Чародей исчез. Теперь в кузнице были только Чейн и Винн, которая, вжавшись в угол, ошеломленно посмотрела на него, а затем тихонько сползла по стене на пол.

Ее карие глаза были широко раскрыты от изумления, и при виде ее смуглого овального лица Чейна точно громом поразило. Как же давно он не видел ее! Шатаясь, он подошел к Винн и грузно опустился на пол рядом с ней.

– Ты обгорел, – прошептала она.

Лицо ее было неестественно бледным, и не только от страха – еще что-то неведомое Чейну терзало ее. И она все время моргала, трясущимися руками прижимая к себе арбалет.

– Ничего такого, что я бы не смог залечить, – отозвался он.

– Его нет? Ворданы больше нет?

– Надеюсь, что да… хотя и не знаю, как и почему это произошло. Подобные сосуды применяются только в колдовстве, чародею они без надобности. Я рассчитывал, что там содержалось нечто, чем он поддерживал свое существование.

Чейн протянул руку Винн, чтобы помочь ей встать, но девушка отшатнулась и окинула его долгим взглядом… таким долгим, как будто что-то искала в нем. Чейн посмотрел на свои обугленные сапоги и штаны.

– Я исцелюсь, – заверил он.

Винн, похоже, только сейчас осознала, что перед ней именно он, Чейн.

– Что ты здесь делаешь?

– Я увидел, как эта тварь гонится за тобой. Не мог же я допустить…

Винн мотнула головой, да так резко, что каштановая коса выскользнула из-под капюшона.

– Я не о том… Ты знаешь, что я имею в виду!

Как он мог солгать ей, что придумать, чтобы она не рассказала о его появлении дампиру? Как он мог искать в ее глазах хоть малейший признак того, что она рада его видеть? В своем новом, посмертном существовании Чейн был истинно счастлив, лишь когда сидел рядом с Винн за широким столом в кабинете миссии и увлеченно рылся в древних пергаментах, прихлебывая мятный чай. Сейчас он тщательно прикрыл правду завесой полуправды… и опять протянул руку к Винн.

– Я пришел за тобой, – сказал он. – Тебе не место в этом нищем захолустном краю, среди темных и невежественных крестьян. Конь у меня крепкий и без труда доставит нас обоих в Белу, в вашу миссию. Я не то, что ты думаешь, и вдвоем мы смогли бы убедить в этом домина Тилсвита.

Глаза Винн еще больше округлились.

– Прошу тебя, согласись, – прошептал он. – Я готов сделать все, о чем только ты ни попросишь… если только мы вернемся в Белу и попробуем жить так, как жили раньше.

Никогда еще в жизни Чейн никого так не умолял.

По смуглой щеке Винн пробежала одинокая слеза. Девушка уронила арбалет на колени, обхватила дрожащими ладонями виски.

– Ты по-прежнему пьешь человеческую кровь? Ты по-прежнему охотишься и убиваешь, чтобы поддержать свое существование? Согласишься ли ты прекратить это… ради меня?

Чейн напрягся. Как же объяснить ей, как заставить ее понять, что смертные по большей части – безмозглый скот, не стоящий ее сочувствия? Для него, Чейна, все они – ничто. Ему дороги только избранные, такие как Винн и домин Тилсвит.

Он так ничего и не ответил, и Винн молча смахнула слезу рукавом. Больше она не плакала, но и на Чейна не смотрела.

– Ты не видел, куда убежали остальные? – спросила она. – Не знаешь, что сотворил с ними Вордана?

Всего лишь мгновение она беспокоилась о нем – и вот теперь все ее мысли о том, что случилось с Магьер, Лисилом и псом! Он открыл ей самое искреннее и сокровенное свое желание, а она говорит только о своих спутниках.

– Они были напуганы, – нехотя ответил Чейн. – Полагаю, Вордана обратил против них их собственные мысли, погрузил их в ложные видения, быть может, сделал явью их затаенные страхи.

– Я должна их найти, – сказала Винн, и опять по щеке ее поползла слеза. – Чейн, тебе нельзя следовать за нами. Если Магьер об этом узнает, если только она увидит тебя, она сделает все, чтобы отрубить тебе голову. И Лисил тоже.

А теперь она указывает ему, что он должен делать?!

– Ты не скучаешь по миссии? – спросил Чейн. – По вечерам, которые мы провели вместе?

– Ох, Чейн!.. – Голос Винн задрожал, сорвался, и она низко опустила голову. – Уходи, лучше уходи! Даже если я и скажу, что скучаю… что с того? Все это было ненастоящее. Ты мне лгал, а теперь я должна буду ради тебя солгать Магьер и Лисилу. Садись на коня и скачи прочь, пока не поздно!

С этими словами Винн не без труда встала, оперлась одной рукой о скамью, чтобы удержаться на ногах. Когда Чейн протянул руки, чтобы поддержать ее, она на миг оцепенела. Нет, она не оттолкнула его, но и не удостоила даже взглядом. Просто забросила арбалет через плечо и пошла к двери.

– Я знаю, что для тебя все потеряно и загублено бесповоротно, – едва слышно прошептала она. – И я всей душой благодарна тебе за то, что сегодня ночью ты оказался здесь… Но теперь ты должен уйти. И прошу тебя, держись от нас подальше.

С этими словами Винн вышла из кузницы, и Чейн даже не попытался задержать ее.

ГЛАВА 9

Тени метались между деревьев, со всех сторон окружая Магьер, которая опрометью, не разбирая дороги, бежала в глубину леса. Всякий раз, когда она сворачивала в сторону, пытаясь нагнать одну из этих теней, та немедля ускользала, растворяясь во тьме. Неуловимость этих бестелесных спутников растравляла и дразнила жегший ее горло голод. Когда ее ночное зрение стало острее, она разглядела в этих темных силуэтах прозрачно мерцающие глаза.

Ее окружали вампиры.

– Мы охотимся, – послышался голос справа. – И ты охотишься.

– Мы жаждем, – прошептали слева. – И ты жаждешь.

Одна из теней вынырнула прямо перед Магьер, между двух полумертвых елей. Магьер затормозила, скользя на хвое, сильнее сжала рукоять сабли.

Глаза их были точно звезды, похищенные с неба и заключенные во мраке леса. И глаза эти смотрели на нее.

– Ты такая же, как мы. И ты это знаешь.

Магьер отпрянула, бросилась напролом через переплетение низко растущих ветвей. Ночной холод обжигал ее, но не замедлял ее бега. Наоборот, она бежала все быстрее, словно, замерзая, она обретала второе дыхание. Новые тени возникли между деревьев, но эти уже не гнались за ней, а поодиночке или группами припадали к земле. Магьер слышала их рычание и сдавленные стоны их жертв.

Они кормились.

В Магьер разрастался гнев. Она свернула к зарослям кустарника, где припала к жертве одна из таких теней, и взмахнула саблей.

Тень исчезла, но голод, жегший Магьер, не утих, а, напротив, разгорелся с новой силой.

На земле остался лежать распростертый юноша. Он бессильно раскинул руки, и его широко раскрытые глаза невидяще смотрели в небо, прикрытое лесным пологом. Рот его был открыт, из разорванного горла текла струйка крови, и еловые хвоинки медленно, одна за другой опадали на него с высоты. Магьер почувствовала, как едва ощутимо пульсирует в нем последняя струйка жизни, и вдруг осознала, что ее рука уже тянется к его горлу.

Магьер в ужасе отшатнулась.

Повсюду под деревьями лежали безжизненные человеческие тела. Мужчины и женщины, старые и молодые… Вот девочка с широко распахнутыми глазами безвольно привалилась, сидя, к стволу дерева точь-в-точь как кукла на полке… тряпичная кукла, которая так и лежала у нее на коленях. Сквозь прорехи на вороте ее платья виднелась бледная кожа со следами укусов.

– Их больше нет, – снова зашептали вокруг нее. – Нет больше крови… но ты все еще жаждешь. Мы все еще жаждем…

Трупы жертв, валявшиеся вокруг Магьер, на глазах истлевали, распадаясь в прах.

– Дай нам еще крови… еще жизни… Мы пойдем за тобой, если ты поведешь нас. Веди нас, сестренка! Твое время пришло.

Снова в Магьер всколыхнулся жаркий голод, и подавить его оказалось так тяжело, что она всхлипнула.

– Лисил… Лисил… – вновь и вновь шептала она, закрыв глаза, пока перед ее мысленным взором не возникло его лицо.

Когда Магьер вновь открыла глаза, ее по-прежнему окружали вампиры. Они были повсюду, ими кишел весь лес.

Что-то белое вдруг мелькнуло впереди, то скрываясь за стволами деревьев, то возникая вновь. Магьер охватил такой страх, что все ее чувства обострились до предела.