного тренера, никогда не терявшего самообладания и выдержки. Эта метаморфоза весьма любопытна и на первый взгляд кажется парадоксальной. Однако на самом деле ничего удивительного в ней нет, более того, она вполне закономерна, логична. Около хоккейного бортика в роли тренера Всеволод Михайлович столь же глубоко и полностью погружался в наблюдаемую игру, как делал это, когда находился непосредственно на льду. Будучи хоккеистом, Бобров действительно проявлял деспотизм по отношению к партнерам, однако он никогда не отвлекался от самой игры и никогда не тратил ни сил, ни эмоций на сведение счетов с соперниками, на выяснение отношений с судьями и на прочие побочные действия, которые обычно являются результатом неудовлетворенности спортсменов и чаще всего особенно активизируются при проигрышном счете, – с точки зрения психологии нормального человека это вполне оправданно. Но хоккеист и футболист Бобров, как уже говорилось, даже проигрывая, никогда не искал ни оправданий поражению в своем плохом самочувствии, ни так называемых «объективных» причин вроде грубости соперников или неправедного судейства. Именно поэтому Бобров славился своим непревзойденным умением забивать самые важные, решающие голы и шайбы: он не падал духом, а играл тем лучше, чем было труднее его команде, об этом уже шла речь.
