7 Oktober 43».

ГАРФ. Ф.7021.0П.114.Д.23. Л. 3138

ПЕРЕВОД

Копия

Перевод с французского

Польский Красный Крест, Варшава, 12.Х.43

Главное правление Смольна 17,V

Варшава

№3681

Международному Комитету Красного Креста в Женеве

В дополнение как к нашей телеграмме от 20.IV.43, так и к нашему письму от 3.V.43 № 1840 мы решаемся передать Международному Комитету Красного Креста доклад технической комиссии нашего справочного бюро, которая была делегирована в Катынь для идентификации обнаруженных там трупов польских военнослужащих, каковой следует далее.

В случае с Катынью положение Польского Красного Креста было в высшей степени неудобным. Польский Красный Крест не приглашался участвовать в разбирательстве трагедии в Катыни, и любая постановка вопроса с его стороны была бы превышением его полномочий. В то же время безо всякого сомнения к сфере полномочий и долга ПКК относилось участие в работах по эксгумации с целью идентификации жертв, осведомления родственников и пополнения картотеки потерь польской армии.

При принятии на себя только этой задачи и безусловном ограничении техническим сотрудничеством мы открыто воздерживались от любой пропагандистской акции.

Временно составленная из трех членов техническая комиссия начала свою работу 17 апреля 1943. Работа делилась на следующие виды:

1) один член проверял документы, найденные на телах убитых в рабочей комнате штаба полевой полиции, который находился в 10 км от места убийства,

2) два члена брали на себя розыск и сохранение документов на месте эксгумации.

Работы проводились под контролем обер-лейтенанта немецкого вермахта Словенцика, коменданта «группы активной пропаганды», которая располагалась в Смоленске, и были зависимы от распоряжений этого офицера.

19 апреля комиссия попыталась выйти на связь с обер лейтенантом Словенциком с тем, чтобы уточнить детали работы. Вследствие полного отсутствия средств сообщения эти попытки были безрезультатными.

20 апреля, подождав до 14 часов, руководитель комиссии отправился пешком в полевую полицию, чтобы связаться с обер-лейтенантом Словенциком. Однако он вернулся обратно, так как встретил по дороге автомобиль еще с тремя членами комиссии ПКК, которые ехали в Катынь.

Те оставили Варшаву накануне в полдень. В ходе переговоров, которые состоялись с оберлейтенантом Словенциком, были обсуждены следующие дела:

1) Расквартирование членов технической комиссии ПКК;

2) Место работы;

3) Средства сообщения;

4) Организация работы;

5) Хранение документов;

6) Выбор нового места захоронения.

С учетом удаленности в 14 км между Катынью и Смоленском и недостатка в средствах сообщения члены технической комиссии поселились в бараке в деревне близ Катыни в 3 Ѕ км от места убийства. К тому времени на этом месте находился полевой лазарет организации «Тодт».

Члены технической комиссии пребывали в этом месте с 15 апреля до 20 мая 1943. После 20 мая до 7 июня они квартировали в сельской школе, недалеко от железнодорожной станции Катынь. Члены технической комиссии питались в офицерском казино (организации «Тодт»). Там они снабжались, как армейские подразделения в прифронтовой полосе. Следует констатировать, что обеспечение было достаточным. Поиск документов и перемещение трупов происходили на месте, в Катынском лесу, предварительная проверка документов производилась в штабе полевой полиции, на расстоянии 6 км от Катынского леса в направлении Смоленска. Оберлейтенант Словенцик был того мнения, что ПКК мог бы прислать в Катынь собственное транспортное средство. После разъяснения того, что все автомобили ПКК давно конфискованы, дело со средством сообщения было отрегулировано следующим образом:

а) По пути к месту работы члены комиссии получили право останавливать на улице (и подъезжать на них) военные автомобили. То же они могли делать на обратном пути.

б) Для поездки в штаб полевой полиции, отстоявший в 10 км от деревни, руководитель комиссии получил в свое распоряжение мотоцикл.

Работа распределялась следующим образом:

a) Один член технической комиссии присутствовал при эксгумации трупов,

b) Два члена ассистировали при розыске и сортировке документов,

c) Один член проверял текущие номера трупов, которые после этого направлялись на место новых захоронений,

d) Один член присутствовал при погребении,

e) Два-три члена ассистировали при расшифровке документов,

f) С 28 апреля, с момента прибытия остальных членов комиссии, врач судебной медицины с помощью прозектора тщательно осматривает неопознанные трупы.

Сама работа проводилась следующим образом:

a) Раскопки и извлечение трупов.

b) Изъятие документов.

c) Предварительная проверка документов.

d) Проверка неопознанных трупов.

e) Погребение.

Работа начиналась ежедневно в 8 часов утра и продолжалась до 18 часов с неизменным 1Ѕ-часовым обеденным перерывом.

Комиссия установила, что эксгумации были связаны с большими трудностями; трупы были плотно спрессованы друг с другом, хаотически сброшены в ямы; частью с руками, связанными за спиной, частью в шинелях, наброшенных на голову и завязанных веревкой на шее. Руки были связаны сзади и опять связаны нашейной веревкой. Связанные таким образом трупы находились прежде всего в залитой грунтовыми водами могиле, из которой лично члены комиссии извлекли 46 жертв, тогда как немецкие военные власти ввиду представившихся трудностей пожелали от эксгумации отказаться и эту могилу засыпать. Только в одном слое [жертвы] лежали лицом вниз.

При работах по эксгумации дала себя по-настоящему ощутить нехватка резиновых перчаток, так как поставка их в достаточном количестве была неосуществима вследствие трудных сообщений. Сами раскопки проводились мобилизованным немецкими властями местным населением. Выкопанные трупы выносились на носилках и укладывались рядами. Затем происходил поиск документов в присутствии члена комиссии ПКК. Двое рабочих обыскивали каждый труп. Карманы разрезались, и их содержимое передавалось члену комиссии. Документы, как и отдельные находимые предметы, помещались под текущими номерами в различные конверты, причем тот же самый номер, штампованный на блоке, привязывался снаружи. С целью точного и обстоятельного обыска белье и сапоги часто разрезались. Если не находились ни документы, ни отдельные предметы, из белья и платья (поскольку имелись) вырезались монограммы.

Члены комиссии не имели права просматривать и сортировать документы, но были обязаны вкладывать в конверт следующее:

a) бумажники с их полным содержимым,

b) все свободно найденные бумаги,

c) знаки и сувениры,

d) медальоны, кресты и т.д.,

e) погоны,

f) денежные кошельки,

g) все ценности.

Однако они должны были уничтожать свободно найденные банкноты, газеты, мелкие деньги, кисеты, сигаретную бумагу, портсигары из дерева и жести. Немецкие власти отдавали эти распоряжения, чтобы избежать переполнения пакетов.

Наполненные таким образом пакеты перевязывались проволокой или веревкой и согласно номерам укладывались на специально установленном для этой цели столе. Затем они передавались немецким властям, которые пересылали их дважды в день, в полдень и вечером, мотоциклами в штаб полевой полиции. В случае, если конверт не мог вместить всех документов, готовился второй под тем же самым номером.

Предварительная проверка документов и расшифровка осуществлялась в присутствии трех немецких солдат и представителя технической комиссии ПКК. Конверты в их присутствии вскрывались, и документы тщательно очищались деревянной палочкой от следов грязи, жира и гнили. Прежде всего старались выискать документы, из которых можно несомненно установить имена умерших. Этой цели служили личные знаки военнослужащих, удостоверения личности, служебные удостоверения, мобилизационные карты и выданные в Козельске справки о прививке. Если этих документов не было, проверялись письменные принадлежности, визитные карточки, заметки, записные книжки и т. д. Бумажники и кошельки с польскими деньгами сжигались, иностранные деньги (за исключением русских), все монеты и вещи из золота помещались в конверты. Фамилии и содержимое конвертов отмечались немецким солдатом на особом листе и снабжались тем же идентификационным номером.