- Я беру его, - довольно кивнул странный покупатель. - Сколько?

Удивленный торгаш даже против обыкновения не сумел нагло заломить цену:

- Семь серебряных.

Деньги перекочевали в карман продавца, и Тормоду кивком велели двигаться вперед.

- Почему он? – спросил скандинав.

- Если будем делать дела по одному, то и до седин не управимся, - весело отозвался новый хозяин Тормода. - Он – это лучшее, что мы только могли найти! Кстати, - он обернулся к Тормоду, - не пытайся бежать, а. Тебе же лучше с нами пойти. Послушаешь, что предложим, авось понравится.

Тормод решил, что хозяин ему достался совершенно «неправильный», но с тем, что пока сбегать не стоит, мысленно согласился.

Привели Тормода в небольшой деревянный дом на окраине города. Сложенное из добротных бревен строение представляло собой одну комнату, разгороженную тяжелыми занавесами. Хозяин махнул рукой на лавку у стены, а сам направился к очагу, разжег его. Вытащил из угла закопченный горшок, открыл крышку, принюхался к содержимому. Водрузил посудину на огонь.

- Я Норд, - задумчиво помешивая в горшке, представился голубоглазый, а мой друг – Торвальд.

Названный Торвальдом приветливо махнул рукой и скрылся за серой материей.

- Тормод, - решил еще раз назваться новокупленный трэлл.

- Да помню. Голодный?

- Э…

- Голодный. Знаю я, как рабов кормят. Сейчас согреется. Торвальд, где ты там застрял? – без пауз и переходов закричал Норд.

- Иду я.

Торвальд вышел и сел рядом с Тормодом. Он стянул богатые одежды, в коих ходил на невольничий рынок, и надел простую рубаху. Норд бросил на него завистливый взгляд и кивнул на поварешку в своей руке:

- Пригляди.

Торвальд поднялся, а Норд пошел переодеваться. Тормод же сидел и поражался дикости ситуации. Его купили совершенно странные, непонятные люди. Они даже не взглянули на его физическое состояние, но пожелали узнать краткую историю жизни. Приведя в свой дом, не отправили в барак и даже не заставили готовить себе обед. Вместо этого его усадили на хозяйскую лавку да ещё и покормить обещают.

В доме Эрика трэллов сроду не водилось – откуда? Они жили скромно, тихо. Сами много работали, но все равно только лишь что не голодали. Рабы в их доме были ни к чему и, пожалуй, даже могли бы только мешать. Но Тормод прекрасно понимал, что так с ним обращаться не должны. Он и раньше примерно представлял жизнь невольников, да и у Виглика многое увидал: рабу живется хуже чем собаке – ее, по крайней мере, любят.

 - Не дергайся ты так, - голос норманна был полон веселья, - тут всяко лучше, чем на рынке. Сейчас еще наш оратор-заговорщик вернется, и все совсем хорошо станет.

- Я уже здесь, - в просторных рубашке и штанах Норд выглядел еще меньше, - и я зверски голоден.

- Да готово уже.

Горшок переместился на стол. Перед Тормодом поставили глиняную плошку и налили в нее густой жирной похлебки. Та же похлебка попала и в посуду хозяев. Есть с трэллом за одним столом да единую пищу – дикость. А вот этой парочке, кажись, все равно. Не покривившись, с самым что ни на есть довольным видом, Норд принялся поглощать содержимое своей миски.

Убедившись, что хозяевам нет до него никакого дела, Тормод неуверенно взял миску и отхлебнул. Желудок жалобно заурчал, и Норду с Торвальдом осталось только посмеиваться, наблюдая, как жадно ест их приобретение. Когда миска опустела, Торвальд без вопросов наполнил ее еще раз.

- Наелся? Теперь и поговорить можно, - Тормод напрягся. - Ты сказал, ярл Виглик похитил твою сестру. Но, придя к нему, ты бросился мстить, а не спасать ее. Почему?

- Он украл ее не для себя, - глухо ответил Тормод, - для конунга.

Норд расплылся в довольной улыбке.

- Я хочу тебе кое-что предложить. Ты ведь решил мстить Виглику, потому что знал, что Хакона тебе не достать? – кивок. – Я могу помочь тебе дотянуться до него.

Глаза Тормода загорелись, руки сжались в кулаки.

- Что… что…

- Ждать. Нам тоже выгодна его смерть. Но не немедленная. Год или два. А может, даже три. Ты должен будешь жить при нем, прислуживать ему, помогать во всем. Хакон должен доверять тебе. Ни тени сомнения, ни тени подозрения.

- Зачем?

- Это уж не твоя забота, - теперь Норд говорил жестко.

- Что, если я откажусь?

- Ничего ужасного. Мы будем искать другого человека, а тебе придется отработать деньги, заплаченные работорговцу. Потом можешь идти на все четыре стороны.

- Я…

- Не спеши. Подумай. Начнешь – не отступишься. Рабство ради мести или свобода с вечным сожалением об упущенной возможности.

Тормод прикрыл глаза и задумался. Ему казалось, что выбор очевиден, но если дали время, им надо воспользоваться.

- Может, вопросы какие есть? – подал голос Торвальд.

- Как вы сведете меня с Хаконом?

- О, тут все просто. Мы тебя ему подарим.

Несколькими часами позже Тормод лежал все на той же лавке, теперь покрытой шкурами, и не мог заснуть. Предложение Норда казалось ему щедрым даром богов, подаянием судьбы. Но какое-то непонятное, смутное чувство жгло изнутри, мешая уверенно ответить «да».

Из-за занавеси, куда ушли ночевать хозяева, раздался тихий шорох. Еще один. Прерывистый вздох и сбитый шепот:

- Прекрати, сумасшедший.

- Я скучал.

- У нас гость!

- Давно спит.

- И нечего его будить. Он должен быть отдохнувшим и спокойным.

- Если ты не прекратишь дергаться, нервным буду я!

- Да имей ты терпение!

- Проклятие Локи! Ты сбежал по этим «неотложным» делам, бросил меня развлекать Бранда. А когда я, наконец, сумел вырваться к тебе, потащил меня на этот проклятый рынок и приволок домой раба, который не раб. И теперь…

- …и теперь надеюсь, что ты угомонишься.

Раздался сдавленный рык, и возня прекратилась. Тормод ошалело уставился в потолок. Что это значит? Чего Торвальд хотел от Норда? Такой разговор был бы уместен между супругами, но никак не друзьями.

- Не зря ли ты оставил ему выбор? – возобновил разговор Торвальд.

- Нет.

- Ты же сам сказал, он – лучшее, что могло нам попасться. Что, если он откажется?

- Не откажется. Ты видел, как загорелись его глаза, когда я предложил отомстить? Поверь, он уже со всем смирился. Не с рабством, конечно, а с собственной кончиной. А я снова дал ему, ради чего можно жить.

- Жить в рабстве? – с сомнением переспросил Торвальд.

- Разве это будет рабством? – резонно возразил Норд. - У трэллов нет выбора, у него он есть. И… мне кажется, это – не самая высокая цена.

- Тогда зачем вообще было предлагать ему выбор? Просто, чтоб он не чувствовал себя безвольным рабом?

- Не без этого, - медленно протянул Норд. В доме замерла тишина. – Но… еще я хочу очистить совесть. Лишь боги ведают, чем все закончится, а я не бог…

Значит, сомнение, вертлявым червячком копошащееся в душе Тормода, не напрасно. Странно, но убедившись, что некий подвох действительно есть, он испытал облегчение. Знать, даже неприятное, всегда лучше, чем подозревать и страдать от неуверенности. Придя к этому, Тормод погрузился в сон.

***

Свист, удар, всхлип. Свист, удар, всхлип. На крики и визг у несчастного раба, валяющегося у ног Эрленда, сил уже не осталось. Все его тело было испещрено вздувшимися багровыми полосами, перемежающимися сочащимися сукровицей ранами, а порой и белыми пятнышками кости. Эрленд бил жестко, резко, с оттягом, так, что шершавая поверхность витой плети раздирала грязную кожу. Раб судорожно вздрагивал и хватал ртом воздух. Он уже полностью содрал ногти на руках, и по земле расползались лужицы красной жизни. По лицу трэлла текли слезы вперемешку с кровавой слюной. Растрескавшиеся искусанные губы кривились в болезненном оскале, руки и ноги конвульсивно дергались.

Выжить этот раб мог даже не рассчитывать – только молить богов облегчить свою участь и быстрее призвать в свои чертоги. Впрочем, даже попадание в Хель его не страшило. Казалось, хуже быть не может.